Белая фарфоровая кошка, которая слишком много знала

В дверях бара стоял человек. Он был неуместен в этом переулке как Чарльз Мэнсон в церковном хоре.

— Чарльз, тебе сюда нельзя, — сказал этот человек.

— Это почему это? — нахмурился я.

— Потому что ты сопьёшься, — ответил этот человек.

— Ты что, нянька мне что ли? — спросил я и прикусил язык.

— Твоя мама предупредила, что ты будешь так говорить, — нахмурился Сайрус. Да, это был именно он.

Я закатил глаза.

— Она что, позвонила тебе?

— Да. Она о тебе заботится. Так что давай, вперёд, работать!

И вот я здесь. Но не работается совсем. Однако мама права, Сайрус прав, даже этот МакКавити прав: мне это просто необходимо. Сейчас соберусь и начну…

09:45

Выпил четыре кружки кофе. Прочитал утреннюю газету. Дважды. Не работается.

10:15

Да что же это такое-то!

11:00

Кофе. Клянусь, однажды эта дрянь сведёт меня в могилу. Эта дрянь и кофемашина. О, это просто железная дева нашего времени. Казалось бы: нажимаю на кнопку, ставлю вниз чашку — и всё. Но нет! Вначале оказалось, что лоток для воды пуст. Что ж, я сходил на соседний этаж, набрал воды, установил лоток, снова нажал кнопку. Машина зашумела, загудела, а затем всхлипнула и затихла. Что случилось? А теперь кончился сам кофе! Ладно, у меня вроде ещё был. Дошёл до тумбочки, досыпал зёрен, нажал кнопку… Снова всхлип и тишина. Теперь нужно очистить мусор. Зла не хватает! Но я сделал и это, снова нажал на кнопку — и кофе! Но на вкус — дерьмо.

К чёрту эту автоматическую кофеварку. Лучше бы я и дальше пользовался той, ручной. Правда, она напоминает мне о Розмари. И о том, что надо работать.

12:00

Это было сложно. Нужно было рассмотреть убийство любимой женщины как обычное убийство. Включить весь свой цинизм. Что имеем?

Розмари МакКавити, двадцать семь лет, выпускница MIT, работала в МК Корп, но кем — до конца не ясно. Судя по всему, близко к верхушке. И — самый главный вопрос — связано ли это с белой фарфоровой кошкой? Ладно, зайдём с другой стороны.

Розмари МакКавити, второй ребёнок в семье наследника семейного бизнеса Майкла МакКавити, старший брат Джон, тоже MIT, но надежд на него мало. Младшая сестра Аева… хм, до сих пор учится? И в том же MIT? Мне как-то казалось, что он отсюда далековато, как она исхитряется? Снова не то.

Мотив. Поклонники? Только Карл Комаричек, детектив под псевдонимом Чарльз Бэнг. Об остальных нет данных. Это всё, что можно сказать по открытым для всех источникам. Очевидно, теперь нужны другие, более сложные. И первый из них — дядя Том.

15:00

Дядя Том — старый друг нашей семьи и просто очень интересный человек. Вот моя мама застряла где-то в районе “Лета любви” под Вудстоком, Сайрус — в недалёком будущем в каком-то городе при корпорации, а дядя Том хотел бы застрять в районе Александрийской библиотеки, но увы. Он даже похож чем-то на фараона: высок, сух, костляв, улыбается во все тридцать два зуба и лыс как колено. Образ дополняют гигантские очки в роговой оправе и любовь к уэллеризмам. В результате дядя Том прочно обосновался в архиве и начале двадцатого века.

— А, Карлитто! — воскликнул он едва я переступил порог его заведения.

— Сейчас я работаю под псевдонимом Чарльз Бэнг, — заметил я.

Дядя Том рассмеялся.

— Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет, как сказал однажды Жан-Батист Гренуй. Так что привело тебя в эту обитель знаний?

— МакКавити, — ответил я.

— МакКавити? — переспросил дядя Том.

— Те самые МакКавити, — уточнил я.

— Ага, — согласился дядя Том. — И кто именно тебя интересует? Держу пари, Стивен?

Я развёл руками.

— Мимо. В первую очередь меня интересует Розмари.

— Розмари МакКавити… Что ж, я посмотрю. А ты пока располагайся, присаживайся, выпей вина… — тут дядя Том усмехнулся. — Как не раз говаривал Цезарь Борджиа.

И с хохотом удалился.

Я осмотрелся. Ни дивана, ни стула, ни даже табуретки, чтобы сесть, здесь не было. Не говоря уже про вино.

А минут через тридцать, когда спина моя начала ныть как нищий на паперти, дядя Том явился с большой стопкой бумаги в руках и улыбкой во все сорок четыре зуба на лице.

— Вот, Карлитто, — сказал он. — Здесь бумаги не только о самой бедняжке Розмари, но и о некоторых других членах семьи.

Я смерил стопку глазами.

— Здесь много, — заметил я.

— О, да! Вчера мне потребовалось два с половиной часа, чтобы собрать это. Сегодня нужно было только скопировать.

— Скопировать? — уточнил я.

— Копия, как и хорошая подделка, лишь выгодно подчёркивает оригинал, как говаривал ван Мегерен.

Заметка. Узнать, кто такой этот ван Мегерен.

— А зачем Вы собирали их вчера?

Дядя Том постучал костлявым пальцем по костлявому подбородку.

— Вчера сюда заходила девушка, тоже, кстати, МакКавити. Но вот имя… Редкое оно было.

Я вздрогнул.

— А как её звали?

— Знаешь, не помню, — признался дядя Том. — Помню, что имя у неё было какое-то редкое…

— Аева? — попробовал я.

— Карлитто, честно скажу — не помню. У меня плохая память на имена, которые не записаны на бумаге.

— А лицо? — спросил я. — Причёска? Цвет волос?

Дядя Том пожал плечами.

— Знаешь, лиц я тоже не запоминаю. Но вроде ничего необычного…

Обладательница редкого имени заходила к дяде Тому и собирала данные по семье МакКавити… Надо будет набрать одну такую обладательницу…

А на прощание дядя Том посмотрел на кошку в моих руках.

— Прости, Карлитто, а зачем тебе кошка?

— Она дорога мне как память, — сухо усмехнулся я.

— Знаешь, есть легенда, что древние египтяне доверяли кошкам свои секреты. А потом убивали их и мумифицировали, чтобы те никому и ничего не могли рассказать. Но знаешь, что интересно?

Я вопросительно поднял брови.

— Интересно то, — продолжил дядя Том, — что учёные смогли разговорить некоторых из этих мумий. Не смейся: у них внутри находили маленькие кусочки папируса. И знаешь, что в них было сказано?

— Что же?

— Имена.

— Просто имена?

— Просто имена.

Я посмотрел на кошку и многозначительно кивнул.

19:00

Итак, я закончил копаться в архивах. Как же это муторно: все эти внутренние корпоративные документы, финансовые и аналитические, газетные вырезки, котировки… Кто в здравом уме вообще готов заниматься таким добровольно? Но узнал я порядочно.

Для начала многих МакКавити здесь нет. Нет Аевы, нет Виирле, нет Виктории. Нет тётушки Сьюзан. Очень скупо описан Брин. Зато упомянут я — как вероятный убийца Розмари.

Итак, кто у нас есть из ближнего окружения семьи, кто мог бы быть убийцей? Пойдём по порядку.

Первым пунктом конечно же Брин. Брин — это, наверное, последний мафиози МакКавити. Он дважды был под судом, и дважды все свидетели отказывались от своих показаний. По-настоящему опасный человек. Числится в отделе информационной безопасности, что тоже намекает на реальное положение дел.

Дальше — дети тётушки Сьюзан, это близнецы Дрю и Джо, мои старые знакомые. Верится слабо, но всё же. А ещё есть Фрэнк, их старший брат, который формально числится в отделе Брина. Ничего не заканчивал, зато жмёт от груди триста пятьдесят фунтов при собственном весе в двести сорок два. То есть он мог бы пожать от груди двух таких как я! Легко понять, какой безопасностью занимается Френк.

В принципе мог и Джон, но тут мотив так себе, да и вообще… Джон не сильно лезет в дела компании, зато прозвище "бывший" упоминается даже в газетах. Кстати, странное дело: ни одной судебной претензии по этому поводу. Рассмотреть стоит, но я скорее заподозрю тётушку Джейн.

Тётушка Джейн, кстати, тоже в списке. Мотива у неё, строго говоря, нет, но зато были возможности. В семье она занимается тем, что организует приёмы — и всё. Светская львица, обаятельная, любит давать интервью. Она во всяком случае может рассказать многое о других членах семьи.

А вот дальше… Джеффри и его сын Джейкоб. Про первого вообще ничего не понятно, судя по архивам, он только и делал, что критиковал решения, но почему-то взлетел вверх к патриархам. Может, Розмари угрожала его положению наследника? Надо подумать.

Джейкоб — молодой парень, двадцать пять лет, но талантлив как чёрт. Он учился в Кембридже на финансиста, а потом подал документы в академию ФБР. Его не взяли: слишком известная фамилия. Боялись, что он по примеру своего дяди Брина начнёт покрывать интересы семьи. Но в результате Джейкоб устроился аудитором и тоже, на самом деле, ничего особо не делает.

Остальные в принципе интереса не представляют, но вот Виирле, девушка с редким именем, достойна одного звонка.

19:20

Позвонил Сайрусу. Оказалось, он работает до шести. Надиктовал ему список имён, которые хорошо бы пробить поактивнее.

— МакКавити, МакКавити, МакКавити… — бубнил Сайрус проверяя список. — А при чём тут ван Мегерен?

Хватит на сегодня работы. Домой.

20:40

Заинтересовался Фрэнком настолько, что не пошёл домой. Первое, что меня насторожило — Beretta M93R, пистолет, который зарегистрирован на Фрэнка. Ничего особенного, но есть два момента. Первый: баллистическая экспертиза его не проводилась. Второй — Фрэнка тоже не опрашивали, даже и на предмет алиби. Держим в уме, что орудие убийства найдено не было. Хорошо, что у меня была копия дела Розмари.

И тогда я вцепился в бедного Фрэнка как клещ. Я залез в стопку распечаток от дяди Тома с карандашом в руке. И нашёл описание событий трёхлетней давности. Для начала просто газета, где описывалось многолетнее нарастание напряжения между двумя уличными бандами. Затем несколько сообщений о стычках, даже пострадавшие были. А потом короткая заметка о том, что некий член семьи МакКавити оказался вовлечён. То есть буквально: "в стычке участвовал член семьи МакКавити, будучи вовлечённым." Написали, конечно, как я не знаю кто. Но ладно. Ищем дальше.

Протокол судебного заседания. Фрэнк обвинялся в неосторожном обращении с огнестрельным оружием, повлекшее за собой ранение, судя по датам — близко к той стычке. Защищал его на процессе М. МакКавити. Стороны договорились полюбовно, а сам Фрэнк выплатил штраф. Смотрим дальше: одна из банд, о которых выше, прекратила своё существование буквально через пол года после окончания судебного разбирательства. Вроде бы всё просто. Но нет.

Информация от Сайруса: после этого Фрэнк записался в тир, где тренировался в стрельбе. И, по внутренней информации, которую получил тот же Сайрус, стрелял он из рук вон плохо: мог попасть в мишень не дальше трёх метров. Три метра! С такого расстояния и ребёнок не промажет. И через пол года бросил это дело так и не добившись результатов. И с тех пор, по данным архива, приносил пистолет на освидетельствование каждый год, и из него за это время никто не стрелял. Что настораживает? То, что когда он пистолет этот покупал, он выбивал восемь из десяти с двадцати пяти метров. Теория возникает из воздуха. Об этом я решил поговорить с кем-нибудь. Поэтому взял телефон и набрал знакомый номер.

— Чего надо?

— Ганс, это Чарльз. У меня есть зацепка.

— Чарльз, ты хоть в курсе, который сейчас час?

Я посмотрел на часы.

— В курсе. Слушай, я по делу об убийстве Розмари. Я нашёл зацепку…