Записки кока Борщика

* * *

Иногда говорят, что мои заметки напоминают барона Мюнхгаузена, а порой попахивают Врунгелем. А я не согласен. Я никакой не барон и не капитан. Я обыкновенный кок. Борщик.

Варю, жарю, посыпаю солью, а когда нужно, перцем. И выдумывать ничего не выдумываю, не фантазирую. Я сообщаю только факты. Другое дело, что жизнь сама хороший Мюнхгаузен и Врунгель вместе. И бывает, накрутит такие истории, что и не поверишь. Наверное, потому автор книг о Солнышкине поостерегся и не включил их в свои повести. А я не боюсь, рассказываю. А вы хотите — верьте или нет.

Я, конечно, с кастрюлями в обнимку на камбузе не вальсирую. Мне балетом некогда заниматься. Но музыку очень люблю. Так в Кавасаки, в Японии, я купил себе приемничек «Соня». С подсветкой, с такими блестящими колесиками! В общем, вещь! Транзистор что надо! Весь мир берет. Повернул колесико — «Говорит Океанск!», повернул дальше — «Доброе утро, говорит Мелитополь». А там Севастополь, Одесса, Сан-Франциско.

Пристроил я его на камбузе у окна. Включаю и слушаю. И весь океан слушает! Дельфины, киты, летучие рыбы — всё вокруг так и светится, так и вертится.

Поет, скажем, Пугачева «Все могут короли, все могут короли!» — и дельфины тут как тут.

Кувыркаются, и на хвост становятся, и кружатся, будто радуются вместе с Аллой Борисовной.

Как-то у экватора цветные бабочки налетели. На мачты, на рубку, на мой колпак. Я думал, из-за того, что я кекс пек, сахарной пудрой обсыпался. Так нет, на музыку! На вальсы Штрауса. Летят и вальсируют. Летят и вальсируют.

А как-то стали передавать «Лебединое озеро». Я помешал на противне картошку, подошел к окну, посмотреть на волны, и вдруг вижу: появляется на палубе щупальце, другое — вваливается на нос громадный кальмар. Я уже схватил поварешку отбиваться, а одно щупальце приподнялось, повисло в воздухе и кончиком словно бы дирижирует — одно дирижирует, а другое как бы по виолончели смычком водит. Ростропович, и только! Он играет, а летучие рыбы под музыку планируют! Тут выскочил Петькин и кричит:

— Давай его на крючок и на сковородку! Смотри, сколько мяса будет!

А я говорю:

— Нет! Он музыку слушает, он вальс танцует, а мы его на крючок? Это же непорядочно!

Но тут сменилась музыка. Грохнула какая-то группа, и все слушатели от страха шарахнулись по волнам! И кальмар тоже!

Фантастика? Так спросите у Петькина. Он вам все подтвердит, тем более что на собрании требовал вкатить мне выговор за упущенное кальмаровое мясо.

А вот вам еще история, и тоже без Петькина не обошлось.

Я ведь, как всякий кок, встаю очень рано, чтобы успеть до работы приготовить завтрак. Так вот и тут, около Африки, выскочил на палубу часа в четыре. Сделать зарядочку. И чувствую, непорядок. Компотом пахнет, и что-то журчит. Утечка!

Присмотрелся и вижу: шланг, который наш механик Мишкин протянул с камбуза в машину, чтобы напрямую охлажденный компот в жару потягивать, почему-то сползает за корму.

Бросился я к корме: компот в океан уходит! — и прикусил язык, сел от страха. Колышется на воде какое-то чудовище, с ластами, вытянуло на длиннющей шее лошадиную голову и огромными губами компот из шланга ловит. И как-то так аккуратно и так деликатно, совсем как теленок, что у меня страх прошел.

Я сообразил: это динозавр! Настоящий динозавр! Может быть, один из последних — и ласты у него, и длинная шея, и зубчатый плавник на спине. И ничего, в общем, ужасного! Ну раздувает огромные ноздри, так это же он компот унюхал.

Я спохватился. Настоящий живой динозавр поднялся из морских глубин попробовать компота из абрикосов, а я себе стою. Ну и ну! Притащил с камбуза целый компотный бачок — и плюх за борт. «Пей, милый!»

Только сказал, как выскочил Петькин, икнул от страха, а потом как заорет:

— Борщик чокнулся! Борщик какую-то зверюгу нашим компотом спаивает. Только что целую кастрюлю за борт отправил.

Ну конечно, животное от такого оскорбления отвернулось, покачало головой и ушло под воду!

Все потом спрашивают:

— Борщик, ты зачем компот вылил? Неужели плохо получилось?

— Нет, — говорю, — было хорошо. Неужели бы я плохим компотом стал поить последнего, может быть, на земле динозавра…

Фантастика? Тогда спросите обо всем Петькина. Он, кажется, до сих пор еще от страха икает и хватает дрыжики.

А вот еще один эпизод.

Я очень люблю ночью в августе посидеть в одиночку на трюме на корме. Сидишь, похрустываешь наконец-то после жаркого дня собственной сарделькой. Луна горит. Море плещет. Звезды сияют. Бродят в космосе спутники. И метеоры падают…

И столько их в августе по небу носится, что хоть колпаком лови!

Снял я как-то колпак и, в самом деле, стал им среди звезд от восторга размахивать.

Вижу, метеоры-то разгораются ярче и ярче, летят ко мне, все ближе, ближе… И вдруг один, огромный, раскрутился, сверкнул надо мной — и прямо в камбуз!

Я бросился за ним! Весь пол исползал, в каждый угол заглянул — ни следа, ни пылинки.

Сгорел!

А утром хотел наливать воду в бачок на плите — и вздрогнул. Лежит внутри огромный сверток в сверкающей фольге, издает беззвучную музыку и светится какими-то знаками.

Присмотрелся: планеты, мамонты, ракеты, ножи, вилки, горчица…

Развернул я — а там огромный окорок!

Может быть, из какого-нибудь марсианского мамонта! Я бы привел его сейчас в качестве доказательства всем читателям. Но разве с такой командой что-нибудь сохранишь? Слопали все, до последнего кусочка. И еще кричали:

— Борщик, добавки!

Как подтвердить этот эпизод, не знаю. Разве что попросить Перчикова выловить в космосе еще один подобный метеорит. Раз был такой один, значит, найдутся еще и другие, из межпланетной гуманитарной помощи. Вот только маленькая загвоздка. Уж если действительно поймают — не утерпят, съедят. Обязательно съедят!