Приз для варвара (Тифани и Салюх)

Часть 4

Салюх

Я не был приглашён принять участие в соревнованиях за внимание Ти-фа-ни. Этим я был недоволен, особенно, когда увидел, насколько довольна Ти-фа-ни, услышав, что другие ушли охотиться, дабы показать их ценность как партнёров. Это именно то, чего хочет человеческая женщина? Ревность скрутила мой живот, но я напомнил себе, что никакие из этих "игр" не будут иметь значения, когда случится резонанс.

И Ти-фа-ни прорезонирует ко мне.

Я напоминал своему кхаю об этом снова и снова, пока объект моего внимания передвигался по пещере с лёгкой улыбкой на лице. Она выглядела такой счастливой. Я, конечно, доволен, что страдание, наконец, покинет её глаза хоть на несколько часов, но я не мог радоваться тому, что кто-нибудь из её женихов сможет с лёгкостью выиграть её, а я не включён в соревнование. Она — моя, и моя ревность мешает мне рассуждать здраво.

Я подумал о её вчерашнем предложении — спариваться без ожидания пробуждения кхая. Просто "практиковаться". Это идёт вразрез со всем, что я когда-либо хотел для себя, ведь я хотел истинного единения… с другой стороны, что я хотел больше, чем Ти-фа-ни в свей постели, отдавшуюся мне? Я раздумывал над этим и одновременно чувствовал грызущую зависть внутри, я рассматривал её как свою собственность, тем временем она взяла корзину и выглянула из пещеры.

Я последовал за ней. Мы должны обсудить её предложение ещё раз и наедине.

Её прогулка не была долгой — вдоль скальной стены к той части пещеры, где дубят кожи, там же она зажгла сальную свечу на костяной тарелке. Когда она нырнула в небольшую пещеру для дубления, я также продвинулся вперёд.

— Хоу, Ти-фа-ни, — окликнул я её перед тем, как войти внутрь.

Она выглядела удивлённой увидеть тут меня. Её глаза были широко раскрыты в мерцающем свете свечи, но потом она опустила свечу вниз на скальный уступ.

— Как ты себя сегодня чувствуешь? — Она подтянула какую-то большую кость, возможно, это кость ша-кота, и начала тащить застоявшуюся жидкость в чане, которая являлась мочой, и кожи к центру пещеры.

Я присел на корточки, как обычно делаю, когда отдыхаю, но это заставило меня быть ближе к чану с жидкостью в центре пещеры, так что я снова быстро встал — глаза начало жечь. Она выбрала для себя такое же занятие, что и Кашрем, не смотря на то, что вонь от мочи и трав была невыносимой. Кашляя, я отступил ещё на шаг назад.

— Так нормально? — Поддразнила она и я услышал её гортанный смех, эхом разносящийся по маленькой пещере. — В следующий раз не суй своё лицо так близко.

— Этот запах невыносим.

— Да, но это делает кожу мягкой, — сказала она, и её голос звучал весело. В нём были счастливые нотки, которых я не слышал уже много дней.

— Там кожа? — Это было похоже на грязную илистую гниль, — однажды я видел такое, когда мёртвый косо-клюв упал в бассейн с водой и гнил там.

— Обычная кожа двисти, — сказала она мне. — Я соскребла мех и теперь обрабатываю её. Если бы это было возможно, я бы позволила двисти избежать такой участи.

Я не понял её слов.

— Мы употребляем в пищу много двисти. Почему мы должны позволять им избегать?

— Это такое выражение. Мне бы хотелось, чтобы мы не ели двисти. — Взгляд её стал таким, словно она была где-то далеко. — У меня был пони когда-то, он рос при мне и был по-настоящему лохматым. Двисти немного напоминают мне его. Из-за этого мне трудно есть их мясо.

По-ни? Мысленно я взял эту информацию на заметку.

— Тогда я постараюсь больше охотиться на снежных котов.

Она улыбнулась.

— Что привело тебя сюда? Почему ты не охотишься?

— Я пришёл поговорить с тобой. — Сказал я ей, вытирая свои, всё ещё слезящиеся, глаза. — О твоём предложении.

Улыбка тут же исчезла с её лица.

— Оу? — Она пыталась выглядеть так, будто ничего не произошло, но я видел беспокойство на её лице. — Ты что-то решил?

— Я всё ещё думаю.

— Я вижу.

— Я хочу сказать тебе, почему мне нужно обдумать это.

Она взболтала это водянистое нечто костью.

— Мы с тобой друзья, Салюх. Тебе не нужно оправдываться передо мной.

— Я хочу принять твоё предложение. — Сказал я ей прямо. Когда она удивлённо посмотрела на меня, я улетел. — Но есть вещи, которые заставляют меня сомневаться.

Она молчала некоторое время и внимательно смотрела на меня.

— Это честно. Что за вещи?

— Я ждал резонанса. Я хотел, чтобы мой первый раз был с моей истинной парой.

— Оу. — Выражение её лица смягчилось. — Оу, вот в чём дело, Салюх. Я понимаю.

Она так прекрасна в свете свечей, её глаза сверкают ярче, её волосы словно облако вокруг лица. Я не сказал ей, что именно с ней я бы хотел резонанса. Она ведь очень своенравна.

— Хотя, твоё предложение заслуживает внимания. И я не хочу прийти к своей паре несведущим в этих делах.

— Тебе и в самом деле не нужно оправдываться. Это всего лишь предложение.

— Я всё ещё раздумываю. — Я всматривался в неё, одновременно представляя её тело под моим. Мои руки в её кудрявых волосах, мои пальцы, касающиеся невероятно гладкой человеческой кожи. — Я хочу узнать больше. Как ты предполагаешь мы должны это делать?

— Оу. — Её губы сложились в небольшой пухлый круг. — Я… никогда не обдумывала это настолько подробно. Ну, мы могли бы попробовать попрактиковаться в поцелуях.

Соединить свои рты, как это любят люди? Мой член мгновенно встал и налился тяжестью, — так сложно сдержаться, чтобы не излиться прямо сейчас на пол тут, перед моей женщиной, пока я представляю, как мой рот соединяется с её, как мой язык трахает её. — Са-люх не целуется.

— Но ты должен хотеть научиться — она указала куда-то наружу и отвернулась, помешивая своё безобразие в чане. — Что, если твоей парой станет человек?

Нравится ли ей эта мысль? Из людей остались лишь Джози и Ти-фа-ни. Говорит ли она о себе?

— Тогда, я бы хотел удовлетворить её.

— Для этого нужно больше, чем поцелуи, конечно. Нужны прикосновения. И ласки. — Она закусила губу и вздрогнула. — Я… со всем этим нужно практиковаться.

Её лицо отвёрнуто от меня, но по её плечам я могу догадаться, что ей некомфортно. Всё моё тело напряглось, так сильно я почувствовал необходимость успокоить её, но я знаю, что мои прикосновения не желанны. Теперь, здесь, моя самая большая забота — её отвращение, что, если Ти-фа-ни почувствует отвращение к моим прикосновениям из-за того, что другие брали её? Эта мысль убивает меня.

— Я всё ещё решаю. — Рявкнул я и кинулся прочь из пещеры. Я должен уйти до того, как она испугается ещё больше, или пока моя потребность схватить её и успокоить не станет всеподавляющей.

Я не знаю, что делать. Мне нужен совет. Аэхако теперь на охоте, а многие другие мужчины никогда не имели женщину. Тут Хемало, но он не сделал свою женщину Ашу счастливой. Он не тот, у кого нужно просить совета.

Хотя, есть кое-что, что приходит на ум.

***

Салюх.

Когда следующим утром я проснулся, Таушен как раз хвастался перед Хэйденом.

— Я уже выиграл два красных семечка, тогда как никто больше не выиграл ещё ни одного. — Он гордо размахивал ими перед лицом угрюмого охотника. — Я получу время наедине с Ти-фа-ни и тогда она срезонирует ко мне.

Раздражённый, я расправил меха. Я всё ещё был раздражён, даже после того, как облегчил свой мочевой пузырь снаружи, и схватил кусок вчерашнего копчёного мяса, чтобы съесть. Я должен выйти на охоту. Принять участие в каком-нибудь соревновании. Очистить свою голову от беспокойства за Ти-фа-ни и мужчин, которые бесконечно преследуют её. Это вовсе ничего не значит, что они преследуют её. Она почувствует резонанс ко мне. Она станет моей женой, и все их глупые семена ничего не будут значить.

Я вернулся в пещеру взять своё копье и увидел, что Таушен берёт свои сети. Он улыбнулся мне.

— Я ухожу, чтобы поймать самую большую кес-рыбу из реки! Пожелай мне удачи, чтоб я мог получить третье семечко.

Я сузил глаза. Я не хочу желать ему удачи. Но он в приподнятом настроении и, игнорируя моё молчание, отправляется к остальным, чтобы принять участие в сегодняшнем конкурсе.

Хэйден смотрит на меня и его губы искривились.

— Ты не присоединишься к их играм, чтобы выиграть преимущество среди женщин?

Я покачал головой.

— Я занят.

— Твои руки свободны, — сказал он, обтягивая острие куском кожи, и затем поднялся на ноги. — Многих нужно кормить и с каждым днём всё больше. У нас нет времени, чтобы сидеть со всей пещерой и гадать, как предстать в лучшем свете перед одной из двух самок, как это делают они.

Это то, что я делаю? Я смотрел, как Хэйден зашнуровывает свои ботинки. Мы с ним думаем одинаково: ухаживания ничто, потому что только резонанс имеет значение. Но мне сделали невероятно соблазнительное предложение, и я не знаю, достаточно ли я силён, чтобы надеяться, что мой кхай последует за моим сердцем.

— На кого будешь охотиться сегодня? — Спросил я его. Я присоединюсь к Хэйдену и обсужу с ним свою проблему. Хэйден уже испытал притяжение резонанса. У него была женщина в прошлом. Он много знает. — снежный кот? Пернатый зверь?

— Двисти.

Я скривил лицо.

— Слишком много двисти. — Я вспомнил слова Ти-фа-ни. Ей нравятся эти животные и она не обрадуется, услышав, что я на них охочусь.

— Много мяса. Мало усилий. — Он распрямился. — Ты идёшь?

Я кивнул и взял своё копьё. Он прав. Слишком много ртов нужно кормить, много беременных женщин, все охотники чувствуют, что необходимо пополнить запасы и быть готовыми к следующему суровому сезону. Последний уничтожил все наши запасы продуктов, предстоят изменения погоды, к тому же, будет больше молодых особей, чем когда-либо. Никто не должен голодать. Двисти должны быть пойманы, не имеет значения, насколько красивыми считает их Ти-фа-ни. Она практичная. Она поймёт.

Хэйден и я вышли из пещеры и пересекли границу соседней долины, прежде, чем напали на след. Двисти оставляют характерные следы копыт в снегу и за ними не сложно следовать. Хэйден молчит, общаясь со мной лишь кивками и указывает пальцами направление, которому мы должны следовать. Я позволяю ему вести, т. к. моя голова всё ещё полна мыслей о Ти-фа-ни и мужчинах, которые претендуют на неё. Если бы я присоединился к их соревнованиям, что тогда? Что, если бы другому улыбнулась удача победить меня? Я более опытный охотник, чем Таушен, но Хассен очень способный следопыт и к тому же сильный. Ваза знает очень много, потому что он старше. А Бек? Бек настолько упрям, что, если уж он во что-то вцепится клыками, то никогда не сдастся, пока не получит.

Все эти мысли о соревновании и моё беспокойство за Ти-фа-ни раздражают меня. Сегодня я полон раздражения. Охота будет хорошей.

Мы находим стадо неподалёку и подходим. Ветер меняется и дует в противоположную сторону, двисти почуяли наш запах и занервничали. Хэйден послал мне разочарованный взгляд, как будто это моя вина. Когда мы подкрались, они кинулись в рассыпную, а моё копьё попало в землю, оставив на ней отметку. Хэйден завалил толстого двисти, тогда как остальные скрылись за холмом.

— Облажался, охотник. — Комментировал Хэйден, пока мы пробирались через снег к своему оружию — Ты целишься хуже, чем метлак.