Пациент Х

Гермиона взбила одеяло так, что оно стало казаться хоть немного более плотным и наполненным. Вздрагивая, она натянула его повыше Волдеморту на грудь. Если он сейчас умрет от жажды или холода, это будет значить, что она не выполнила свою работу. Хотя бы немного о нем заботиться девушка была обязана. Конечно же, не ради него самого, а ради его жертв.

Наверное, именно поэтому она снова наполнила с помощью заклинания бутылочку водой и влила в Волдеморта и ее тоже. Поднеся ее после к глазам, Гермиона задумчиво нахмурилась. Какого она была объема? Где-то около пятисот миллилитров, точнее она не могла сказать. Кажется, девушка читала, сколько должен выпивать взрослый человек за день: полтора или два литра. Но однозначно намного больше того, что Волдеморту предоставляла больница.

Возможно, завтра она даст ему еще немного больше. А сейчас ей хотелось уйти. И опять Гермиона не уложилась в два предписанных часа. Осторожно, держа на всякий случай перед собой палочку, она пошла спиной вперед к двери. Несколько мгновений девушка посомневалась, вспоминая предостережение Хелен никогда не разговаривать с заключенным, но потом отбросила его как бессмысленное.

— Я уже ухожу. Но завтра я снова приду. Хорошо?

Лишенного возможности двигаться и истощенного, она оставила Темного Лорда за собой. И все же она шла, высоко подняв перед собой палочку. Ведь с Волдемортом никогда нельзя ничего знать наверняка…

Сегодня Гермиона не стала искать встречи с Хелен. Все же ей достаточно ясно дали понять, что это лично ее задание. Если ей нужна была помощь, она ее себе должна была и обеспечить. Никто не придет и не даст ей совета.

После выполненной работы Гермиона зашла в находящееся наверху кафе и расстелила перед собой пергамент: ей еще необходимо было написать отчет. И что-то подсказывало девушке, что будет лучше ей кое-что опустить. Профессор Сипмпсон мог понять некоторые ее поступки неправильно. Лучше она просто забудет о том, что постаралась укрыть Волдеморта теплее и дала ему больше воды. Это ведь совсем не важно.

* * *

Свободный вечер Гермиона провела в одиночестве. Все впечатления и чувства, испытанные ею за два последних дня, накрыли ее. Завтра она снова зайдет к Хелен и, возможно, спросит, не требуется ли ее помощь в каком-то отделении. Только чтобы отвлечься, выполнить какую-нибудь другую работу, которая принесла бы ей удовлетворение. То, о чем можно было бы рассказать.

Но вообще-то она была измотана и ни на какие связные мысли уже не способна. Гермиона нуждалась в отдыхе и ком-то, с кем она могла бы поговорить. А Хелен, при всей симпатии к ней молодой волшебницы, все еще была ей чужим человеком.

Работа выпивала до капли все ее душевные силы. А Хелен не будет каждый раз, когда придет Гермиона, делать перерыв на обед. А кого еще она знала? Пойти к Рону и Гарри?

Немного гордости в ней еще осталось. Это, конечно, было возможно, но тогда ей придется извиниться. Но за что? За то, что она дала умирающему человеку стакан воды?

Несколько часов Гермиона бесцельно бродила по Лондону. И это времяпровождение оказалось не таким уж и плохим. И почему она раньше никогда подобного не делала? Потому что она всегда находилась под присмотром либо учителей в Хогвартсе, либо своих родителей. А весь последний год — в страхе перед Пожирателями смерти.

Совершенно случайно она прошла рядом с домом на площади Гриммо, который Гарри сейчас должен был восстанавливать. Он опять хотел жить там вместе с Кричером и, скорее всего, также вместе с Джинни. Что, впрочем, вряд ли разрешит мисс Уизли. Интересно, был ли Поттер уже там? Видел ли ее, когда она стояла снаружи?

Возвратившись в съемную квартиру, Гермиона в уме пересчитала свою зарплату. Конечно, теперь она легко могла позволить себе более дорогостоящее жилище. Но хотела ли она? Кажется, ей вполне хватало одной комнаты. В большой квартире девушка будет чувствовать себя еще более одинокой.

А по вечерам она могла учиться и читать. Интересно, кто теперь станет директором Хогвартса? Скорее всего, Макгонагалл. Но она была уже немолодой. Хотя, если так рассуждать, то Дамблдор был и вовсе старцем.

А кто будет преподавать Защиту от темных искусств? И будет ли снято проклятие с должности со смертью Волдеморта?

Все это казалось таким нереальным, когда она думала о прошлом годе, жизни в течение целых месяцев в палатке… Везде смерть, хаос и страх. Но девушка гнала от себя такие мысли.

Если она и дальше продолжит ухаживать за Волдемортом, то будет лучше, если она не станет вспоминать. Он был… да, именно так, вещью, «пациентом Х»… в котором ей было необходимо поддерживать жизнь. То, что он также являлся серийным убийцей, монстром и дьяволом во плоти, не указывалось в ее контракте.

* * *

И на следующий день никто не пришел Гермионе на помощь. Как Грейнджер и решила заранее, она сразу, как зашла, напоила его, потом дала немного воды в середине работы и еще чуть-чуть перед тем, как уйти. Она хотела также дать больше питательной смеси, но, кажется, на бутылочку наложили какие-то чары, которые не позволили девушке этого сделать.

Это открытие не могло не вызвать раздражения. На следующий день она попыталась пронести в камеру две бутылочки, но одна из них исчезла, стоило ей переступить порог комнаты. Да, кажется, персонал позаботился, чтобы ни у кого не получилось проявить по отношению к жуткому пациенту хоть немного сострадания.

Они хотели его ослабить, в этом не могло быть сомнений. Он не должен был получать достаточное количество еды. Возможно, еды было даже слишком мало для того, чтобы он дожил до казни. Это приводило Гермиону в бешенство. Нет, конечно же, она злилась не потому, что жалела Волдеморта, а просто из принципа.

И именно из принципа в четверг Гермиона захватила с собой в камеру художественную книгу и практически час читала ее вслух. Волдеморт ведь не должен был сойти с ума, а если он все же понимал, что происходило вокруг него, и не имел ничего, что бы хоть ненадолго отвлекало его, то это было бы неизбежно. А потерявший рассудок пациент означал бы плохо исполненную работу, ведь Темный Лорд обязан был оставаться в здравом уме, когда его будут судить и поведут на казнь.

А она все равно уже настолько поднаторела в выполнении своих обязанностей, что стала укладываться всего в полтора часа. И вообще, книгу Гермиона выбирала согласно исключительно своим предпочтениям, совершенно не задумываясь о том, будет ли она интересна Лорду. Да, именно так.

Зайдя в субботу в кабинет главного целителя, Гермиона привычно передала ему лист с отчетом. И, к немалому удивлению Грейнджер, мистер Симпсон попросил ее задержаться.

— Со следующей недели вы также станете заниматься с пациентом физиотерапией.

— Но… я даже не знаю, что это, — попыталась возразить девушка.

— Я уверен, что вы научитесь. Это несложно. Главное, не переусердствуйте. Несколько раз согнуть и разогнуть колени, руки и пальцы пациента будет достаточно. Можете не слишком стараться, это не так важно.

Целитель немного помолчал, а затем спросил тоном, которым обычно задают этот же вопрос родителям пятнадцатимесячного ребенка:

— Он еще не говорит?

Гермиона покачала головой:

— Нет, совсем ничего. Только смотрит.

— Тогда еще одной вашей задачей будет разговорить его.

— Но я думала… — Гермиона замялась, — я думала, что мне не следует с ним разговаривать.

— А я вас этого делать и не прошу. Говорить должен он.

Замкнутый круг. Гермиона мысленно застонала и, не особо надеясь на положительный ответ, спросила:

— Могу я хотя бы поговорить о нем с кем-нибудь из целителей?

— Нет, боюсь, это невозможно. — Профессор Симпсон извиняюще улыбнулся. — «Пациент Х» — целиком ваша ответственность. Целители к нему не заходят. Но я уверен, что такая молодая талантливая волшебница, как вы, сможет и сама что-нибудь придумать.

Да, ей действительно понадобится вся ее фантазия, ибо лечение психически нестабильных бывших диктаторов не входило в перечень школьных предметов.

— Кажется, это все, что я хотел вам сказать, — ворвался в ее мысли голос целителя.

Механически кивнув, Гермиона уже развернулась, чтобы уходить, когда профессор окликнул ее:

— Точно, чуть было не забыл. — И волшебник с улыбкой протянул девушке увесистый мешочек. — Ваше вознаграждение за первую неделю работы, — пояснил он. — А теперь действительно идите. До свидания, мисс Грейнджер.

— До свидания, профессор Симпсон.

Прикрыв за собой дверь, Гермиона прислонилась пылающим лицом к холодной поверхности стены. Ее последняя попытка получить хотя бы какую-нибудь помощь провалилась. Все было кристально ясно. Целители не собирались даже пальцем пошевелить ради «этой вещи». Все красноречивые речи и прочувствованные выступления о человеческом достоинстве и обеспечении минимальных подобающих условий для жизни каждого, вся патетика были ложью. Возможно, это и соответствовало истине для всех, но только не для Волдеморта.

Последний день недели Гермиона решила провести с родителями. Да, за короткое пребывание с ними ей придется заплатить многими мучительными часами дороги, но ей просто необходимо было побыть в обществе дорогих ей людей. А кто придет в воскресенье к нему, когда ее не будет? Никто — это было ясно, как день.

Внезапно ей в голову пришла мысль, что ее родители никогда бы не оставили своего пациента одного, забытого в каком-то темном углу. И неважно, заслуживал ли тот этого или нет.

* * *

В понедельник в полдень Гермиона уже опять была в Лондоне. В больнице все казалось прежним, но при этом в воздухе висело осязаемое напряжение. На лицах людей читались возбуждение и беспокойство. Как будто что-то произошло или собиралось произойти.

Наэлектризованная всеобщим напряжением, Гермиона не смогла заставить себя сразу спуститься в подземелье. Вместо этого она, мучимая любопытством, подошла к группе яростно жестикулирующих волшебников. Остановившись возле одного плаката, на котором изображалась последовательность действий при оказании первой помощи, она прислушалась.

Несмотря на то, что Гермиона стояла к ним довольно близко, девушка не могла разобрать во всеобщем шуме произносимые предложения. Одно слово, впрочем, она разобрала точно: «Малфой».

— Малфой? — не слишком вежливо перебила она обсуждающих мужчин, и они обернулись к ней.

— Процессы над Пожирателями смерти начинаются с завтрашнего дня. Малфои идут первыми. Вы что, не читаете газет? — объяснил ей долговязый волшебник с темной бородкой.

Гермиона смущенно покачала головой. Крупный широкоплечий целитель в лимонной мантии снова повернулся к своим коллегам.

— Уверен, они и сейчас смогут отмазаться. Все знают, что Люциус Малфой уже пожертвовал частью своего имущества, дабы обелиться перед судом.

— А я слышал кое-что другое, — встрял невысокий маг с бегающими глазками. — Он уже согласился свидетельствовать против своих бывших «коллег».

— Но, видимо, ему забыли сказать, против кого ему также придется свидетельствовать. Спорим, он намочит штаны от страха, когда узнает, кто будет гвоздем программы?