Полдень и Береника

Глава 5. Явление

Сколько бы Учитель ни твердил, что магия должна исходить от самого сердца, лично у меня она обосновалась внизу живота.

Кровь — это жизнь, — нараспев говорил он, как бы походя вычерчивая магические знаки воздетыми руками. — Жизнь — это сила. У жизни есть начало и конец.

В начале лета я чувствовала в себе невиданные силы — как объяснила Таана, это оттого, что окрепшие вампиры в моей утробе давали мне часть своей энергии и выносливости. Любая царапина заживала на мне за минуты, меткость возросла, магия восполнялась, словно я была подключена к мощному источнику — вроде фонтана на центральной площади, восстановленного после моей давней битвы с магом. Это и вдохновляло, и пугало одновременно: что будет, когда они наконец вырвутся на свет? Событие намечалось на конец июля, то есть у меня в запасе было больше месяца, чтобы собраться с духом.

Я благословляла заговорённые штаны, поддерживающие мой живот, заклинание для которых мы с Велькой нашли в «Практическом пособии для беременных магичек» в разделе «Затейницы». Обновлять его нужно было всего раз в день, зато штаны, будто чьи-то крепкие руки, обхватывали живот снизу и придерживали до конца дня, избавляя от напряжения спину.

Моя беременность оставалась делом государственной важности, так что повитуху выбирали всем миром. Разумеется, Лён собирался присутствовать на этом важном мероприятии самолично, но не в одиночку. Келла заявила, что никого постороннего ко мне не подпустит, Старейшины считали необходимым держать наготове день и ночь лучшую повитуху Догевы, которая за триста лет приняла полтысячи младенцев, и почти всех удачно, Велька вообще настаивала на приглашённой магичке из Стармина. Сама Велька ещё ни разу не принимала роды и потому готова была предложить лишь моральную поддержку. Моего мнения никто не спрашивал, и это доводило меня до белого каления. Я представляла в красках свои родовые корчи в окружении малоизвестных мне тёток, каждая из которых применяет разные методы и терпеть не может остальных. Келла кричит: «Пей отвар!», догевская повитуха гнусаво просит тужиться, магичка вопит «Разойдитесь, не мешайте колдовать!»

В итоге я заявила, что сбегу от всех тайно рожать в лес, и Лён повелел: «Келла!» Я выдохнула с облегчением, но ненадолго, пока не услышала диалог Келлы и одного из Старейшин, наказывающего ей помнить о долге перед Догевой и в экстренном случае, если что, сделать правильный выбор — в пользу наследника. К счастью, Келла отбрила наглеца короткой фразой на вампирьем языке, которую даже я поняла: «Идите, мол, уважаемый, займитесь… послами». И всё же этот разговор произвёл на меня тяжёлое впечатление. Я не стала расстраивать Лёна его пересказом, потому что он безоговорочно доверял Келле, но в который раз ощутила свою вторичность и чуждость вампирьему племени. Мною можно пожертвовать — наследником никогда. Только Лён и наследники имели значение… Келла любила меня, но я не была уверена до конца, что она не думает так же. Я находила им всем оправдание. Слишком шатким было положение вампиров среди других рас, слишком мало осталось беловолосых, слишком долгим был путь к миру и относительному благополучию — а до мракобесия один шаг.

Мои переживания усугубила делегация из Леска, которая привезла нам с Лёном официальное приглашение на свадьбу Вэрда и Лереены. То, что Повелитель Леска и Повелительница Арлисса так хорошо поладили, вызвало бурное обсуждение в Совете, который я в последнее время частенько пропускала, ссылаясь на недомогание. Вот и в тот раз я манкировала своими обязанностями, полагая, что это торговая делегация, с которой прекрасно разберутся без меня. Однако Велька узнала подробности обсуждения от Шаона, входившего в Совет. Оказывается, Догева упустила столько возможностей, в своё время не соединив браком Лёна и Лереену, и теперь Леск и Арлисс, населенные практически исключительно вампирами, объединятся и начнут вставлять нам палки в колёса — как торговые, так и политические.

— Лён фыркнул, когда об этом зашла речь, сказал, что это полная чушь и мы образуем тройственный союз. У Шаона для этого даже готов план. Но на свадьбу всё же лучше съездить.

— В смысле? — возмутилась я, понимая, что меня туда никто не потащит. — Лён уедет на свадьбу?

— Он отказался наотрез, но Шаон сказал мне по секрету, что это может повредить Догеве. Такое поведение сочтут неуважением. Кроме того, важно показать всем подданным Леска, что Повелитель Догевы — желанный гость, а не соперник или враг, как это было раньше. И вообще, свадьба — большое политическое действо, на неё приедут представители всех рас самых высоких рангов, ведь, слава богам, у нас сейчас мир, никто не воюет. Такое бывает редко. Личные встречи — это правильные контакты и торговые соглашения на годы.

— А когда ехать? — мрачно спросила я.

— Послезавтра. Лёну предлагают поехать в Леск вместе с возвращающимися послами, так безопасней.

Я вспомнила дорогу Лёна в Арлисс с послами, которая закончилась мечом в его сердце, и меня передёрнуло.

— И Келла поедет?

— Конечно, нет. Она с тебя глаз не спустит. А вот Шаон и ещё пара советников отправились бы с Лёном.

— Но он же не хочет ехать, — заныла я.

— Лёна трудно переубедить, но, может, у тебя получится?

— Велька, ты понимаешь, что происходит? — усмехнулась я. — Ты занимаешься придворными интригами вампиров!

Велька пожала плечами. Наш разговор проходил не в тронном зале, а в специальном сарайчике Келлы, куда Верховная травница изредка допускала мою подругу для изготовления деликатных настоек, требующих магического заговора. Перед Велькой дымился медный котёл, в который она постепенно подмешивала ивовый порошок и сушеную заячью капусту, пока я плела заклинание для ускоренной варки. На столике своей очереди ожидали жабьи лапки и мышиный хвост не первой свежести.

— Я доверяю Шаону, — сказала Велька. — Он боготворит Лёна и всегда будет действовать в его интересах. Вольха, ему нужно поехать.

Я поморщила нос, как недовольный ребёнок. Три дня пути до Леска, неделя свадьбы, три дня пути назад… Он уедет на две недели, не меньше. А вдруг близнецам захочется появиться на свет раньше срока? Что, если в «экстренной ситуации» решение станут принимать Старейшины, и не в мою пользу? Напомнив себе, что я не кто-нибудь, а Повелительница Догевы, я вздохнула и успокоилась. Может, ему неплохо будет развеяться? Тем более с Шаоном под боком.

— Скажи, что хочешь от него немного отдохнуть, — предложила Велька.

Каждый вечер мы с Лёном засыпали в обнимку, его рука на моём животе, мои — вокруг его шеи…

— Нет, не поверит, — заявила я, крутя подуставшими от пассов пальцами.

— Тогда скажи, что в ближайшие две недели мы с тобой планируем… затворничать. Будем отдыхать, набираться сил и заниматься дыхательной гимнастикой для подготовки к родам. Мол, ритуал такой у магичек, без участия мужчин.

— Чушь, — я решительно помотала головой.

— Ну, придумай что-нибудь. Скажи, что он тебя возбуждает, а вам того… нельзя сейчас. Пусть лучше уезжает, — не сдавалась Велька.

— В соседнюю комнату?

— Тогда скажи правду. Мол, рожать пока не собираюсь, съезди, повеселись, привези мне подарок…

— Велька, — перестань придумывать, рассмеялась я. — А то я подумаю, что Шаон предложил тебе награду за то, что ты мне всё это расскажешь «по секрету».

— Да ты что! — Велька задохнулась от возмущения, но почти сразу сдулась. — Хотя… Леший их разберёт, этих вампиров. Они те ещё интриганы. Решай сама.

Я, конечно же, понимала, что Шаон и Совет правы, Лёну нужно поехать — он просто не хочет надолго меня оставлять. Лён единственный в этой долине ценил мою жизнь больше любой другой и «если что» не принёс бы меня в жертву даже ради наследников. Хотя, возможно, я ошибалась… Страшно и подло было сомневаться в Лёне, но лично я ни за что не хотела бы оказаться на месте человека, которому задают вопрос, кого спасать — любимую женщину или нерождённого ребёнка. Кого выбрать? Бр-р-р… Я тряхнула головой, словно отгоняя навязчивый морок. Ну зачем обязательно кого-то спасать? Почему я всё чаще вспоминаю свои шуточки про давно выбранный мною холм под осинкой? И вообще, Лён побывал на стольких родах в Догеве, что даст фору любой повитухе — правда, его роль главным образом заключалась в том, чтобы читать чувства стремящихся наружу младенцев.

— Ладно, — миролюбиво заключила я, закончив нашёптывать заклинание, — скажу Лёну, что запрещаю ему ехать, пусть только попробует. Может, прокатит.

— Как знаешь, — подруга пожала плечами, бросая лапки и хвост в котёл и закрывая крышку. — Лишь бы сработало.

Не сработало.

Лён заявил, что не собирается никуда ехать, потому что терпеть не может скопление народа, где все очень громко думают, причём совсем не то, что потом говорят. Что ненавидит сборища, где приходится называть друг друга полными именами, где чтят этикет настолько, что не могут себе позволить расстегнуть пуговицу на рубашке в жару. Где придётся ходить с гордой миной и терпеть снисходительность гостей человеческой расы...

В итоге Лёна всё же уговорили члены Совета, расписав, как важно для Догевы не пропустить эту межрасовую конференцию под видом свадьбы.

Лён отправился в дорогу на рассвете, перед этим попрощавшись со мной так, словно едет не на праздник, а на долгую кровавую войну. Ночью ему не спалось: он слушал, как толкаются близнецы в моём животе, заставлял пообещать быть настоящей паинькой, что бы это ни значило… Утром раздал Вельке и Келле кучу указаний, связанных с моей персоной, а перед тем, как запрыгнуть на Вольта, аккуратно поправил мои волосы и прошептал на ухо, что любит меня. Это было так не похоже на Лёна, что я съязвила от растерянности:

— Не любезничай там сильно с эльфийской Повелительницей. И обними от меня Орсану и Ролара. А лучше привози их с собой.

— Что ещё? — усмехнулся он.

— Само собой, привези мне какой-нибудь подарок. Только не сапфир или изумруд какой, фу, а женский гворд, например. Или эльфийскую кожаную куртку с заговорённым шипами.

Сдержав смешок, Лён воздел глаза к небесам, и я послала ему на прощание воздушный поцелуй.

Пятки и локти внутри меня замолотили так, словно это их обладатели пустились вскачь. Я не хотела расставаться, но создавать Лёну репутацию подкаблучника, сидящего у ведьминой юбки, мне не хотелось ещё больше. Помахав вслед процессии из восьми вампиров, я заранее посочувствовала всем, кто встретится у них на пути, и в расстроенных чувствах отправилась писать свои мемуары, переваливаясь, как утка. Заговоренные штаны стали работать хуже, и я вдруг по-новому ощутила тяжесть своего бремени: всей душой, всем нутром и всем мочевым пузырём.

* * *

Получалось, что в отсутствие Лёна Повелительницей Догевы осталась я. Новый статус не требовал от меня ровным счётом ничего нового, потому что Старейшины и Келла заявили, что не планируют обременять меня государственными вопросами, если только я сама не пожелаю вникнуть в споры о том, на каких землях лучше сажать репу, а какие отдать под посевы гречихи. Я не пожелала, посчитав, что Совет лучше меня сообразит, что к чему. Вампиры всё реже приходили ко мне с просьбой поворожить, и мы с Велькой, ввиду отсутствия Шаона, предавались праздному безделью. На время отсутствия наших мужчин подруга переехала в наш с Лёном новый дом и спала в гостевой комнате. Дольмена, помощница по дому, готовила чудесные пироги, у крыльца мозолила глаза оставленная Лёном стража. Келла каждый день приходила справляться о моём здоровье, и они с Велькой обсуждали какие-то новые зелья для «баб на сносях», внушающие мне подозрение. В долине не осталось ни одного телепата, так что Лён не мог связаться с нами по телепатофону, и мне оставалось лишь домысливать, как хорошо и с пользой он проводит время в Леске.