Полдень и Береника

— Вольха, тебе нужно себя залечить, — проговорил Лён. — Останови кровотечение.

Даже если бы я и хотела, то не смогла бы прервать этот вертящийся поток. Голова кружилась, рука немела от ледяной воды, в животе становилось всё горячее. Не зря я всегда считала, что моя магия концентрируется не в сердце или в горле, а внизу живота.

— Вольха, ты слышишь меня? — Лён вынул мою руку из ручья, и я возмущённо дёрнулась. — Залечи себя! Ты должна вспомнить заклинание. Прочти заклинание, Вольха. Слышишь? Вольха!

Мне так нравился звук его голоса — не хотелось, чтобы он стихал. Вдруг Лён распахнул одеяло, опустил глаза и испуганно умолк.

— Вольха, я прошу тебя. Прочти заклинание, девочка. Твоя магия восстановилась, ты можешь себя залечить — ведьма ты или нет, в конце концов?

Я попыталась кивнуть, но двинуться не было сил. «Кровь — это жизнь…» Магии у меня было много, а крови — мало.

Мне очень понравилось, что лицо Лёна вдруг стало уверенным и спокойным, но не понравилось, что в его руке сверкнул кинжал. Быстро чиркнув себя по ладони, он осторожно приложил красное лезвие к моему правому нижнему ребру, приладил его, аккуратно выбирая нужный угол, и вогнал по самую рукоять. Я столько раз умирала, что даже не удивилась. Более того, прежде, чем умереть, я сразу всё поняла и успела на прощанье ему улыбнуться.

* * *

Что-то неуловимое раздражало меня, пытаясь выдернуть из приятного сна с единорогами — на этот раз я каталась на кобылице, и та ничуть не возражала. Мне помешал назойливый солнечный луч, нахально воткнувшийся прямо в левый глаз.

Я поморщилась, повернула голову и осмотрелась. Я по-прежнему лежала на злополучной кровати, до чертиков надоевшей мне за последние пару дней. Рядом со мной крепким сном спала… Келла. Я аж задохнулась от разочарования. Келла надоела мне ещё больше кровати. С трудом приподнявшись, я ощупала свой живот, с облегчением глянула на чистые белые простыни. Не представляя, сколько проспала, я осознала главное: я жива, полна магии и мои дети в порядке.

Велька дрыхла в кресле у окна. Кажется, мне приснился ужасный сон. Приезжал ли Лён? Конечно, приезжал. И спас меня. Или нет? Я проверила агатовый амулет — на месте. Провела рукой под правой стороной грудной клетки — следа от удара кинжалом почти не осталось, но он был. Это был не сон. А единороги? Я каталась на кобылице! О-ох…

Вдруг из глубины дома раздался настойчивый детский крик, заставивший меня спустить ноги и сесть на кровати. Конечно же, Лён там — где ему ещё быть? На столике стояло несколько стаканов, в одном из которых я по запаху распознала Валькин бодрящий настой. Встать оказалось не так-то просто, но настой прибавил мне сил, и я с удивлением отметила, что рубашка в районе груди быстро намокает. Это прибывало молоко, разбуженное детским зовом или зельем. Осторожно держась за стену, чтобы не свалиться по пути, я вышла в коридор и свернула в детскую комнату.

— Лён? — позвала я на входе, но тут же увидела, что между двух кроваток стоит наша помощница Дольмена. На руках у неё оглушительно вопил маленький сверток.

— Госпожа Вольха, как вы? — воскликнула вампирша и с тревожным видом указала мне на кресло, словно сомневалась, что я устою на ногах.

— В порядке, — я села, взяла свёрток, и мне заложило оба уха от крика.

Я вдруг вспомнила историю, рассказанную мне слегка подвыпившим в свой день рождения Учителем о том, как он спас крошечного Лёна, тайком доставив его в Догеву. Ну как — тайком… По дороге малыш орал так, что распугал всю лесную нечисть.

— Голосистый, — вторила моим мыслям помощница. — Кормилица вышла ненадолго, а мальчик ваш опять проголодался.

— Зачем кормилица? — я взяла трясущийся от злости кулёк и, раскрыв ворот рубашки, приложила вопящий ротик к груди. Малыш покрутил головой, но, быстро сообразив, что к чему, сменил сирену на умильное чмоканье. Какое-то время мы приноравливались друг к другу, и скоро новое ощущение поглотило меня, заставив осознать, что моя жизнь никогда не будет прежней.

— А девочка? — спросила я, надеясь опустошить вторую грудь.

— Пока спит. Её пушкой не разбудишь, как всех вампиров.

Наевшись, малыш уснул, я передала его помощнице и взяла из кроватки спящую дочку. Её маленькое личико показалось мне невероятно миловидным.

— Мальчик родился ровно в двенадцать дня, поэтому Повелитель решил назвать его Полдень.

— Хм… Мне нравится, — сказала я. — А девочка будет… Береника.

— Насчёт девочки распоряжений не было, госпожа Вольха.

Когда мы с Лёном впервые встретились и он спросил, как меня зовут, я ответила, что Береника. Это имя всегда казалось мне благородным, а теперь ещё и везучим.

— А где Лён? — осмелилась спросить я.

— Там, где положено быть Повелителю, на ведьмином кругу. Кое-кого из погибших во время наводнения ещё можно спасти, вот он и замыкает круг. Госпожа Вольха, вам плохо?

Я поспешно передала ей девочку и осела в кресле. В глазах на мгновенье потемнело, но я быстро взяла себя в руки. Конечно же, Лён там, где без него действительно невозможно обойтись.

— Всё хорошо, — я попыталась улыбнуться.

— Знаете, как он добрался в Догеву? — загадочно спросила Дольмена.

— Нет.

— Прилетел, аки божество, на летающей белой лошади. С ним были ещё двое вампиров — Шаон, его советник, и какой-то страж из Леска.

— Это не лошади, а тха'арши, — зачем-то пояснила я.

Значит, узнав о буре, Вэрд, беловолосый Повелитель Леска и бывший недруг Лёна, с которым они когда-то сошлись в смертельном поединке, дал ему своих летающих кобылиц и предоставил сопровождение. Нам всем очень повезло, что они успели вовремя.

— Проехать нельзя было из-за наводнения, вот он и примчался по небу, — в глазах у вампирши загорелась восторженная искорка. — Об этом ещё сложат легенды, поверьте мне, госпожа Вольха. Ваш супруг — великий человек. Он способен на всё.

Ага, попробовал бы он родить… Впрочем, я не собиралась спорить. Я слишком хорошо знала ответ на вопрос, что труднее: понимать, что умираешь сам, или видеть, как умирает близкий тебе человек.

— Пожалуйста, принеси мне поесть. И компота послаще.

Дольмена убежала, а я осталась сидеть в кресле, живая, но с удравшим в пятки сердцем. Если Лён передаст мне реар, я снова стану Хранительницей. И если с ним что-то случится, я знаю, как замкнуть круг. Но как же мне всё это, гхыр побери, осточертело!