Полдень и Береника

— Просто проедешься? Да когда такое было? И ладно, упыри, вурдалаки и прочая нечисть. Но люди. Они опасней и страшней! Ты слишком узнаваема. Знаешь, кого люди ненавидят больше, чем вампиров? Тех, кто с ними на короткой ноге. И это не говоря о том, что тебя могут похитить ради выкупа.

— Это будет не так-то просто, — возразила я.

— Ты станешь биться с небольшим отрядом наёмников? Считаешь, наших уроков на мечах было достаточно? — вспылил Лён. — А если они наймут в помощь мага, как уже бывало?

— Лён, но ты даже не спросил про тему моей диссертации, — возмутилась я.

— И не хочу!

— Ты же читал все предыдущие, и тебе понравилось.

— Я исправлял ошибки.

— Что? — возмутилась я. — И врал, что интересно?

Лён тяжело вздохнул, его глаза холодно блеснули.

— Ну и момент ты выбрала, Вольха, — в его голосе прозвучали горечь и разочарование.

— А что такого?! Я просто хотела поговорить.

Береника бросила второй сухарь и скривила нижнюю губу. Заметив это, Лён сбавил обороты, клыкасто ей улыбнулся и добавил спокойным тоном:

— Я сижу у этой проклятой осины в полном умиротворении и думаю, за что мне столько счастья, быть рядом с вами, а ты в этот момент замышляешь побег?

— Лён, прости, — его слова так тронули меня, что я больше не могла его мучить. — Я хочу написать диссертацию о магических способностях различных рас на примере вампиров.

Он бросил на меня удивлённый взгляд.

— На примере… вампиров?

— Да, — охотно пояснила я, — и чтобы у меня была доказательная база, я хочу открыть в Догеве магическую школу. Небольшую. Начну сама, с уроков по практической магии, а потом можно будет привлечь Келлу или Вельку, пригласить пифию. Я точно знаю, что в Догеве есть парочка ребятишек с магическими способностями, но если их не развивать с раннего возраста, они угаснут. Только, пожалуйста, давай не будем это обсуждать на Совете — ты просто повелевай, а я покорюсь.

— А сразу нельзя было сказать? — проворчал Лён, выдыхая с облегчением.

— Ну, дразнить тебя — моя главная задача на посту Повелительницы, — я мило улыбнулась. — Заодно я выяснила, что ты демократ и узурпатор одновременно: сам всё запретил, но детей к голосованию привлёк.

Береника, смекнув, что повода для паники нет, попыталась найти сухарь, но не преуспела и отобрала один у брата. Полдень миролюбиво вгрызся во второй своим единственным зубом.

— Вольха, иногда мне так хочется тебя отшлёпать, — прошипел Лён.

— А ты сначала догони!

Мы немного побегали между осинок, а когда я запыхалась, Лён схватил меня сзади за талию и повалил в траву. Его ладонь немного пошлёпала меня поверх юбки, потом погладила то же место, но уже под юбкой.

— Лён, прости, — я обвила его шею двумя руками и поцеловала в щёку. — На самом деле, я думала то же самое — ну, сидя у осинки. Про счастье. Я не хочу уезжать — и это не жертва на алтарь семьи или безопасности. Не знаю, как долго это продлится, но я совсем не хочу вас покидать. Ни их, ни тебя — как ты мог такое подумать?

Лён многозначительно повёл бровями.

— Просто я знаю тебя, Вольха. Я давно раскусил твой секрет.

— Да ну? — удивилась я, подпирая затылок ладонью, чтобы не терять из вида близнецов. — Тогда поделись, потому что я сама себя не могу раскусить.

— Ты свободолюбивая.

— Всё?

— Нет. Ещё ты… фантазерка.

— Лён, ты знаток душ и сущностей, — без тени иронии сказала я, — вот и расскажи как на духу всё, что обо мне знаешь.

— Хм… Ну хорошо, — Лён откинулся на спину и глянул в небо. — Трудное детство не озлобило тебя, а наделило здоровой иронией и чёрным юмором, богатое воображение тоже родом оттуда. Тебе часто приходилось полагаться только на себя и сталкиваться с жестокостью, но жестокость как таковая тебе отвратительна. Ты отчаянно стараешься разглядеть в каждом хоть что-то хорошее: в людях, драконах, вампирах… Ты любишь составлять собственное мнение и не доверяешь чужому, и из-за этого тебя считают упрямой. Ты смелая на грани опрометчивости, потому что привыкла полагаться на удачу и интуицию, а не на здравую оценку. Ты не боишься трудностей и предпочитаешь разбираться с ними напрямую и сразу. В школе ты преуспела благодаря уму и таланту, которые недооцениваешь, а ещё — благодаря упорству и хитрости, но только не усидчивости. Ты не считаешь себя красивой или особенной, ценишь похвалу, но не лесть. Любишь насмешку, но не злорадство, тайком жалеешь слабых и не лебезишь перед силой. Тебе чужды мстительность и подлость, ты умеешь прощать даже жадин и трусов. Ты ищешь опору в настоящей дружбе и умеешь быть преданной, хотя по натуре скорее одиночка.

Лён умолк и глянул на меня, но я ответила не сразу: такая подробная характеристика потрясла меня до глубины души. Подобрав отвисшую челюсть, я изрекла:

— Ого… Если я буду искать новое место работы, напиши всё это в своей рекомендации. Кроме усидчивости.

— Если ты захочешь сменить работу, то всё, что я о тебе напишу — что ты подлая, противная, хитрющая ведьма, — невозмутимо заявил Лён.

Я рассмеялась.

— Это уже больше похоже на правду!

— Но самого главного я ещё не сказал, — он взял мою ладонь, скрестил наши пальцы. — В тебе есть пыл, жажда жизни и любовь. Много любви.

С этим было трудно поспорить.

— А в чём твой секрет, Лён? — спросила я.

— Ты мне скажи.

Я задумчиво оглядела его с головы до ног, как будто это могло помочь. Вот так одним словом и не опишешь... Дрозды снова заверещали в гнезде, и мы оба посмотрели наверх: с птенцами всё было в порядке, их просто кормили.

— Мне кажется, ты… справедливый, — подытожила я. — И гораздо умнее, чем хочешь казаться.

— Всё?

— Нет, но остальное нецензурное.

— В смысле? — возмутился Лён.

— В смысле восхищения.

— А, тогда ладно.

Он поцеловал меня в нос, потом в шею, потом в губы, и пошло-поехало.

Первой приползла Береника. Став на ноги с опорой на мой зад, она проворно забралась сначала на меня, а потом просочилась между мной с Лёном. Полдень приполз следом и попытался вклиниться со стороны наших ног. Мы его впустили, и Лён окутал нас всех крыльями. Липкие ручонки Полдня коснулись моих щёк, Береника уткнулась носом мне в шею. Пришлось придумывать историю о волшебном домике из крыльев, стоящем на краю скалы, и о живущих в нём маленьких, отважных и очень вредных человечках, вечно попадающих в неприятности. Лён время от времени тихо подхихикивал, а дети мирно копошились, прислушиваясь к моему голосу.

Спустя четверть часа налетел дождь и мы, похватав пожитки и усадив детей в сумки на животе, оседлали Смолку и Вольта, накинули плащи и поехали домой.

— Ковену магов твоя идея со школой не понравится, — сказал Лён, съезжая на южный крест.

— Главное, чтобы она нравилась тебе.

Он довольно хмыкнул и добавил:

— А людям не понравится, что магички вдруг стали выходить замуж за вампиров.

— Сомневаюсь, что таких чокнутых найдётся больше двух, — миролюбиво заключила я, и мы заговорщицки переглянулись.