Цветы валерианы

От сундука с завещанием Коула он всё-таки смог отлипнуть, но тот оставил у него на коже изображение ключа, служившее порталом: Дом хотел быть уверенным, что в момент смерти старого хозяина он ни на секунду не окажется «бесхозным». Боль была очень сильной, куда сильнее жжения обычных Протеевых чар. Он посмотрел на свою руку и тихо выругался: чёрный ключ стал ярко-красным, руку жгло, словно пламенем, хотя кожа на ощупь продолжала оставаться такой же холодной. Жар усиливался, и Рольфу ничего не оставалось, кроме как аппарировать к ограде поместья и... отпрыгнуть в ужасе. Поместье Метеор было объято пламенем.

Тот же день, немного позже. Поместье Метеор.

Рольф почти безучастно смотрел, как несколько дежурных авроров пытаются сбить пламя совместным Агуаменти Максима. Никакого эффекта. Ключ на руке продолжало нестерпимо жечь. Так горящий дом пытался связаться со своим новым хозяином. Последним хозяином. Напрасно: Метеор пожирало не обычное пламя. Огонь, перелетавший от окна к окну, был светлым, почти золотистым. Он свивался в золотистые струйки и жгуты пламени, словно над поместьем кружили волшебные огненные змеи.

Говорят, у лебедя есть последняя предсмертная песнь. А у представителей рода Саламандеров было посмертное заклинание: Ignis Salamandra, огонь саламандры. Вероятно, какой-то далёкий предок рода вывел его на случай гибели в отдалённой экспедиции: не оставлять же своё тело на поживу воронам или на магические артефакты конкурентам? Заклятие не разрушалось со смертью мага, но и воспользоваться им можно было только незадолго до смерти.

Глухой рёв огня оборвался резким треском — это рухнула крыша. Дом рушился, скрипя и стоная, как живое существо, и над заревом, словно сумасшедшие чёрные мотыльки, летали хлопья пепла.

Рольф не мог помочь этому дому. Или не хотел. Обиталище призраков. Душа кошмаров, даже простившись с которыми он не мог относиться к дому так, как это должен делать Хозяин: с нежностью и заботой, словно к фамилиару, покровительственно и чутко, словно к части себя самого. Он забросил бы этот дом, потому что тот напоминал ему о былой боли. Коул Саламандер, избегая общения с сыном, в сущности, поступил точно так же. Так не лучше ли было старому поместью исполнить то, что было предначертано его названием? «Метеор», падающая звезда, которая сгорает без следа, не долетая до земли.

Пламя, ярившееся за оградой, не пересекало условной границы, очерченной ажурными коваными прутьями: Коул всё предусмотрел. И Рольф, глядя на аккуратное пепелище, невольно поражался ловкости и вниманию к деталям, всегда отличавшим Саламандера-старшего. Рольф вряд ли бы поладил с отцом хоть когда-нибудь, останься тот жив, но сейчас, глядя на грандиозное зрелище, в которое Коул превратил свои похороны, Рольф не мог не восхититься причудливой поэтичностью отца. Действительно, для истинного Саламандера обычная посмертная кремация была слишком... бледной и официальной. Пусть Коул не умер в какой-нибудь экспедиции, как когда-то мечтал, но проходить через фарс обмывания, переодевания, похорон и поминок... Нет, он вряд ли бы этого захотел. Сплетничающие кумушки с постными лицами — пожалуй, единственные, кого Коул недолюбливал больше, чем врачей. А колдомедиков Саламандер-старший ненавидел вдохновенно...

— Может быть, позвать кого-нибудь из Министерства, сэр? — неуверенно предложил недавно подоспевший старший аврор района, переминаясь с ноги на ногу. — Они знают, что делать с Адским огнём.

— Это не Адский огонь, — негромко возразил Рольф, по-прежнему не отрывая глаз от огненной феерии, медленно затухавшей, оставляя хрупкие лепестки пепла, рассыпавшиеся от малейшего дуновения. — Это Ignis Salamandra. И я не думаю, что в Министерстве знают контр-заклятие... Впрочем, а смысл?

На следующий день. Поместье Метеор.

Рольф установил плиту из чёрного мрамора. Словно всполох яркого пламени в ночи, плиту обвивало изображение золотистой ящерицы-саламандры. Золотистым поблёскивали и буквы: Коул Саламандер. «Ash to ash». И никакого «dust to dust». Поразмыслив, Рольф решил засадить это место ясенями: Коул отличался своеобразной поэтичностью, и, в любом случае, был практически помешан на игре слов, так что каламбур обязан был ему понравиться*... Какая разница? Никакой, наверное. Но для Рольфа это внезапно стало важным. Закончив с надгробьем, он закрыл ворота с другой стороны и запечатал их заклинанием. А потом пошёл прочь. Ещё одна страница семейной истории закрыта навсегда.

«Хорошо, что счёт в Гринготтс нельзя спалить так же, как поместье», — рассеяно подумал Рольф, потирая руку. Огненная метка ключа стёрлась с руки, не оставив ни малейшего следа. Но Рольфу по-прежнему иногда казалось, что он чувствует жар пламени, исходящий от ладони. С утра он уже успел наведаться к гоблинам: Соланж всегда была мотовкой, но по состоянию счёта было заметно, что прав на состояние мужа у неё не было. Впервые в своей взрослой жизни Саламандер мог не беспокоиться, выпустят ли его учебник вовремя, какой будет его зарплата в школе... В сущности, он вообще мог ничем не заниматься. Или делать то, о чём всегда мечтал.

Перед Рольфом зазмеились ветвящейся сеткой дорог непрошеные образы. Цветные и яркие на фоне снега. Уехать туда, где тепло и солнечно. Порвать со всем... К дракклам эту Англию! Секреты, недоговорки, проблемы... какая-то общая тоска, разлитая в воздухе, словно болезненная слабость. Любил ли он свой предмет? Не особенно. Он чуть-чуть помечтал о старости где-нибудь в Австралии. Нет, лучше на островах... и вдруг со всей ясностью понял, что этого не будет. Поражённый своим внезапным открытием, Рольф встал, как вкопанный. Потом присел на камень и запрокинул голову в небо. Прислушался к себе. Всё верно, сомнений быть не может. Он устал от переездов, новых знакомств, побед и ошибок. «Вот ты и попался, Рольф», — мысленно прокомментировал он своё открытие, щурясь на неприветливые зимние тучи. Моргана его подери, он привязался к этой стране! Он хотел быть здесь. И даже преподавать в Хогвартсе. Защитить наконец-то хаффлпаффцев от нападок более «пассионарных» факультетов. И... он хотел быть там, где Луна.

______

* Ash to ash — «пепел к пеплу», строка стандартной заупокойной молитвы и даже простой речи над гробом. Dust to dust — соответственно, «прах к праху». А каламбур заключается в том, что ясень по-английски — тоже «ash».

17 декабря. Шармбаттон — Хогвартс.

Рольф Саламандер слегка крутанул штурвал и медленно пошёл на снижение. Олимпия Максим, уходя на законный отдых, забрала пегасов с собой — это была её собственность, более того, именно она когда-то вырастила и воспитала этих «милых зверюшек». Слушая, как она называет огромных крылатых коней, дышащих пламенем и питающихся огневиски, «зверюшками», Рольф поймал себя на мысли, что всё-таки они с Хагридом — идеальная пара. Так или иначе, Святочный бал в Хогвартсе, на который традиционно были приглашены делегации Шармбаттона и Дурмстранга, стремительно приближался. И новое руководство французской школы приняло сразу два странных решения: выделило в качестве транспортного средства нечто, напоминающего китайский корабль 18-го века с косым парусом, вычурной резьбой и вёслами (к счастью, управляемыми магией) — и поставило Рольфа капитаном этого ориенталистского* недоразумения. Иными словами, тем человеком, который должен был проследить за целостью и сохранностью французской делегации в загадочном мире магического туманного Альбиона. «Всё-таки французы слишком много внимания уделяют внешним эффектам, — размышлял Рольф, стоя за штурвалом. — Это так необычно: опальный преподаватель, без пяти минут уволенный, но при этом такой популярный. Как же, каждый день несколько мешков писем. Почти рок-звезда. Если бы я был директором, то ни за что не доверил бы такому человеку присматривать за учениками в зарубежной поездке. И Минерва бы так не поступила».

Летучий корабль медленно и плавно проплыл над верхушками Запретного леса, приближаясь к Озеру. Внизу, вокруг озера, столпились ученики и преподаватели. Рольф разглядел директора МакГонагалл и деканов факультетов. Корабль опустился ещё ниже и Рольф различил среди встречающих светловолосую фигурку в серебристо-белой мантии. Не удержавшись от лёгкого позёрства, Рольф заложил плавный вираж и посадил корабль с эффектного разворота, мысленно надеясь, что шармбаттонская делегация не страдает никакими формами морской болезни. Его волосы трепал холодный декабрьский ветер (целую неделю он уговаривал «своих» француженок либо экипироваться потеплее, либо научиться как следует пользоваться Согревающими чарами), но Рольфу было удивительно тепло: он возвращался домой. Теперь уже по-настоящему: обратно корабль поведёт другой человек, а он останется в Хогвартсе.

Спрыгнув с трапа, он поклонился Минерве, перебросился парой слов с Мари-Виктуар Уизли, которая должна была быть переводчиком от Хогвартса и подошёл поздороваться со знакомыми преподавателями. Филиуса Флитвика он среди них не заметил.

— Он принял решение уйти на пенсию, — шепнул Рольфу Невилл, пожимая руку. — Но с ним всё хорошо. Он уже давно собирался передать дела. Сейчас, наверное, георгины разводит где-нибудь в Уилтшире.

— Тогда... передам ему привет потом, — улыбнулся Рольф.

Он слегка огорчился, как и всегда при упоминании о быстротечности времени. Но сегодня Рольф был не способен грустить долго. Тем более что к нему уже приближалась Луна. В своей серебристой мантии Луна, казалось, едва заметно светилась в сгущающихся сумерках. Саламандер почувствовал, что вдыхает, забывая выдыхать, до отказа заполняясь охватывающим его восхищением и какой-то почти детской, абсолютной радостью. Уже давно на душе у него не было так легко и спокойно. И он понял, что действительно успел соскучиться: немыслимое состояние для Рольфа Саламандера. Рольф ожидал, что Луна пожмёт ему руку, но девушка, не таясь, обняла его и поцеловала. «Теперь я действительно дома», — подумал он, прижимая её к себе.

— Ты теперь декан Рейвенкло, — прошептал он ей на ухо.

— А ты по-прежнему декан Хаффлпаффа, — так же тихо ответила она в своей неподражаемой манере: то ли упрекая за то, что он говорит очевидные вещи, то ли на что-то намекая. — И глава шармбаттонской делегации.

— Точно, — пробормотал Рольф, с сожалением выпуская Луну из рук и спеша возвратиться к «своим» француженкам (хотя, строго говоря, делегация не была чисто женской — в неё входило целых три мальчика).

Быстро убрав трап и заколдовав судно от качки, Саламандер пружинистым шагом обогнул группу учеников и занял место рядом с Мари. Окидывая студентов взглядом, он неожиданно встретился глазами с черноволосой девушкой, стоявшей в первом ряду. В её глазах светилась жгучая обида и ярость, но Рольф спокойно выдержал этот взгляд, лишь на секунду почувствовав лёгкий укол жалости. Что бы ни думала Клэр ЛеФей, на что бы ни надеялась, присоединяясь к вояжу в Англию, Рольф ей ничего не должен. И уж конечно не обязан отчитываться перед взбалмошной француженкой о своей личной жизни. Её это и раньше ни капли не касалось, тем более — не касается теперь.