Взаимовыгодное предложение

— О-о… э-э-э… — Сивилла от неожиданности уронила пенсне на колени и не сразу пришла в себя от такого резкого перехода на личности. — Когда-то я была замужем…

— И по любви?.. — Лаванда проникновенно заглядывала в некрасивое лицо Трелони.

— Э-э-э… у этой истории был не слишком счастливый конец, — у Сивиллы задрожали губы, а в голос проникла слезливая нотка.

— Зато какая буря чувств, — равнодушно заметила миссис Снейп.

— Не каждому дается возможность это прочувствовать! — Лаванда сделала явный выпад в ее сторону. — Ведь все — ничто перед истинным чувством!

— Точно так же, как и перед жизненными обстоятельствами, — Гермиона не сводила с нее тяжелого взгляда.

— Что вы имеете в виду, миссис Снейп?

— Я имею в виду разность взглядов, социального и материального положения, что для здравомыслящего человека будет иметь вес, — отвечала Гермиона. — Но… в фокусе романтических настроений — это ведь ничтожно перед настоящей любовью…

— Душенька, нельзя быть такой прагматичной! — всплеснула руками Сивилла Трелони, звеня своими многочисленными браслетами.

— Миссис Снейп очень образованная дама, как и ее супруг, — едко улыбнулась Лаванда. — И им чужды чувственные порывы.

Гермиона стиснула зубы, отчаянно подавляя в себе яростное желание задушить эту глупую выскочку. Пусть она смеет поддевать ее, указывая на ее любовь к книгам, на ее очень здравый подход ко многим жизненным обстоятельствам, пусть даже кичится своей радостью материнства, но трогать ее мужа?..

— В чем-то это… неоспоримый плюс, — робко вставила свои пять пенсов Сивилла. — Хоть и наблюдается некая… сухость души...

— Но зато открывает горизонты дальше и шире домашнего огорода.

От острого замечания миссис Снейп Лаванда сменилась с лица и густо покраснела, поспешив упрятать свои руки в складки платья. Гермиона с довольным видом поправила полы своей шали, давая возможность Сивилле оценить ухоженность ее рук. Трелони невольно обратила взгляд в пенсне на руки Лаванды, и человеку наблюдательному открылась бы суровая правда — миссис Уизли приходилось работать. Впрочем, миссис Уизли было впору проклинать и свой язык, а также цепкую память миссис Снейп, которая накрепко запомнила и расшифровала ее словесный опус насчет кротов в огороде, высказанный ранее.

— И все ж вы не сможете не согласиться, что некие трудности закаляют… — попыталась увести в сторону разговор Трелони.

— Где-то и закаляют, а где-то и разобщают в равной степени, мэм, — Гермиона выдохнула, ощутив хоть немного себя отомщенной. — Все зависит от силы чувств.

Ядом в голосе миссис Снейп можно было поморить всех кротов в огороде Молли Уизли и осталось бы на саму Лаванду.

— Никто ведь не будет спорить, что вы в равной степени любите своих супругов, — нерешительно улыбнулась Сивилла Трелони, несколько поежившись от холодной напряженной атмосферы, воцарившейся в этом маленьком пространстве.

Эту фразу Лаванда восприняла как возможность отыграться.

— Как вы правы, мэм! — горделиво поддакнула она. — И эту силу любви можно измерить только детьми!

— О, конечно, дети — ведь плод любви! — вторила ей Трелони. — Большая радость, не так ли, миссис Снейп?

Лаванда вся подобралась, ожидая от Гермионы ответной колкости, которая дала бы ей повод ославить миссис Снейп как особу весьма завистливую, гадкую и злоязычную.

— Как говорит преподобный Альбус, дети есть великое благо и не менее великая головная боль, — кротко ответила миссис Снейп. — Да поможет вам Господь, миссис Уизли, вынести это… счастье.

Лаванда настолько растерялась, что так и застыла на вдохе с открытым ртом. Сивилла лишь направила на нее свое пенсне, словно ожидая подтверждения озвученному.

— Б-благодарю, миссис Снейп, — пролепетала миссис Уизли, вынужденная ответить на это пожелание.

Миссис Грейнджер, до сего момента терпеливо выжидавшая, чем закончится вся эта партия, поднялась и подошла к дочери. Гермиона лишь сухо кивнула, поправив сползшие полы шали, и встала из кресла. Трелони и Лаванда также встали, любезно распрощались с миссис Снейп и миссис Грейнджер, не забыв поздравить друг друга с праздником, и вскоре дамы разошлись, окончательно укоренившись в намерении не пересекаться более.

Уже на улице миссис Грейнджер глянула на несколько сердитую дочь и вздохнула:

— Мне стоило вмешаться?

— Нет, я справилась сама, — покачала головой Гермиона.

— А что тебя так гложет? Я же вижу…

— У меня смешанные чувства, — честно призналась миссис Снейп. — С одной стороны я ничего не чувствовала, ни ревности, ни ненависти, когда увидела ее. Но с другой… я хотела ее облить чаем, когда она стала меня цеплять и... мужа.

— Этого стоило ожидать, — пожала плечами миссис Грейнджер. — В конце концов, лучше было указать ее место сейчас, чем спустя время.

— Наверное. Но… победительницей я себя не чувствую.

— Отчего же?

— Она любит, любима и… у нее есть ребенок!

— Эка невидаль! — рассмеялась миссис Грейнджер. — Как говорила твоя бабушка, любовь — это развлечение для бедных, а дети дело нехитрое. А насколько я успела узнать кой-чего об этих Уизли, то Рональд Биллиус Уизли самый никчемный из шести сыновей!

— Это еще почему? — удивилась Гермиона.

Миссис Грейнджер с торжествующим видом поведала все, что разузнала обо всех Уизли: и что самый старший, Чарли, устроился смотрителем заповедника аж самого австро-венгерского императора, а Билл — работал клерком в Гринготтсе, в прошлом году женился на француженке и уехал в Европу, открыл там свое дело; и что Перси — служащий в мэрии, на хорошем счету; и что Фред и Джордж снова открыли бакалею, торгуют всем, что можно продать, и тоже преуспевают...

— А вот Рональд… — мать сделала паузу. — Ничем примечательным занят не был. Кроме сомнительных брачных предприятий, конечно.

Миссис Снейп поджала губы, размышляя, потом фыркнула:

— И все же его переиграла мисс Браун.

— О, Гермиона! Можно ли это назвать победой? — миссис Грейнджер даже всплеснула руками. — Я сидела неподалеку и смогла рассмотреть вас как следует.

— И что же там можно было увидеть? — уже улыбнулась Гермиона.

— А то, что Лаванда Браун ничего не выиграла из замужества с Уизли! — воскликнула миссис Грейнджер с видом «это же очевидно». — Ты заметила, какие на ней украшения? Все, что она носила и до замужества! А платье? В этом платье она появлялась на мало-мальски значимых праздниках в прошлом году. Помнится, весенний фестиваль, день рождения королевы… и все это в один год!

— Я не помню, мама…

— Зато помню я! И другие дамы, что знают ее, — веско заметила миссис Грейнджер. — И оно ей мало, все ж мисс Браун…

— Миссис Уизли.

— Боже, какая разница! — отмахнулась миссис Грейнджер. — Это не отменяет того факта, что Лаванда Уизли располнела и порядком подурнела, что не влезает в свое лучшее платье.

Миссис Снейп безразлично пожала плечами, хотя слова матери и собственные наблюдения подтвердили ее вывод о незавидном положении бывшей соперницы.

— А теперь посмотри на себя, — с достоинством окинула ее взглядом мать. — Ты можешь позволить себе не только новое платье, но и даже книги, не говоря уже о таких необходимых вещах, как булавки и шпильки.

Гермиона молчаливо согласилась с доводами матери: Северус не ограничивал ее в тратах и желаниях. Новое платье обошлось ей в несколько десятков фунтов, но Снейп и глазом не моргнул, расписываясь в чеке, где также в числе покупок фигурировали и книги суммой в тридцать один шиллинг.

— Пусть это и не королевский доход, который вы имеете с дома в Спайдершире, но он позволит дать ребенку достойное образование и даже положит приличное приданое дочери, — продолжала миссис Грейнджер, неторопливо идя по чистым улицам маленького Хогсмида. — А что даст тот же Уизли своим детям?

— Не знаю, — вздохнула Гермиона. — Может быть, жизнь?

— И только? — хмыкнула ее мать, скользя взглядом по украшенным домам и озорным группкам детишек. — Детей еще и кормить нужно, моя милая…

— Я не думаю, что его братья и даже сестра бросят его детей на произвол судьбы, — отвечала ей миссис Снейп.

— Его сестра все еще не замужем, и если ей достанется прекрасная партия, то это будет чудом господним, — покривила краем рта миссис Грейнджер. — Ума не приложу, что они будут ей давать в приданое!

— Опять-таки если найдется человек, который ее полюбит совершенно искренне, ему будет плевать на ее материальное благополучие, — улыбнулась Гермиона и посторонилась, пропуская толпу детишек. — Так что кто знает, что ожидает Джинни Уизли…

— Не знаю-не знаю, — поцокала языком миссис Грейнджер. — А вот на многочисленную родню много надежд возлагать все равно не нужно, в конце концов, у братьев мистера Уизли будут свои дети, которых тоже нужно кормить и учить!

Гермиона вздохнула и промолчала, щурясь на солнце. С одной стороны мать была права, да и собственные наблюдения уверяли ее во всех перечисленных доводах. Но… в этом ли счастье? К великому сожалению, миссис Снейп признала, что материальные блага — важный фактор по формированию семейного благополучия, который продлевал жизнь влюбленности, а также и заронял то самое зерно любви.

Она не знала, что Лаванда Уизли, стоя перед зеркалом, досадливо осматривала свой наряд, перебирала пожитки и сетовала на несправедливость — отчего таким, как миссис Снейп, достается недурственное наследство, а ей приходится делить комнаты в доме со свекровью, свекром и золовкой? Но взгляд, брошенный на спящего Шолто, заставил позабыть досаду на судьбу — ни одни деньги не заменят счастье материнства… Пусть миссис Снейп и богата, но в богатстве счастья мало — таков баланс.