Генерал-предатель

— Ты сам придумал это дерьмо? — спросила она.

— Нет. Что-то такое сказал Гаунт.

— Ладно, — сказала Керт. Роун дал ей свою последнюю обойму, и она воткнула ее на место.

— Тогда, За Императора, — сказала она. Он покачал головой. — Нет, за Танит, первый и единственный. — Они встали, стреляя из лазганов, и устремились по коридору, плечом к плечу, против вражеского огня.

Два Сына Сека затолкнули Стурма в еще одну комнату. Он уже был ужасно возбужден, ходил туда-сюда, лексиграфер хромал за ним.

— Гаунт... нет, это неправильно. Как я и говорил, его тут быть не должно. В этом нет никакого смысла...— Стурм замешкался. Он бросил взгляд на Хумилити, который все еще печатал, а затем пошел в дверь спальни, распахнув дверь.

— Я вспомнил, — сказал он, сидя на кровати. — Я все вспомнил. Трон, я думал, что вспомнил все. Кем я был, чем я был. Но тут глубокие, темные места, в разуме, которым потребовалось много времени, чтобы выйти наружу.

Хумилити стучал по клавишам.

— Я был главнокомандующим.... Я это говорил раньше?

Лексиграфер кивнул.

— Люди боялись меня. Уважали меня. Но... ох, Император, я вспомнил. Улей Вервун. Кровавая война. Мы проигрывали. Зойканцы были у ворот. — Стурм поднялся на ноги и присел, чтобы посмотреть лексиграферу в лицо. Хумилити поднял взгляд на него своими прозрачными глазами, его проворные пальцы застыли над клавишами.

— Я боялся, — сказал Стурм. — Я боялся за свою жизнь. Я убежал. Я дезертировал. Я бросил их всех на смерть.

Хумилити замешкался, раздумывая, записать ли все это.

— Запиши это, червяк! — закричал Стурм, снова вставая. — Запиши это все! Это моя исповедь! Это я! Ты и твои мерзкие хозяева хотели знать все обо мне! Все мои тайны! Вы хотели достать мой разум! Ладно, а как насчет этого, а? Думаю, что был лордом генералом. Думаю, что обладал силой и властью. Вот почему они потратили все это время и усилия. И, что они получили? Что они получили, коротышка? — Стурм повернулся и отвесил поклон. — Труса. Человека, слишком боящегося смерти, чтобы сделать все правильно. — По ту сторону комнаты прозвучали выстрелы.

Макколл и Крийд оттащили Варла и Бростина к своим ногам. Оба мужчины были покрыты волдырями от пламени. Позади них вся лестничная клетка пылала. Там что-то угрожающе громыхало, как будто бастион начинал рассыпаться.

— Неплохо, — оскалилась Крийд.

— Уходим, — сказал Макколл.

— Где рана? — крикнула Керт. — Куда в тебя попали?

Кёрк показал Керт свое левое предплечье. Пуля сломала кости и уничтожила имаго в его волдыре.

— Его нет, — вздохнула Кёрк.

— Идем, — настойчиво сказала Керт, помогая ей подняться. Роун был позади нее, стреляя в дверной проем лестницы, заставляя врага отступить. Каждая вспышка казалась формой стигматы, но ему больше не было до этого дела.

— Вы вернулись за мной, — прошептала Кёрк.

— Ага, вернулись, — сказала Керт. — А что насчет этого?

Двое Сынов Сека повернулись и начали отстреливаться, но Гаунт и Маквеннер навалились на них.

Гаунт рвался вперед, с болт-пистолетами в каждой руке, стреляя в неистовых воинов. Один повалился, когда его череп взорвался. Другой вздрогнул, болт ударил по его правой руке и она испарилась. Солдат закричал, а Маквеннер выпустил ему пулю в открытый рот.

Гаунт и Маквеннер крались вперед с дымящимся оружием. Дверь, которую защищали Сыны, была настежь открыта. Гаунт убрал в кобуру пистолеты и вытащил силовой меч. Он запульсировал, когда загорелось лезвие.

Комната была приемной, наполненной роскошной мебелью. Пустая позолоченная рама висела на стене, в окружении богохульных символов. Рядом была открытая дверь. Гаунт мог слышать говорящий голос.

Он бросил взгляд на Маквеннера. Вен поднял свой ручной пулемет. Они крались вперед.

А за ними в комнату вошел Десолэйн.