Раз-два-три-четыре-пять, выхожу тебя искать

— Две марки серебром, — подумав, ответила хозяйка. — Позавчера коза ногу сломала, забили ее, половину дам.

Я пыталась прикинуть, продешевила я или нет, получая это все за две монеты. Катарина, не дождавшись ответа, заерзала на лавке.

— Гуся еще дам, сейчас забью…

— А кур сколько? — поинтересовался Лукас.

— Двух! — отрезала хозяйка. — Зато яиц дам два десятка!

— Хорошо, по рукам! — торговаться дальше не имело смысла, деревня не столь богата, чтобы долго торговаться, и вряд ли нам предложат что-то еще. Это бы не отобрали, когда мы уйдем отсюда! Да еще была у меня одна задумка…

— Катарина, вода горячая у вас есть?

Спали мы по очереди. Несмотря на вроде бы нормальное отношение, опасения все равно шевелились внутри и мы поделили ночь на троих. Сеновал, куда нас отправила хозяйка, был почти пустой — старое сено уже скормлено, новое еще сушится где-то, только в одном углу валяются остатки, прикрытые дерюгой. Суконных одеял дали всего два, но для грядущей дороги и это было хорошо. Двое спят, третий на страже, все нормально. Надо будет — прикупим в Бернштайне. То, что там рынок под городской стеной, играло нам на руку — в город я заходить не хотела ни за что и ребята со мной согласились. К утру Катарина обещала все собрать нам в мешки и ушла, подгоняя любопытных дочек.

После мытья я с брезгливостью рассмотрела мятую и пропотевшую рубашку, но больше одевать было нечего, а стирать я не решилась — все-таки я иду с двумя молодыми парнями и кто знает, что там у них будет на уме? Придется подождать до города и прикупить что-то там.

— Марта, мы тут с Лукасом поспорили, — Гунтера в темноте не было видно, но оба не спали, живо обсуждая что-то до моего прихода, — а сколько тебе лет? Нет, нам просто интересно стало…

— Двадцать семь. Чего еще интересует? — достаточно холодный ответ заставил ребят примолкнуть на время.

— Да ты не сердись, мы же знаем, что ты венчанной женой герра Хайгеля была, а не просто так, — примиряюще сказал Лукас. — Просто заспорили, я сказал, что ты старая, а Гунтер стал на меня…ой, прекрати, ну что я такого сказал? У Гретхен мать на два года тебя старше, а выглядит как… как… ну, гладкая такая, круглая, едва в дверь проходит, а ты тощая и темная от солнца, даже Гретхен была вся белая…

Он смутился и замолчал.

— Ребята, а вам-то сколько лет? — обижаться я не стала. В зеркало посмотреться в горах было негде, а спасение собственной жизни дороже внешности. Может быть потом посмотрюсь, если будет возможность.

— Мне семнадцать! — радостно откликнулся Лукас. — А Гунтеру скоро двадцать будет…

— Ну и хорошо. Теперь спать давайте, завтра с утра выходим. Так, Гунтер?

Тот буркнул что-то неразборчивое и завозился в одеяле.

— Следующего разбужу через пару часов, имейте в виду. Пока так и быть, посижу на страже, — поставила я ребят в известность и села спиной к столбу, подпирающему потолок.

Утром нас растолкала Катарина, зашедшая на сеновал. Собственно, было уже не утро и солнце поднялось высоко, а Лукас, стоящий на карауле, бессовестно дрых, свернувшись клубочком и посапывая. Гунтер, разозлившись на дружка, пнул его в бок и тот долго не мог понять, что это выдернуло его из сладкого сна.

— Ты чего это разлегся? — рыкнул он на незадачливого дежурного. — Перерезали бы нас ночью, как хорек курей, а ты и не услышал бы! Болтать только горазд!

— Да я до рассвета досидел, вот тебе истинный крест! — возмутился Лукас, — а вот потом только глаза прикрыл на чуток…

— Я тебе дам «чуток»! — опять пригрозил Гунтер, но без прежней злости. — Продрых все…

— Эй, ребята, я вам все собрала уже, как договорились, — позвала нас Катарина. — Вот посмотрите — котелок почти новый, хлеб, половина козы, гусь, куры, яйца вареные вот тут… Я коз подоила, будете пить молоко?

Парни переглянулись и пошли к бочке с водой, умываться, а хозяйка подошла ко мне.

— Фройен… или фрау, уж простите, не знаю, как правильно называть…

— Неважно, Катарина. В чем дело?

— Как же это вы с двумя парнями в путь идете? Да еще в мужской одежде… Трудно, поди? Кто-то из них ваш сын или родственник?

— Нет, Катарина, они просто попутчики. Но мне деваться некуда в Айзенштадте, приходится уходить в другие земли. А ребята…пока вместе идем, как дальше получится — не знаю, может, наши пути и разойдутся. Спасибо за еду и вещи…да, вот возьми еще два пфеннига, девочкам пригодятся.

— Спасибо, фрау…как вас по имени-то?

— Лучше, если и знать не будешь. Мало ли что бывает в жизни, а так — не знала имени и не знала о ком спрашивают.

— И то правда. Удачи тебе…фрау.

Идти по дороге открыто было нельзя — арбалет не сложить и не спрятать в мешок, а напороться на солдат или церковников было бы слишком обидно для столь удачного исхода. Порешили двигаться по кромке подступающего леса, пока будет возможность, а в основном передвигаться в сумерках и темноте. Страшновато, конечно, но риск разбить себе нос гораздо меньше риска попасться в руки властей. Из-за этого передвижение днем задерживалось очень сильно, но полностью себя оправдывало, а уж когда мимо нас проехали всадники в такой знакомой темной форме, то исчезли последние остатки сомнений. Днем мы разжигали костер, ели и ложились отдыхать в тени, чтобы пойти дальше с наступлением сумерек. Но как ни растягивай еду, она когда-нибудь кончается и на пятый день голодные парни уже вовсю щелкали зубами, поглядывая издали на такие притягательные постоялые дворы. Соваться туда с арбалетами было опасно и мы после долгих споров решили припрятать их в лесу, а на постоялый двор наведаться налегке, поесть, и идти дальше.

Складывая и забрасывая ветками наши смертоносные машинки, я еще раз с грустью отметила, что у ребят нет никакого приличного оружия на поясе, без которого здесь не ходит никто. Да мне хоть для виду не мешало бы повесить что угодно, но… это можно было купить лишь в Бернштайне, а пока довольствоваться двумя ножами Гунтера и Лукаса. Прикинув расстояние до постоялого двора, я начала крутить ручку воротка и взводить тетиву.

— Ты чего это, Марта? — испуганно-удивленно поинтересовался Гунтер. — Зачем это?

— Не знаю, — совершенно честный ответ поверг обоих в шок. — На всякий случай…

Парни разве что не покрутили пальцем у виска, но промолчали и вскоре мы уже сидели за столом, ожидая заказанного ужина. Запахи с кухни то щекотали нос, то раздражали его, а я втихую разглядывала посетителей. Все, в общем-то, заняты собой, но вот троица у противоположной стены мне категорически не нравилась. Один из них уж очень напоминал Ганса своим острым лицом и большими залысинами…наверняка такая же дрянь, как и он, подумалось мне. Двое других были попроще на вид, но доверия все равно не внушали. Все они попивали пиво из высоких кружек, разговаривая между собой, а «Ганс» то и дело осматривал зал, после чего они склонялись к столу, обсуждая что-то вполголоса. Впрочем, говорить тут было достаточно сложно — народ шумел, стучал кружками, бегали между столами служанки, поднимая вихрь из юбок, кто-то уже требовал хозяина, обещая разнести все по камешку, а за соседним столом клиент спал мордой в салате…пардон, в пивной луже.

Получив блюдо на троих — наша платежеспособность была оценена трактирщиком на троечку и не предполагала отдельных тарелок — с кашей и здоровенной курицей, а также три кружки пива, мы накинулись на еду. Парни быстро подъели горячую кашу и теперь смаковали куриные кости, оторвав мне целую ногу, которую я с удовольствием обгладывала, посматривая в зал. Курица хорошо прожарилась — хозяин был мастером своего дела, за такую еду не жалко и денег отдать и я не сразу поняла, что «Ганс» пристально смотрит на наш стол. Поймав мой взгляд, он сделал глупую рожу и отвел глаза, но я уже насторожилась и делая вид, что смотрю в сторону, боковым зрением следила за их столом. Так и есть, через некоторое время «Ганс» опять начал пристально нас рассматривать, а потом вся троица склонилась головами друг к другу, обсуждая увиденное.

— Гунтер, — тихо позвала я парня, — послушай-ка, чего скажу…

Объяснив в двух словах что я увидела, придвинувшись к нему поближе, еще раз посмотрела на тот стол. Теперь там сидело только двое, один из дружков шатался по залу, то и дело задевая столы и посетителей. Когда он прошелся мимо нас, то налетел на стул Лукаса и тот чуть не свалился на пол, взмахнув руками с кружкой. Правда, она была пустая и оттуда ничего не вытекло, что весьма удивило задиру. Он озадаченно постоял рядом, но поскольку цепляться было не к чему, пожал плечами и вернулся за свой стол, где тут же стал рассказывать подробности «Гансу» и третьему.

— Ну и что ты думаешь по этому поводу?

— Что-что… — передразнил меня Гунтер, сжимая здоровенные кулаки, — выискивают, с кем тут драку затеять, да грабануть под шумок. Этот, что толкал всех, посмотрел уже, что у нас ничего на поясах нет, а моя булавка ему на один палец. Да еще Лукас все пиво выдул…иначе бы облил его, значит, на улице будут караулить. Мы тут сидим с одним мешком… его попытаются выхватить, думают, что у нас там деньги или что ценное.

— Чего делать-то теперь? — Лукас, похоже, наконец проникся тревогой и отставил в сторону мою недопитую кружку. — Драться с ними? Так они же нас… — тоскливо протянул он, трезво оценивая наши шансы против них. — Может, успеем убежать?

— Может и успеем, а может и нет, — протянул Гунтер, что-то прикидывая про себя. — Лукас, ты у нас самый быстрый и тощий, слушай сюда…

Расплатившись с хозяином, Гунтер в качестве сдачи получил еще половину курицы в холстине и сунул ее в мешок.

— Март, чего копаешься… черт… — он покачнулся, но устоял, схватившись за ближайший стол. — Мое почтение, господа… забористое пиво тут…

Нетвердой походкой он двинулся к дверям, но перед ним кинулся Лукас, Гунтер заорал на него, всячески проклиная, и со всей силы, как казалось со стороны, дал ему пинка под зад, отчего Лукас, жалобно взвизгнув, вылетел в дверь.

— Так его, правильно, нечего под ноги кидаться! — зал одобрил Гунтера, а тот, пробормотав что-то забористое, ухватил меня за шиворот и потащил с собой. Зрители загоготали еще громче — конечно, такая развлекуха, пьяный старший брат пинает своих мелких родственничков почем зря, аж двери спинами открывают!

— Ну что, сидят еще? — Гунтер отпустил мой воротник и вытер пот со лба. — Посмотрела? Не сильно я тебя?

— Ничего, терпимо, — успокоила я парня. — Поднимались уже, когда ты меня потащил.

— Тогда давай быстрей… — Гунтер вновь схватил меня за воротник и мы пошли быстрым шагом в сторону леса, куда уже умчался Лукас.

Отошли мы уже на приличное для поддавших людей расстояние, как услышали за спиной ругань и шаги.

— Эй, любезные, куда путь держите?

— Н-не ваше дело, — запинающимся языком ответил Гунтер, — не останавливайся, — прошептал он тихо, — немного осталось…

Троица за спиной прибавила шагу, но и мы не стояли на месте. Гунтер ворчал сквозь зубы, прикидывая оставшееся до арбалетов расстояние, как вдруг встал, как вкопанный и обернулся к нашим преследователям.