Раз-два-три-четыре-пять, выхожу тебя искать

— Эй вы, кто пойдет за нами дальше, получит болт в грудь, поняли! Марта, бежим!

Он потянул меня за руку, а сзади уже захохотали, ни капли не веря в услышанную угрозу.

— Нет, ты слышал, Петер, болт получим, а? Да я тебя сейчас на такие болты порежу и мальчишку твоего…

Впереди замаячил неясный силуэт и Гунтер, свистнув, обхватил меня и повалился со мной на землю. Сверху раздался знакомый звук и глухой удар упавшего тела.

— Это…это что…Петер…а-а-а! — заорал голос сзади. — Он убит…ы-ы-ы…

— Ты что, идиот! — прошипел второй и примолк. — У них же ничего не было, ты сам видел!

— Видел, а Петер убит…иди сам к ним, а я жить хочу! Что это…слышишь?

Лукас начал крутить ручку воротка и звук хорошо был слышен в летней ночи. Шорохи и шуршанье за спиной переросли в удаляющиеся шаги, а мы пошли быстрым шагом к оставленным под кустом арбалетам. Надо было уходить отсюда как можно скорей.

К Бернштайну мы подошли в середине пятого дня. Народу в сторону города шло не так много, зато у подножия стен вовсю шумело и гудело многоголосое людское торжище, издалека напоминающее растревоженный муравейник. Арбалеты мы опять спрятали в лесу, выкопав приличных размеров яму под корнями сосны. Притоптали траву, порезали ее под соседними деревьями для того, чтобы сбить с толку незваных гостей, закинули мешки за плечи и пошли на рынок.

— Марта, держись рядом с нами, — поучал меня Гунтер, запихивая в мой мешок котелок. — Это тебе, чтоб не слишком выделялась, а мы с одеялами пойдем. Пустые руки всегда подозрительны, а так все понятно — пришел парень на базар за покупками. — Поправил мне шапку на голове и посмотрел издали. — Ну… ничего, парни всякие бывают, — хмыкнул он. — Пошли.

Нам предстояло купить плащи и какие-нибудь ножи, да я хотела приобрести рубашку или полотно для нее, вкупе с иголкой и нитками. Все равно зашивать дырки надо, вон и ребята уже с прорехами ходят, что я, не женщина, что ли?

Людской водоворот закрутил нас от самых первых лотков с товарами и потащил за собой. Гунтер ухватил меня за руку, а Лукас шел сзади, то отставая, то нагоняя. Бродить по рынку было интересно, но от обилия народа и шума загудела голова. Вот что значит жить на свежем воздухе и бегать по горам, где полтора человека на квадратный километр! Одежки тут не продавались в принципе и, напрягая память, я вспомнила, что время готового ширпотреба тут еще не настало. Все шьется вручную и по индзаказу, на базарах покупают только ткань. Ах, да, есть еще скупщики краденого…

— Чего ты высматриваешь? — поинтересовался Гунтер, когда я очередной раз дернулась в сторону.

— Полотно надо, рубашка моя уже износилась, а вторая осталась в тех мешках…

Парень понятливо кивнул, ну ясно, у него там тоже что-то ценное было!

— Потом подойдем сюда, сперва надо ножи или меч хоть какой выбрать, это важнее.

Кто же будет спорить, что в дороге меч важнее всех рубашек, вместе взятых?

Оружейный ряд был невелик, но Гунтер и Лукас так и прилипли к прилавку, таща меня за собой. Оба уставились как завороженные на лежащие перед ними клинки всех размеров — длинные и узкие, широкие и клиновидные, кривые, обоюдоострые, с одной острой кромкой…

— Чего молодые господа изволят? — седой дядька склонил голову, но не подобострастно, а с достоинством. Оно и понятно — товар не из последних предлагает, покупатели на все найдутся рано или поздно. Это не репа или курица, порче не подлежит, значит, скидывать цену не будет, лишь бы продать.

Ребята перебирали ножи на прилавке, трогая каждый и прикидывая их под свою руку. Широкая короткопалая ладонь Гунтера поглаживала рукоять длинного, в локоть, острого ножа, больше похожего на штык, потом перешла к клиновидному и недлинному.

— Хаусвер по душе пришелся или гольбейн? — мастер с улыбкой смотрел на потуги выбора. — Для чего клинок ищем? Может, я помогу выбрать тот, что вам лучше подойдет? Для ближнего боя, для личных нужд, для…

— Меч хочу! — как-то по-детски выдохнул Гунтер. — В дорогу иду, а кроме вот этого, — он показал на старые ножны у пояса, — ничего нет. И у них, — он мотнул головой в сторону Лукаса и меня, — тоже.

— Мечом владеешь? — совершенно серьезно спросил продавец. — Ну, хоть в руках держал?

— Да держал, пока в отряде шел — солдаты учили, а дома некому было учить уже, — скривился парень.

— Ничего, наверстаешь, какие твои годы! — мужчина уже перекладывал свой товар, прикидывая на руке и качая головой. — Вот, пожалуй, можешь попробовать…парень ты здоровый, плечи широкие, думаю, что подойдет тебе…ну, берись двумя руками…вот так…

Он взялся за рукоять меча, показав положение рук, потом протянул его Гунтеру и тот сперва осторожно, а потом с радостью ухватился за нее, пробуя замах.

— Э, стой, стой! — засмеялся дядька, — здесь только пугать людей будешь! Вот сюда отойди, — он откинул свою занавеску и поманил Гунтера на площадку за своей спиной. — Тут помахать можешь в свое удовольствие, только не снеси мне стойки! Ну, а тебе что по душе?

Следующим номером программы была подборка клинка для Лукаса. Неожиданно тот ухватился за узкий и длинный, который больше напоминал штык.

— Странно ты за него берешься, — мастер озадаченно смотрел, как парнишка пытается псевдоштыком проткнуть воображаемого противника, делая выпад вперед, как наши фехтовальщики по телевизору…да ведь точно, он ведет себя так, как будто у него в руке шпага, а не специфической формы нож!

— Видел я одного наемника из герцогских солдат, тот такие финты выделывал с таким клинком… чудеса просто! Только у него он подлиннее был… а мне понравилось, я потом не раз вспоминал, да на палках пробовал так повторять, — заволновался Лукас, объясняя свой непостижимый для других выбор. — Я бы еще в левую руку второй нож взял, чтобы отвлекать внимание противника!

— Знаешь, парень, мне про такие вещи рассказывали те, кто приходили к нам с далекого юга, — мастер медленно повернулся в сторону отдельной кучки ножей, вороша ее потемневшими от работы руками. — Посмотри-ка вот на это, — он бережно положил на прилавок узкий и длинный кинжал, точную уменьшенную копию того, что Лукас держал в правой руке. — По-моему, он должен тебе подойти, ты тонкий и гибкий, у тебя длинные пальцы и тонкая кость, они не подходят для биргризенов и фламбергов, твое оружие — легкость и скорость, а не грубая сила, как у твоего друга. Пробуй свои силы…

Лукас перехватил левой рукой кинжал так, что его лезвие смотрело вниз и дядька одобрительно крякнул, показав ему большой палец.

— Ну, а тебе что надо, нападать или только защищаться?

Я пожала плечами. Что мне надо? Втыкать нож в живую плоть не поднималась рука, это арбалет оружие неконтактное, я не вижу, как убиваю человека. Любой клинок это контакт и достаточно близкий, чтобы понять его предназначение и человеку, воспитанному в традициях миролюбивого 21 века, трудно пересилить себя в этом вопросе.

— Не знаю, мастер. Мне достаточно чтобы он только отпугивал людей.

— Не любишь проливать чужую кровь? Понимаю, но бывает, когда приходится бороться за свою жизнь, а тогда все средства хороши. Покажи мне свою руку и я помогу тебе с выбором, как помог твоим друзьям.

Мастер подхватил мою ладонь, осекся, посмотрел в глаза и понимающе улыбнулся.

— На, попробуй вот это, — на протянутой руке лежало узкое недлинное лезвие, обоюдоострое и с утолщенной серединой. — Даже самому мирному человеку оно может принести пользу. У тебя тонкая и слабая рука, но это не помешает хорошей стали войти туда, куда она ее направит, не затрачивая лишних усилий. Им пользуются когда двое сошлись так близко, что нельзя воспользоваться ничем другим…я знаю, что говорю, не улыбайтесь…фрау.

— Полагаюсь на ваш опыт, уважаемый, — поблагодарила я мастера. — Возможно, вы знаете то, чего не знаю я и вашими устами говорит сама Судьба.

— Отличный меч! — Гунтер, раскрасневшийся и потный, подошел к нам, держа меч как самую большую драгоценность на свете. — Сколько он стоит?

— Вижу, что тебе он подошел, и это меня радует, — кивнул мастер. — три золотых марки и поверь, что он стоит этих денег. За его клинки, — кивок в сторону Лукаса, — золотая и серебряная марка. Твой кинжал, — палец нацелился в меня, — две серебряных марки.

— У меня нет таких денег, — Гунтер медленно положил свой меч на прилавок и отошел в сторону. — Для меня это…пока не по карману.

— Бывает, — легко согласился продавец. — Приходи тогда, когда у тебя будет, чем заплатить, и он будет ждать тебя.

Лукас тоже положил свои клинки на стол и отвернулся, чтобы скрыть разочарование, явно написанное на его подвижном лице.

— Пошли, ребята, — Гунтер повернулся и пошел медленным шагом прочь, придерживая рукой ножны на поясе. — Нам еще надо плащи купить…

— Подождите, уважаемый, — я остановила продавца, который уже потянулся, чтобы убрать подальше выбранные парнями клинки. — Подождите…я заплачу за них.

Доставая деньги из потайных карманов, я радовалась тому, что сумела сохранить почти все, что взяла с собой. Ребята шли рядом со мной от самого Варбурга, они делили со мной еду и одеяло, помогали уходить от церковных солдат, да в конце концов, я бы не прожила без них и суток в местных лесах…они не виноваты, что на какое-то время наши судьбы сплелись в одну. Подарив им эти клинки я хоть немного расплачусь с ними за все.

— Вы правильно поступили, фрау… Из них получатся настоящие мужчины.

— Спасибо вам, мастер. Гунтер, Лукас, берите то, что вы выбрали… а ножны идите и покупайте сами! — с деланной сварливостью я повернулась и пошла в сторону, где продавалось полотно.

— Марта, подожди, — запыхавшийся Гунтер с силой развернул меня к себе. — Марта… прости, я…верну тебе деньги, которые ты потратила на этот меч для меня… послушай, я хотел тебе сказать…

— Не надо, Гунтер, — я прикрыла губы парня ладонью. — Прошу тебя, не надо. Мы все чем-то обязаны друг другу, это не повод, чтобы начинать считать свои и чужие долги.

— Я хотел сказать тебе о другом…

— Все равно не надо. Пройдет время, ты одумаешься и поймешь, что был неправ, что не подумал… прости, я намного старше тебя и понимаю чуть больше. Не обижайся, ты еще только выходишь на широкую дорогу жизни, а я уже давно по ней иду. Пойдем, рынок не лучшее место для разговоров, а нам еще надо купить плащи.

Парень скрипнул зубами, но не стал спорить в людном месте и мы пошли вдоль рядов в поисках недостающего снаряжения.

Рынок уже заканчивал свое ежедневное существование, когда мы, нагрузившись покупками, дошли до того места, где припрятали арбалеты. Решили сегодня заночевать прямо здесь, недалеко от города, чтобы с рассветом, обойдя городские стены по широкой дуге, выйти на дорогу, ведущую в Эрсен. Надо сказать, что с купленными клинками ребята стали вести себя значительно уверенней, чем раньше. В лесу мы были не одиноки — вдали виделись еще огни костров, где остановились на ночлег такие же бродяги, как и мы. Видимо, ночевка в городских стенах нравилась не всем и определенная часть народа предпочитала делать это за его пределами.