Ведьма, пришедшая с холода

— Гейб!

Довольно далеко от него, чтобы не расслышать. Еще несколько шагов. Он толкнул двери и вышел на холод, пытаясь успокоиться. Его бесил даже пар от собственного дыхания. «Угомонись. Не привлекай к себе внимания».

Кто-то поймал его за руку. Он развернулся, слишком резко для человека, который ни в чем не повинен.

Джош Томс стоял позади, задыхаясь, бордовый от пробежки.

— Джош. Ты простудишься без пальто.

Парень дрожал: холод, напряжение, нервы.

— Ты что делаешь, Гейб?

— Решил пройтись. — Он утихомирил свое сердце, дышал под счет, не отводил взгляд. Мог вести себя нормально, когда требовалось. — Нужно проветрить голову. Вся эта заваруха с Домом — поверить не могу, что он нас предал.

— Ты был в архиве. Я видел, как ты выходил. И ты пошел прямиком на улицу.

«Проклятье». Гейб был прав: парень зря пропадает в канцелярии.

— Ты проверял Соколова для Морозовой? Для Пламени и для Льда?

Поскольку Гейб был профессионалом, он не сбился, не бежал, не врезал Джошу по лицу. Он подумал, на краткий миг, переместив листок блокнота в ладонь, как съесть бумажку по дороге к станции. Расчет потребовал вдоха: Джош напуган, в отчаянии, как и все они. Он знал слишком много. Откуда он взял все эти названия? Что Гейб выдал во время спора с Алистером? Но Джош упомянул Морозову в связи со Льдом, а это значило, черт, что он был в «Водолее». Гейб подошел к нему. Проговорил тихо.

— Я не работаю на Морозову. Она работает на меня. Это крупная игра, Джош. Как айсберг. Ты видишь только его вершину.

— Ты предатель.

— Я не предатель. А вот Дом — да, и, возможно, другие тоже. Думаю, я смогу остановить его. Но нельзя использовать официальные каналы.

— Проклятье, Гейб, если Дом прогнил, если у тебя есть доказательства, в Лэнгли должны знать. Фрэнк должен знать. — Джош поймал запястье Гейба и потянул его назад в посольство.

Гейб не сдвинулся. Джош споткнулся, Гейб поймал его за лацкан пиджака и подтянул ближе, они встали лицом к лицу, нос к носу. На лбу у парня виднелись тонкие, с волосок, морщинки. Гейб их раньше не замечал.

— По-твоему, в Лэнгли не знают? А кто послал Дома к нам?

— Скажи мне, что происходит, Гейб. — Умоляет. — Скажи что-нибудь.

Он чуть не выдал. Проклятье, чуть не выдал. Каково это, выговориться? Поведать парню о ведьмах, колдунах, странных делах, о которых Гейб предпочел бы не знать? «Боль разделенная уменьшается вдвое» — так говорила мама. Но Гейб путешествовал дальше, совершил больше, а потому знал, что какую-то боль не уменьшишь, даже если поделишься.

— Не могу, — сказал он наконец. — Это не твоя игра. Но я могу все исправить, если позволишь.

Джош ничего не сказал.

Гейб отпустил его.

— Я пойду по улице. Тебе не нужно меня останавливать.

Порой авторитет — это все, что у тебя есть.

Он развернулся и пошел.

Джош не погнался за ним.

***

Таня не знала, что ожидала увидеть в «Водолее», но будничная атмосфера ее озадачила. Все шло как обычно. Ведьмы потягивали свои напитки за привычно оживленными спорами о фармакопее, а мужчины в куртках с жесткими воротничками тонули в тени полукабинетов. Она поправила сумку на плече, позволив ей упереться в бедро. Нормальность — это хорошо. Это и есть цель. Если им удастся совершить ритуал, если они и впрямь могут довериться американцу — и Льду, если уж на то пошло, — никому об этом даже знать не требуется.

Джордан перехватила Танин взгляд от двери, ведущей в служебные помещения. К комнате, расположенной над слиянием силовых линий. Таня почти чувствовала, как они вибрируют под ногами, проникают в компоненты ритуала, лежащие в сумке. Устало улыбнулась. Джордан в ответ поджала губы и кивнула в сторону темного коридора.

Пора.

— Он еще не пришел, — предупредила ее Джордан, пока они пробирались в недра «Водолея». Не требовалось пояснять, о ком она.

— Он и впрямь придет? — Даже на Танин слух вопрос прозвучал жалко.

Джордан клацнула зубами.

— Посмотрим.

Таня поняла. Это зависело от того, что Гейбу важнее: остаться послушным патриотом, на дух не переносящим русских, или спасти мир. Что ж, почти все люди с Запада, которых она встречала, считали, что это одно и то же. Танина задача — разорвать эту цепочку ассоциаций.

И теперь пришло время затаить дыхание: скоро Таня узнает, чего стоили все ее разработки. Сейчас это не просто шпионские игры. Она верила каждому своему слову о Пламени. Поверил ли ей Гейб, зависело от него.

Надя уже сидела, скрестив ноги, у стены кривобокой комнаты. Пламя свечей отбрасывало тени на ее лицо, она пристально смотрела на Алистера, сидевшего напротив. Алистер, в свою очередь, держался спокойно: он непринужденно сложил руки на набалдашник зонта, но Таня видела, как напряглись мышцы на его шее.

— Ну что ж, — проговорил он, когда вошли Таня и Джордан. — Полагаю, нам лучше начать.

— А как же Причард? — Танины внутренности сжались от страха. Без его элементаля ритуал будет уже не так силен.

Алистер выдохнул через нос.

— Полагаю, он хочет участвовать, но окончательный выбор за ним. В отличие от некоторых, мы ни к чему не принуждаем. — Он едко улыбнулся. — А теперь, пожалуйста, подготовьте инструменты, думаю, я нашел подходящий отрезок...

— Так вы собираетесь возглавить ритуал? — спросила Надя.

— Ну, не думаю, что русским уместно возглавлять ритуал для задержания агента ЦРУ, выполняющего операцию по спасению. — Алистер щелкнул кончиком зонта по каменному полу. — Это вопрос приличий.

Джордан вздохнула.

— Мне плевать на ваши дурацкие западные приличия. Давайте просто покончим с этим.

— Стойте. Я здесь.

Танино внимание переключилось на дверь. Гейб протиснулся мимо Джордан, его лицо раскраснелось, блестящие от пота волосы прилипли ко лбу. Узел в Танином животе развязался.

Свечи мерцали, пока Гейб пробирался в комнату и раскладывал аэронавигационную карту в центре круга. Таня подошла к нему и закусила губу. Красные печати «секретно», поспешные карандашные пометки, переписанные из засекреченных источников... Она убедила Гейба выдать государственные тайны. Она должна быть в восторге. Но чувствовала лишь мрачное бремя поставленной задачи. Чем больше Носителей соберет Пламя, тем ближе оно подойдет к реализации своих жутких планов.

— Итак, — сказал Алистер, — мы как раз обсуждали, кто должен возглавить нас сегодня.

Гейб кивнул Алистеру, затем оглядел собравшихся. Выставил вперед подбородок и встретился взглядом с Таней.

— Может, Таня возглавит?

Присутствующие повернулись к ней. Таня задрожала всем телом. Дедушка не готовил ее ни к чему столь огромному и решающему. Магия Льда лишь слегка подталкивала здесь и там — уверенной рукой, направляющей на верный путь. Она не была твердым кулаком, с которым не поспоришь.

Но именно им они должны стать сейчас.

Таня опустила сумку на пол, кристаллы и камни зазвенели. Ее взгляд упал на Надю, но напарница никак ее не подбодрила. Они были близки, но никогда не подбадривали друг друга. Так же, подумала Таня, как и Лед.

***

Соколов склонился в раздумье над доской, и Дом гадал, видит ли тот ловушку. Первую партию Дом проиграл, вторую выиграл — как он считал, из-за усталости Соколова, но ему хотелось победить заслуженно. «Никогда не полагайся на ошибку противника», — учил его дедушка. Пока Дом ждал, он раздумывал, удастся ли ему когда-нибудь вернуться во Флориду. Так или иначе. Ему не слишком-то нравился штат. Но все где-то проводят детство — бессмысленно давать волю ностальгии.

Он думал, что на этот раз заманил русского в ловушку, с виду подставив своего коня под удар слона и ладьи Соколова. Коня защищала ладья Дома, но Соколов мог согласиться на размен, сохранявший ему материальное преимущество — если не заметит, что ход ладьей повлечет за собой шах. Если Соколов съест коня слоном, Дом возьмет того своей ладьей, и тогда связанная ладья[79] Соколова тоже окажется под ударом, а если Соколов попробует взять коня ладьей, тут-то ловушка и обнаружится, но Дом хотя бы ускорит темп.

Соколов потянулся за слоном, и Дом постарался принять безразличный вид. Пальцы ученого сомкнулись вокруг фигуры, он покрутил ее на месте. Губы его сжались.

И тут порыв ветра ударил в самолет.

***

— Это все, что нам удалось найти, — сказала Надя, указав на груду обломков. Осколки и крепежные части конструкта, рассыпанные на карте Гейба: медная проволока, кварц, жженые травы — все собрано в крошечную фигурку, очертаниями напоминавшую человека. Таня наблюдала, как Джордан растерла в ступе еще тлеющие бумаги и травы, затем разбросала золу поверх останков конструкта.

Кожа будто слишком туго стягивала Танино тело. Пульс силовых линий бил в нее, как в барабан. Энергия уже лилась в кристаллы. Теперь ее задача — оживить это существо. Придать ему направление.

И надеяться, что элементаль Гейба — черт, сам Гейб — будет сотрудничать.

— Карта показывает изначальный план полета, размеченный ЦРУ для Доминика, но, скорее всего, он выбрал свой путь, — объяснил Гейб. Слова вырывались из него разом, будто кто-то выбил затычку. — И все-таки это хорошая карта ветровых потоков. Я подумал, она может... Может нам пригодиться.

— Хорошо, — сказала Таня. — Есть с чего начать.

Гейб поморщился, выдав нечто среднее между улыбкой и гримасой отвращения в ответ на ее одобрение. Таня предположила, что это лучшее, что она может от него получить.

— И еще из урны в посольстве, — продолжил он. Вынул изжеванный окурок сигары из кармана и бросил в кучу ингредиентов. — Поможет нам сфокусироваться на Доминике.

Таня одобрительно кивнула. Она взяла за руку Надю, та — Алистера, Алистер — Джордан. Затем Таня протянула руку Гейбу.

— Когда мы замкнем круг, — объяснила она, — отпускать нельзя.

***

Фигуры рассыпались. Дом съехал с сиденья, накренился, а потом встал в боевую стойку, держа руку на ноже. Соколов растянулся на полу между катающихся слонов.

Дом подошел к Носителю, раскидывая пешки ботинками. Соколов поймал его запястье, выпрямился. Не похоже, что он ранен. Дом помог ему сесть и пристегнул его.

— Может, в другой раз предупредите? — крикнул Дом пилоту.

— Турбулентность. — Голос звучал напряженно. — Погода тут странная. Вдруг тучи, их не было ни в одном прогнозе.

— В смысле, странная? — Нет ответа. Соколов потянулся к куртке Дома, но Дом отступил. — Все хорошо. С вами все будет хорошо. У нас все под контролем.

Дом улыбнулся. Соколова это, похоже, не успокоило.

Самолет вновь качнуло. Русский вскрикнул. Вот блядь. Дом побежал в кабину.

***

Гейб смотрел на протянутую Таней руку.

Благовония наполняли его легкие, а тени в подвале Джордан сгущались, обволакивали его, как мокрая вата. Он плавал — или даже тонул в этом полумраке. Конструкт дрожал в кругу, похожий на сломанного металлического паучка из «Тинкертоя»[80]. Гейбу не следовало здесь находиться. Гейб Причард так не поступал. Он служил своей стране. Боролся. Убивал. Даже порой предавал. Но это — это хуже Каира.