Дочка для ведьмы с ребенком

— Можем пока вместе поиграть во что-нибудь, — предложила я.

— Погоди только, я свечку найду, вдруг это надолго, — озабоченно сказала Вера. — Хорошо, с Рождества остались, вот только куда я их засунула?

— К елочным игрушкам же, — напомнила ее старшая, Леночка. — Давай я достану, я помню, где.

— А я вот как умею! — Олежка протянул руки вперед, сложив ладошки «лодочкой», и в них заплясал крохотный огонек.

— Ух ты! — восхитилась Натуська и тут же потянулась коснуться, но Олежка шагнул назад и быстро сказал:

— Ты что, обожжешься. Он настоящий.

— Здорово. Жаль, что я так не сумею. Огневик — это здорово, правда?

— Только я еще не могу так долго, — Олежка вздохнул и опустил руки, и огонек тут же погас. — Вырасту, буду как папа.

— Но ведь твой папа умер? — спросила Натуська. — И он не был огневиком?

— Да нет же, как папа Костя! Он знаешь какой. О-го-го какой сильный, вот!

— А-а… прости. У тебя теперь хороший папа, да?

Мы с Верой переглянулись, и она осторожно взяла меня за руку.

— Я и не знала, что он так может, — прошептала я ей на ухо. — Хитрый жук, не сказал. Наверное, похвастаться хотел, когда будет лучше получаться.

Остаток вечера мы играли в «Море волнуется», очень даже весело получилось. Олежка не хотел идти домой, а я не настаивала: здесь, в компании и при горящих свечках, получились очень даже уютные посиделки. Стемнело, без теплого света фонарей улица казалась чужой и, пожалуй, жутковатой. Взлаивали собаки по дворам, а в остальном царила непривычная тишина. Правда, через полчаса-час уходить все равно придется, мне пора будет пить свою вечернюю дозу снадобий. Я представила, как мы побредем домой — свечкой себе, что ли, путь освещать? Еще, как назло, и небо в тучах. А дома, кстати, из всех средств аварийного освещения только лабораторная спиртовка. Ну, и горелки в кухне. Упущение, что сказать.

Новости принес Илья. Вошел, стряхнув с волос мелкую морось, спросил весело:

— Не напугались, детвора? Скоро включат, я шел домой, аварийку видел — работают.

— Что случилось-то? — спросила Вера.

— Не поверишь, веткой провод оборвало. Ветер. Помнишь орех на углу, где дом Несмеевых? Хозяев нет, опиливать некому, а городским службам что? «Частная собственность, не наша забота». Чую, вломит им голова, забудут разбираться, где наше, где не наше.

Орех я помнила — огромный, раскидистый, закрывавший тенью изрядный кусок тротуара. А на дом внимания не обращала. А ведь и правда, ни разу никого там не видела, и на калитке замок висит.

— А что там с домом, — спросила, — почему пустой?

— Известное дело, — хмыкнул Илья, — сын в люди выбился, в столицах, что ему тот дом? Старики умерли, вот и пустует. Вроде, я слышал, на продажу выставлен, но цена по нашим краям вовсе несуразная.

А интересно, подумала я, как здесь живется «в столицах»? Выбраться бы, сравнить со знакомыми мне Москвой и Питером… Но это уж, наверное, когда детишки подрастут.

— А дом, и правда, жаль, — тихо сказала Вера, — Марья Владимировна ведь моей первой учительницей была. Ходили мы к ней, уже и выросли, а все забегали, кто когда мог. Скучно ей было без школы, без детей. Она последние годы видела совсем плохо, все радио слушала. Придешь, она квас на стол выставит — какой квас делала, вкуснотища! — и заведется новости обсуждать. А сынок у нее чванливым вырос, не пойми, в кого. Ну да и бог с ним, уехал и уехал.

— А хорошо бы ему штраф впаяли за ту ветку. — Илья вреднющим образом ухмыльнулся. — Небось бы сбавил цену. Глядишь, купит кто.

Я вздохнула:

— Ладно, с вами хорошо, но нам домой пора. Олежка, пойдем, сынок. Спать скоро.

— Я провожу, — поднялся Илья, — погоди только, фонарик из гаража принесу.

Но фонарик нам не понадобился: едва вышли за порог, как зажглись фонари, засияли мягкими огнями окна в домах, замигал светофор на перекрестке.

— Дали свет! — запрыгал Олежка. — Мама, свет дали, будет мультики смотреть?

— Мультики закончились уже, деткам спать пора, — я посмотрела на часы и кивнула сама себе. — Уже и новости заканчиваются. Договоримся на том, что я тебе сказку почитаю, хорошо?

***

Нет, все-таки расслабилась я после замужества. С Костей — как за каменной стеной, спокойно и надежно, он всегда расскажет, покажет и объяснит, чего я не знаю, ответит на миллион Олежкиных «почему», с ним дом перестал казаться пустым и слишком большим. А еще, хотя с его зарплаты и не пошикуешь, все же больше не нужно считать копейки, думать о том, с каких денег купить ребенку одежду и на чем подзаработать, чтобы и самой чучелом не ходить.

И теперь мне пусто и одиноко без него. Я справляюсь, да и с чем справляться-то, если рассудить, я попросту бездельничаю! Отвезти Олежку в школу, пока его нет, переделать домашние дела, приготовить чего-нибудь вкусненького, почитать что-нибудь из теории, немного поработать в садике или во дворе, повязать, поспать. Когда придет время забирать из школы, или самой выехать пораньше и погулять, по магазинам пройтись, заглянуть к дамам из благотворительного комитета, или после школы зайти с малышом в парк. Посмотреть вместе мультики, почитать сказки, поиграть, позаниматься. Когда к Вере в гости заглянуть. А совсем уже вечером, уложив Олежку, почитать что-нибудь интересное или посмотреть фильм по телевизору. Не жизнь, а сплошной курорт!

Свободное время одержало решительную победу над моим застарелым трудоголизмом, то-то Костя посмеется, когда приедет. Конечно, это всего лишь передышка: рожу, хлопот сразу прибавится, а там снова учеба, работа. Можно уговаривать себя, что я просто в отпуске. Декретном, а как же. Все-таки заглянула в сараи, убедилась, что там сплошь ненужный хлам вроде каких-то старых досок и железок, и оставила окончательный разбор Косте. Связала себе свободную кофточку, ажурную жилетку к любимому клетчатому платью и еще одну шаль, нежного персикового цвета. Еще один свитерок Олежке. Свитер для Кости с норвежским узором. Ажурное красное платьице и беретик в подарок Натуське. Свободное время продолжало вести с разгромным счетом. Наверное, я просто не привыкла чувствовать себя полностью обеспеченной всем необходимым, когда не нужно крутиться, что-то выгадывать, брать подработки…

Я все-таки купила велосипед для Олежки, двухколесный, с маленькими «страховочными» колесиками сзади, которые мы уже на третий день открутили: привык мальчик моментально, с равновесием у него было отлично. В негласном рейтинге мальчишек нашей улицы он тут же подрос на пару пунктов, ходил гордый и довольный.

Зацвели и отцвели тюльпаны — их оказалась прорва и у нас во дворе, и по всей улице, я ходила и любовалась, и в крынке, которая оказалась вполне целой, всегда стоял свежий букет. Прошла пасхальная ярмарка с презентацией нашей новой чайной коллекции, заводик заработал на полную мощь, Сабрина Павловна сияла и говорила, что в моем лице наткнулась на золотую жилу. Правда, вся прибыль пока шла в дело: на закупку сырья, красивую упаковку, регистрацию авторских рецептов, рекламу, зарплату работникам. К тому же «перебить» привычку людей к традиционному чаю оказалось сложно, любители пробовать новинки, конечно, находились, но брали мы больше разнообразием, выпуская каждого чая совсем понемногу.

— Ничего, Марина, каждое большое дело начинается с малого, — говорила Сабрина Павловна. А меня, если честно, вполне устроила бы и небольшая, но стабильная прибыль, на которую мы планировали выйти уже к осени.

Беременность проходила легко, «гладко», как выразилась Анастасия Васильевна. Хорошее самочувствие, ровный энергетический фон, вес в норме, анализы отличные. Как будто та единственная встряска переключила организм в режим оптимального функционирования, если так вообще, конечно, бывает. Или стоит сказать спасибо оберегам?

Роды Анастасия Васильевна не принимала и заранее «передала» меня акушерке — познакомиться. Акушерка, невзрачная тощая женщина лет сорока с громким и совершенно не подходящим ей именем Белла Карловна, оказалась на удивление занудной: я выслушала, что «беременность — не болезнь», что на роды нужно настраиваться, делать специальные упражнения — дыхательные и для связок, и все это с таким видом, будто она бесконечно устала объяснять одно и то же. Честное слово, я бы лучше методичку почитала. Кстати, нужно зайти в книжный и поискать, не может быть, чтобы на такую тему ничего не было.

Оказалось, и вправду — было, и очень даже много. Я выбрала доступно и с юмором написанную книгу как раз для таких случаев, как мой: когда мама-ведьма ждет ребенка с более сильным даром, чем у нее. Нашлись там и те упражнения, которые советовала Белла Карловна, и другие, на поддержание резерва, и специальная дыхательная гимнастика, и даже заговоры на легкие роды, которые нужно было петь самой ведьме, как только начинались схватки.

Зацвели ирисы — снова по всей улице вдоль заборов, фиолетовые, нежно-голубые, сиреневые, желтые… Мне жаль было срезать свои, очень уж роскошно они смотрелись сплошной цветущей полосой. Зато Вера несколько раз «угощала» пионами, сначала малиново-красными, потом — нежно-розовыми. Я ставила букеты в гостиную, для спальни запах казался слишком сильным. Нет, я люблю аромат пионов. Но, похоже, на запахи стала реагировать очень уж остро.

Весна стремительно перетекала в лето. Вместе с теплом пришла необходимость обновить гардероб, и я нашла чудный магазинчик с одеждой для беременных. Платья, сарафаны, брючки, блузки… я так увлеклась примерками, что едва не опоздала за Олежкой! Восхитительное все же чувство, когда можешь купить не одну или две особо нужных вещи, а обновки на все случаи! Приехала к школе на такси, с кучей пакетов, в новом платье с высокой талией, васильково-синем, красиво облегавшем грудь. Попросила водителя подождать и потом отвезти нас домой. Добежала до Олежкиного класса, извинилась. Олежка рассматривал меня с непередаваемым выражением лица!

— Что ты, сынок? — спросила я.

— Мама, ты у нас такая красивая! — с чувством ответил он. Мы с Ольгой Павловной дружно рассмеялись.

— Спасибо, сынок, — я присела, обняла его и чмокнула в кончик носа. — Пошли скорей, нас машина ждет.

А вечером, уже почти ночью, приехал Костя. Олежка давно спал, да и мне пора было, но зачиталась, очень уж книга попалась интересная — автор незнакомый, но приключения прекрасной Эжени живо напоминали «Анжелику». Дочитав до ее вынужденной свадьбы, я вздохнула, отложила книгу и потянулась выключить свет, но услышала, как внизу провернулся ключ, щелкнул замок, тихо стукнула дверь.

Я накинула халат и слетела вниз.

— Костя. Родной мой, наконец-то! Вернулся!

Мы целовались посреди прихожей и не могли оторваться друг от друга. Костя только сказал:

— Мне хоть умыться бы с дороги, — но сам и не подумал выпустить меня из объятий. Я засмеялась:

— Могу спинку потереть.

— Тогда я затащу тебя к себе купаться, а нельзя, — с сожалением сказал дорогой муж, и я снова засмеялась:

— Ишь, какой осторожный. Тогда ополаскивайся в гордом одиночестве, а я ужин разогрею. Голодный, наверное?