Леди-горничная возвращается

Глава 2. На вокзале Междумирья

Подобрав полы плаща, я прыгала по полуразобранной мостовой. Во время войны до столицы алеманцы не дошли, но бомбардировка заклятиями и драконо-налеты прекратились только в самый последний, третий год войны, когда уже мы вломились на их территорию. А до этого по улицам прошлись и шквалы огня, и наводнения, и торнадо, и просто здания проваливались под землю. Защита не справлялась, даже императорская резиденция лишилась левого крыла, а загородные дворцы превратились в груды обгорелых развалин. Первый год после войны пытались просто разгребать руины… а потом столицу охватил настоящий строительный бум. Все послевоенное десятилетие столица строилась: роскошные особняки, деловые конторы, недорогое жилье на окраинах. Тянули рельсы электрических конок, расширяли улицы… Словно жители задались целью доказать, что война — это ничего, что после войны даже лучше стало.

Придерживая шляпку, я запрокинула голову, и пересчитала этажи строящейся башни. Четырнадцать, сегодня их уже четырнадцать, а будет целых двадцать четыре! От одной мысли о такой высоте перехватывает дух!

— Па-аберегись, красавица! — у меня над головой пролетела плотно увязанная укладка кирпичей. Рывками, будто на невидимом столбе, принялась подниматься на самый верх стены. Высунувшиеся из оконного проема рабочие втянули ее внутрь, а снизу уже поднималась следующая. Я с улыбкой поглядела на щит строительной компании — летающую башню рода да Коста.

Война вернула алтарной аристократии потерянные позиции, а расцветшая после войны промышленность сделала положение древних родов и вовсе непоколебимым. Оказалось, что привыкшие гвоздить врагов молниями герцоги Стормворд и электричество поставляют самое дешевое, хищных боевых пауков маркизов Верасуа можно научить ткать, лорды Стилвуд умеют не только корежить, но и прокладывать рельсы, а морские леди Сэйлор в каких-то три года превратили свой боевой флот в торговый. Да и вообще самая дешевая энергия для фабрик и заводов — от родовых алтарей аристократических фамилий. Для некоторых господ это оказалось изрядным сюрпризом — десять лет прошло, до сих пор еще потявкивают, что не след лордам заниматься делами столь низменными. В основном, обычные промышленники, неспособные тягаться с новыми фабриками аристократов, возмущаются, ну и те из алтарных лордов, кто не смог найти себе место в новом, послевоенном мире. Слабые иллюзоры вроде меня, например.

Я остановилась, пропуская галдящую детвору. Детишки лет двенадцати-тринадцати парами шагали в сторону павильонов техно-магической выставки. Впереди маршировала почтенная дама, вооруженная приметным флажком с символом алтаря. Не иначе как младшие классы Магакадемии на экскурсию ведут. И кажется мне, это не столичная Магакадемия, а Южная! Детишки были темноволосые, золотисто-смуглые, а уж одеты! Для сдержанной столичной моды привычны пастельные, нежно-розовые, песочные тона, на худой конец — благородная синева или блеклая зелень северной весны. Тут же цепляли взгляд теплые черные накидки… расшитые алыми, вишневыми, оранжевыми узорами у девочек, и серебром у мальчишек. И неистовое буйство пестрых лент в темных девчоночьих косах. Среди этой яркой, весело стрекочущей, подпрыгивающей и любопытно озирающейся толпы будущих южных магов странно выделялась самая последняя пара. Они шли чуть отставая, будто боясь приблизиться к своим веселым одноклассникам: две очень похожие друг на дружку девочки в накидках без единой цветной ленточки, и одинаковых, наглухо закрытых серых платьях. Не того жемчужно-серого элегантного оттенка, что начал входит в моду среди леди средних лет, а скучного, мышиного — такие и фабричная работница носить откажется, благо, вполне может позволить себе одежду поинтереснее. Волосы девочек собраны в косы настолько тугие, что натягивалась кожа на лбу, и перевязаны простенькими и тоже серыми веревочками. Шли они одинаково потупившись, так что из всех красот столицы могли видеть разве что кончики собственных башмаков, слишком грубых и неудобных для предстоящей им долгой прогулки.

— Леди-наставница, леди-наставница! — оглядываясь на девочек, голоском профессиональной ябеды пропела юная леди в предпоследней паре. — Мышильды опять отстают!

Край ее накидки тут же взлетел и нахлобучился леди-ябеде на голову. И если я правильно подметила легкое движение пальцев одной из сереньких девочек — такой неожиданный и своевременный порыв ветра возник вовсе не сам собой. Впрочем, наставница тоже все заметила:

— Леди де Орво и де Орво, извольте немедленно прекратить! И ради всех богов, держитесь рядом со мной — недоставало еще вам заблудиться!

Серенькие девочки покорно заторопились, а я… Я застыла, глядя им вслед. Пестро-говорливая колонна юных экскурсантов давно скрылась из виду, а я все стояла, не в силах сдвинуться с места. Вот так, посреди столицы услышать вдруг фамилию жениха, от которого я спасалась пятнадцать лет назад, было… странно. Да и… страшновато как-то… Невольно заставляло задуматься о символах, знаках судьбы… и о том, стоит ли мне возвращаться в дом моих предков, дом моего счастливого детства, из которого когда-то мне пришлось так отчаянно бежать.

Потом я вспомнила сколько стоит билет на Межмировой экспресс… хмыкнула… покрепче зажала подмышкой дорожный саквояж и снова заскакала по островкам кирпичей между морями строительной грязи. Полы дорожного плаща так и норовили макнуться в серо-черную жижу. Я покосилась на свое отражение в зеркальной витрине модной лавки — не хотелось бы вломиться в вагон, пусть и второго класса, всклокоченной замарашкой. Моя фигура, в плаще поверх теплого жакета, надетого на шерстяное платье, и пришлепнутая сверху шляпкой-совком, отразилась рядом с безупречно-элегантным манекеном в бальном платье с корсетом. От этого сравнения мне оставалось только вздохнуть, и еще пару мгновений поглазев на отражения — по крайности, талию платья за ночь удалось посадить на место, и плечи не топорщатся! — я заторопилась дальше.

Саквояж и платья я одолжила у госпожи-секретаря Лукреции Демолиной, той самой, которую язвительный лепрекон чуть было не принял за давно исчезнувшую с глаз высшего общества леди Летицию де Молино. Нет, я понимала, что «секретарские» платья не помогут, блудную дочь семейства — то есть, меня! — оценят от сбитых носков ботинок до растрепанной прически, и признают негодной. Заодно и обсудят в деталях, до какой степени я… блудная. Но ехать в обычных моих платьях было решительно невозможно, а на все переданного братцем кошелька не хватило. И без того на новое белье потратиться пришлось.

— Банг! Банг! Банг! — звучно пробили часы на пощади Трех Вокзалов. Единственное место в столице, совсем не изменившееся с довоенных времен — хотя именно его алеманцы бомбардировали с особым остервенением. Но и защитный полог тут держали, даже когда не хватало сил на дворец: быстрая связь с провинциями для империи была гораздо важнее. Похожий на ледяной замок Северный вокзал, будто вылепленный из бурой глины Степной, и украшенный легкими белыми колоннами Южный, как и прежде, замыкали углы площади. Часовая башня возвышалась точно посредине, на равном расстоянии от каждого. Ее верхушка окуталась зловещим черным облаком, сквозь который один за другим — пшшш! пшшш! — вспыхнули призрачные языки пламени. Прошивая огонь и тьму, вокруг башни стальной лентой завертелся маленький игрушечный поезд… Загудел, выпуская султаны пара, один виток, второй, третий… сверкнул ослепительно и растаял на фоне блеклого столичного неба, точно яркий мираж, оставляя обманчиво скучную кирпичную башню с фигурным шпилем.

Вокзальная площадь словно негромко выдохнула… и накрывшую ее на краткий, волшебный миг тишину сменил обычный деловитый шум.

— Всегда подгадываю, чтоб перед отъездом на бой часов поглядеть! Езжу часто, а не надоедает! — взмахивая тростью, так что капли из лужи разлетелись во все стороны, объявил господин в дождевике. — Чувствуешь себя как ребенок! А вы?

— Я — нет. — отрезала я. Пусть сам решает, что «нет» — не езжу, не часто, не подгадываю, не ребенок…

Он решил:

— О, мисс, тогда вам повезло! «Южный экспресс» — лучший поезд Империи! С ним даже знаменитая «Звезда Франконии» не сравнится! Даже в третьем классе…

— У меня — второй. — буркнула я, подхватила подол и стремительно взбежала по ступенькам.

— Ваши документы, сударыня! — у дверей вокзала неожиданно обнаружился полицейский пост.

— С чего бы такие строгости? — удивилась я, одновременно пытаясь перехватить саквояж так, чтоб добраться до внутреннего кармашка с документами и не вывалить его содержимое на ступеньки. — Раньше не было…

— Приказ, сударыня! — явно не собираясь вдаваться в объяснения, строго отчеканил полицейский.

— Это потому что магистра дорожников убили! И ограбили! — все тот же назойливый господин в дождевике оказался у меня за спиной. — Лакей сговорился с горничной…

— Не лакей, а шофер, и не спорьте, молодой человек, я лучше знаю! — властно перебила его пристроившаяся в нашу очередь старуха с потертым кофром. — Эти новомодные мобили никого до добра не доведут!

И они заспорили — уже не об убийстве, а о преимуществах лошадей и мобилей, пока я, наконец, вытащив из кармашка документы, не сунула их полицейскому. Тот изучал их мучительно долго, то и дело подозрительно поглядывая на меня: видно, даже под секретарским платьем чуял горничную — а насчет участия в убийстве недавно нанятой магистром, а нынче бесследно исчезнувшей горничной сходились все слухи.

Наконец полицейский тяжко вздохнул, и под ворчание старухи, требующей поторапливаться, переключился на господина в дождевике. А я, наконец, шагнула внутрь украшенного традиционными южными мозаиками вокзального зала.

Возьми я третий класс, могла бы к белью прикупить пару-тройку носовых платков, а если поторговаться — то и кокетливый шарфик. Но ехать третьим классом… Не то чтобы меня так уж смущала поездка в переполненном вагоне с саквояжем на коленях — и не в таких условиях путешествовать приходилось! Беда, что защита на этих вагонах хуже, чем на первом и втором классе, а даже моего мизерного дара достаточно, чтоб привлечь внимание безликих демонов Междумирья. Ехать несколько часов, зная, что вагон гроздьями облепили иные, не подвластные людскому разумению сущности…. Ползают, ищут хоть щелочку, хоть пятнышко ржавчины, чтобы прижаться, надавить, просочиться внутрь, туда, где чуют людское дыхание и ток живой крови в жилах… И течет, течет от них потусторонний холод, медленно вытесняя из вагона людское тепло, расползается по потолку уродливой изморозью цвета замерзших соплей, а потом начинает капать на пол и расплываться лужами, почему-то багрово-красными. Лужи эти шевелятся и тянут ложноножки к ботинкам медленно звереющих от страха пассажиров… Заверения вагонного стюарда, что лужи и изморозь — всего лишь безвредные оптические эффекты, не действуют. А вот вокруг кого эти самые эффекты расползаются, пассажиры замечают с достойной имперских гончих наблюдательностью. А дальше в лучшем случае в тамбур выкинут, в худшем… Довоенная история о том, как «Стрела Миров» пришла в пункт назначения с залитыми настоящей, не иллюзорной кровью стенами, и разорванными в клочья телами двух магов (и еще десятка случайных жертв), до сих пор служит пугалом для всей гильдии дорожного транспорта. А потому для магов на второй класс — хоть и небольшие, а скидки!