Рисуя смерть

Алекс закатил глаза, убрал пистолет обратно в кобуру — во избежание так сказать:

— Терри, иногда мне действительно хочется убить тебя… Ты вообще не читала легенды Альбиона? Кесси — живая морская дева, она не носит шкуру утопленницы, мне жены-нежити только не хватало. И не вздумай её рисовать без моего разрешения, хорошо? А то ты со своими знаниями превратишь её еще во что-нибудь… А мне с этим жить потом.

И снова, в который раз — куча народу, шеф Райли, подозрительно рассматривающий всех, особенно Терри и Алекса, криминалисты, врач, от которого отбивались все — от Терри до бледного, как снег, Алекса. Свет мигалок патрульных машин и машины “Скорой помощи”, в которую не удалось запихать даже израненного Грега. Приведенный к дому Клыком Грег, в одной футболке вокруг талии, предпочел привалиться к Терри, все так же сидящей на крыльце. С другого бока сидел Алекс, то ли опирающийся на Терри, то ли наоборот её поддерживающий. Клык, пожертвовавший футболку Грегу, теперь щеголял голым торсом, отчего пальцы Терри привычно зачесались, причем она не знала, кого же она хочет зарисовать больше: почти нагого Грега или фактурного, хоть сейчас на эротический календарь, Клыка.

— Все, Терри, в этот раз точно — все, — прошептал Грег. — Только… Малышка, зачем же ты открыла дверь…

Она прильнула к нему, он был горячим, словно плитки летним жарким днем, когда шагаешь по ним босыми ногами… Горячим, надежным, нужным…

— Я не хотела твоей смерти…

— Меня не так легко убить, Терри.

Она вскинулась:

— Да мне плевать — легко или нелегко, Грег! Мне хотя бы жизнь обещали, я понимала, что проживу некоторое время, пока помощь… — она поправилась: — Пока Алекс не примчится. У тебя же времени не было.

— Моя храбрая девочка…

Она буркнула:

— Я не храбрая, я очень даже трусливая. — она вздохнула. — Грег… Утро уже, а я так и не видела тебя в полнолуние.

Алекс фыркнул:

— У тебя впереди сотни, если не тысячи полнолуний. Еще насмотришься. У него в полнолуние лишь один жирный минус — пончики купить в магазине не может, а красть совесть не позволяет. Так что, попадая в беду в полнолуние, на утешение даже не надейся.

— Ааааалекс, — Грег рассмеялся осторожно, чтобы пощадить раненый, тщательно забинтованный левый бок, — прекрати, а?

Алекс совершенно серьезно сказал:

— Полмира за пончики, Грег… Вот когда действительно они нужны.

— Да брось, Алекс, сейчас нас отпустят и… Я куплю тебе хоть всю кондитерскую. — Он сглотнул, вспоминая про Терри и уговор между ними. — Терри, я покажусь тебе в следующее полнолуние — я терпеливый. И мы вроде никуда не спешим.

Она кивнула:

— Не спешим. Только… Теперь точно — все? Все беды позади?

Алекс кивнул:

— Палача теперь нет, а Клык… Я думаю, Клык наведет порядок при дворе Зимы.

Белоголовый парень-вампир вскинулся, удивленно рассматривая Охотника:

— Палача убил ты, так что честь стать любовником Королевы Зимы принадлежит тебе, Охотник.

— Неа, — зевнул тот, — я женатый счастливый фейри, зачем мне какая-то Королева Зимы? Палача убил ты, тебе и честь, и хвала, и Королева тоже тебе. Терри подтвердит, ведь так?

Клык рассмеялся:

— Зная Терри, я бы не был так уверен на твоем месте, Охотник.

Терри сглотнула и предложила:

— А, хотите, я вам счастливое будущее всем сразу нарисую?

Клык тут же вскинул руки вверх в защитном жесте:

— Только не это! — Заметив, как удивилась и погрустнела Терри, он все же пояснил: — При всем моем уважении к тебе, твое представление о счастливой жизни в корне отличается от моего. Я еще лет сто, а то и двести собираюсь бегать от всего, что связано с браком и детьми.

— А… Но… — Терри смешалась, а рука Алекса (в первый момент показалось, что это Грег) взъерошила ей волосы на затылке.

— А я, пожалуй, не откажусь от твоего счастливого будущего, Терри, — сказал Алекс. — Давно девочку хотел. Клык, будь человеком, принеси скетчбук — Терри в кои-то веки рисует по заказу. Обычно она это делает без спроса. Кстати, ты теперь полицейский маг, Терри, так что с хулиганствами в рисунках завязывай.

— Это хобби, а не хулиганство, — возразила она.

— Тогда смени хобби. Клык прав: твое и наше долго и счастливо иногда в корне отличаются.