Портрет неизвестного

— У меня есть только один вариант, — ответила Рей. — Ты же позволишь мне посидеть в хранилище?

— Пообщаться с портретом? В Нью-Йорке все с приветом, но мы с тобой самые сумасшедшие, — заметил Люк. — Я почти готов поверить, что ты вытащишь этого парня из картины.

— Вот и славно.

— Я буду настороже, — Люк передвинул кресло так, чтобы видеть окна и двери, которые он тщательно запер, и вытащил из сейфа пистолет.

— Мне кажется, у тебя тоже полно тайн? — удивилась Рей.

— Поверь, до тебя мне ох как далеко, — Люк вольготно устроился в кресле, положив оружие на колени. В очках, с книгой и с пистолетом он выглядел забавно. Рей улыбнулась и, вытащив из сумки нож, пошла в комнату, где хранились картины. Нож был старый, с рукоятью из дерева. Вырезанная обезьянка прикрывала лапами ушки, зажмурив глаза и сжав крохотный ротик. Резчик не обладал кропотливостью, работа была сделана грубо, но при этом почему-то казалась, что в ноже, как и портрете, заперта живая душа. Рей поежилась.

— Я нашла нож, — она протянула его на вытянутых руках к портрету. Глупо было ожидать, что портрет оживет, но Рей только тряхнула головой, села напротив прямо на пол и закрыла глаза.

— Кайло, — позвала она. — Бен… Я пришла, я принесла нож, я тут, рядом, — шептала она. — Ты спас меня. Как ты сумел заставить Люка кинуться мне на помощь? Я нашла Сноука, Кайло. Ты прав, он все время был рядом, но разве можно было заподозрить такого милого и обходительного мистера Дойла? Что же мне теперь делать? Что мне делать теперь?

Его руки легли на плечи, и Рей вздрогнула, но глаз не открыла. Она чувствовала его дыхание на своих волосах.

— Сотри печати этим ножом. Сотри печати…

— Но где… — она распахнула глаза и подошла к портрету ближе. Включила специальную лампу так, чтобы рассмотреть картину подробнее. Печати… Наверное, что-то подобное тем, которые она видела на портрете Сноука, пентаграммы? Одну она нашла быстро — в складках атласного галстука на шее, если присмотреться, угадывались очертания пентаграммы со стрелкой и, по меткому замечанию Маз, с «финтифлюшкой». Еще две, совсем крохотные, но очень хорошо прорисованные пентаграммы Рей увидела на запонках, еще две — на пряжках туфель. Рей взяла нож и стала аккуратно снимать краску. Она снимала слой за слоем, надеясь, что все делает правильно. Когда работа была закончена, она отошла на пару шагов от картины.

— Ты там как? — прокричал из-за двери Люк.

— Все отлично! — ответила Рей, вглядываясь в портрет. Прошла минута, другая, и ничего не происходило. Что она сделала не так? Или она сошла с ума, у нее шизофрения и голос Кайло — просто плод ее фантазии?

— Бен Соло! — она сжала нож сильнее, готовая заплакать из-за своего бессилия и непонимания, что же происходит на самом деле. — Бен Соло, я требую, нет, я приказываю, чтобы ты пришел сюда, ко мне! Я…

Он не успела договорить, краска на портрете пошла пятнами, зашипела и из картины, словно из затянутой тканью двери, вывалился, прорывая холст, мужчина.

— Рей, — прошептал он, пытаясь подняться и тяжело опираясь на руки. — Рей… — с трудом проговорил он, но Рей не могла не узнать тот голос, который так будоражил ее во снах.

— Кайло! Нет, Бен! — она бросилась к нему. — У нас действительно получилось?

— У тебя… — Он поднял руку, коснулся ее щеки и вымученно улыбнулся.— У меня мало сил, но я справлюсь.

— Да, давай я помогу… — договорить она не успела. Офис сотряс удар такой силы, что Рей решила — началось землетрясение или произошел взрыв. И тут же, почти сразу, раздались выстрелы, и закричал Люк.

— Люк! — она рванулась к выходу, но дверь перед ее носом закрылась.

— Хочешь спастись сама и спасти своего Люка, да и меня, слушай, — Бен говорил отрывисто и быстро, — дай мне нож, быстро, а сама распакуй портрет Сноука. Или мы сейчас загоним его туда, или… — Его лицо перекосилось. — У нас только один шанс.

— Это он? — Рей кинула нож Бену, тот поймал его на лету, встал, пошатываясь, и всадил нож в остатки портрета, который так долго был его тюрьмой. Рей старалась как можно быстрее распаковать портрет Сноука. Время словно пустилось вскачь: казалось, она только что призвала Бена, а вот уже дверь в кладовую сорвана с петель, и Сноук с Беном стоят друг напротив друга.

Сноук выглядел иначе, словно за один вечер состарился лет на сто: лицо от виска до подбородка прорезал глубокий шрам, кожа была изрыта оспинами и морщинами. И только глаза — холодные и безжалостные — не узнать было невозможно.

— Ну что ж, ученик. Ты все-таки прошел испытание, — сказал Сноук, — смог освободиться. Правда, я думал, для этого тебе понадобится времени меньше раз этак в сто.

Бен только усмехнулся и провел ножом на полу перед собой черту, отсекая Сноука от себя и Рей.

— Ты еще скажи, учитель, что рад меня видеть, — ответил он.

— Рад. Рад видеть живым и здоровым. Это было испытание, Бен. Пусть жестокое, но испытание. Ты должен был его пройти, чтобы стать со мной рядом. Ты пошел более сложным путем, но ты сделал это. Молодец. А теперь — убей девчонку, она слишком глубоко копнула, убей и пойдем. Покажем миру, что такое настоящее величие.

Рей не могла поверить своим ушам. Она переводила взгляд с Бена, который, кажется, готов был послушаться, на довольного Сноука.

— Бен? — только и смогла произнести она.

Он посмотрел на нее пустым взглядом и снова повернулся к Сноуку.

— Неужели ты думала, что сможешь противостоять мне? Неужели ты думала, что я не направляю тебя? Неужели ты думала, что я просто так возьму и отпущу тебя? Я, я вел тебя сюда. Но твоя миссия окончена, и ты больше не нужна. — Сноук хрипло рассмеялся. — Убей ее! — закричал он вдруг, и Рей очень захотелось закрыть глаза, потому что где-то на периферии сознания билась мысль: его невозможно ослушаться, и Бен точно не сможет.

— Убить? — прошелестел его голос. Бен развернулся к Рей, поднимая руку с ножом для броска.

«Господи, как глупо!» — подумала Рей, и в тот же миг Бен развернулся и выпустил нож. Сноук успел удивиться за секунду до того, как лезвие вошло ему в правый глаз. Он попытался что-то сказать, но не смог, упав как подкошенный.

— Быстро! Мы должны запереть эту мерзость, давай!

Рей только кивнула. Ее била дрожь, но она сжала зубы, надеясь, что Бен не заметит, насколько ей страшно. А потом мысли и чувства обострились до предела, волнение ушло на задний план.

— Сможешь нарисовать пентаграммы? — спросил Бен, с силой выдергивая нож из глазницы Сноука. — Ну?

— Да, я помню. — У нее перед глазами горели пентаграммы, которые рисовала Маз на пыльной столешнице в комнатке с диковинами. — Я смогу.

— Хорошо, — он стал читать заклинания, а Рей нашарила на столе оставленный Люком маркер. — Шея! — крикнул Бен и полоснул ножом по шее Сноука. Рей резко отвернулась, подавив приступ тошноты, и, стараясь не напутать, изобразила на шее нарисованного Сноука пентаграмму и символы. Она не стала поворачиваться к Бену и только ждала указаний. Правая рука, левая рука, правая нога, левая нога. Она знала, что когда Бен говорит это, он острым лезвием перерезает вены на запястьях и щиколотках. Рей закончила рисовать и заставила себя оглянуться через плечо и посмотреть на Бена. Он стоял на коленях, а там, где только что лежало тело Сноука, пол был пуст и чист.

Бен поднялся, пошатываясь, подошел к портрету и ножом закончил рисовать ту самую пентаграмму, которую Рей рассматривала с Маз.

— Вот теперь все, — Бен посмотрел в глаза Сноуку. — И только попробуй, вернись. Только попробуй!

Рей выдохнула и бросилась вон из комнаты.

— Люк! Люк… — он был жив, но оглушен.

— Отойди, — Бен присел рядом, положил на лоб Люка руку и закрыл глаза. — Все будет хорошо. Не переживай.

Люк слабо застонал и открыл глаза.

— Рей. И… — он резко сел, держась за голову. — Это действительно…

— Бен Соло, — сказала Рей. — Боюсь, у меня больше нет картины кисти неизвестного. Зато есть другая, и в ней заперт Сноук.

— Черт знает что, но как… Ладно, это все потом. Сейчас тут будет полиция, совершенно точно, не думаю, что такое осталось без внимания. Идите, я разберусь сам. Иначе нам придется объясняться по поводу… его, — и он кивнул в сторону Бена. — Разве что он может наколдовать права и паспорт.

— Спасибо! — Рей поцеловала Люка в щеку.

Они с Беном вышли на улицу.

— Подожди минуту, — он остановился, закрыл глаза и сделал глубокий вдох, счастливо улыбнулся. — Ты не представляешь, как хорошо просто дышать, ощущать, видеть все…

Напряжение медленно уходило, и Рей почувствовала как невероятно устала. Она обхватила себя руками — стремительно холодало.

— И что теперь? — спросила она Бена, когда они снова пошли по улице к станции метро.

— Теперь… Нью-Йорк остался без присмотра. Сноука больше нет, возможно, стоит занять его место. Хочешь, Рей, я подарю тебе Нью-Йорк?

— Занять место Сноука? — теперь она остановилась.

— Я пошутил, — Бен склонил голову к плечу. — Теперь я хочу жить. Просто жить, Рей. И… и я хочу быть в твоей жизни.

— Мы совсем не знаем друг друга, я… Я скучная, на самом деле, мои друзья считают меня занудой, со мной ничего интересного… — она осеклась.

— Не знаем, — согласился Бен, — давай знакомиться? Привет, Рей, я Бен Соло, будущий император галактики, ну или, как минимум, будущий мэр Нью-Йорка.

Рей закатила глаза:

— Привет, Бен. Чувствую, с тобой не соскучишься…

Они рассмеялись.

«Завтра. Мы все решим завтра», — подумала Рей.

* * *

После того, как удалось выпроводить полицейских, убедив их, что сорванная с петель дверь — это хулиганство, а не происки террористов или, упаси Бог, конкурентов, Люк зашел в хранилище, посмотрел на новый портрет и тяжело вздохнул. Чутье никогда его не подводило, и сейчас кричало, что история на этом не закончится. Слишком много вопросов осталось: Хакс, если он связан с этой историей, не успокоится, у Бена нет документов и никакого опыта жизни в мегаполисе. Сможет ли он привыкнуть ко всему этому?

Сознание мутилось, почти так, как днем, когда он понесся искать Рей. Кто-то очень хотел ему что-то сказать.

— Нет, милейший, нет, никаких разговоров! — Люк набросил на портрет упаковочную бумагу и повернул лицом к стене. — Нет, завтра мы тебя перевезем и спрячем.

Он вышел и запер дверь в кладовую.