Проклятие

Глава №7: Злой Волк

Следующий… — по ощущениям — месяц Мастер провёл в библиотеке Галифрея. Розе оставалось только скучать, слоняться по коридорам и галереям ТАРДИС и изредка заходить в медицинский блок. Впрочем, когда Мастер всё-таки удосуживался забрести внутрь, наткнуться на Розу и заметить, что она чем-то озабочена (почти немыслимое стечение обстоятельств), он глухо ворчал что-то неразборчивое и отправлял её «развеяться».

То есть закинуть на первую попавшуюся планету с достопримечательностями — и исчезнуть. Вернуться через пару часов и сообщить, что на Галифрее прошла неделя. Оставшись одна на незнакомой планете в первый раз, Роза думала, что сойдёт с ума от тревоги, но всё оказалось не так уж плохо. Её инструкторы по Торчвуду, возможно, даже умилились бы, увидев, как прекрасно Роза проводит «адаптацию к незнакомой обстановке», и особенно как она сохраняет «состояние постоянной расслабленной бдительности». Единственное, чего Роза опасалась — это что в её отсутствие что-то случится с Мастером, и он не сможет её забрать. Чаще всего в её страхах почему-то фигурировал «фальшивый Доктор», которому каким-то непостижимым образом удастся выбраться из капсулы, и та самая Романа.

Но вот, наконец, настал «день Х», когда Мастер торжественно объявил, что доставит их куда угодно.

— Вернее, — он заговорщицки усмехнулся, — это ты нас доставишь!

Роза удивлённо расширила глаза: мол, что ещё за новости? — и Мастер, довольный, как кот, которому налили сметаны, пустился в объяснения:

— Ты впитала в себя Воронку времени. А в этой воронке имплицитно содержатся все миры. То, что видят таймлорды — всего лишь внешняя структура, шкурка, кожура, поверхность. Она отличается в разных мирах. Но сама воронка состоит из всех возможностей. Злой Волк может пройти сквозь границы миров потому, что он — ключ ко всем вселенным.

Он излагал не так, как это делают, только что познакомившись с новой теорией. Нет. В речи Мастера чувствовалась продуманность, выработанная временем. В душе Розы зародилось подозрение:

— Так значит, ты забрал меня из Торчвуда потому…

— Что мне нужна была универсальная отмычка, — нимало не смутившись подтвердил Мастер. — И, как выяснилось, я оказался прав: ведь второй способ не сработал.

Роза скептически приподняла бровь:

— Этот тоже не сработает. Я больше не Злой Волк. Доктор вытащил это из меня.

— И сразу регенерировал, — кивнул головой Мастер. — Что как бы намекает, что простые смертные и вовсе не способны долго удерживать в себе энергию ТАРДИС. Что, разумеется, так, — быстро добавил он. — Это почти чистая хюонная радиация. Но! В твоём теле есть нечто лучшее, чем энергия Злого Волка — память об этой энергии. Эта память записана в твоих клетках. Её можно разбудить. И тогда она станет компасом для ТАРДИС.

— Звучит заманчиво, но что я должна делать?

— Сущий пустяк. Ты должна научиться видеть параллельные миры одновременно.

* * *

— Ты готова?

— Угу.

Роза встала поувереннее, глубоко вздохнула и изо всех сил постаралась сосредоточиться. Пока обучение шло прямо-таки катастрофически и приводило только к тому, что ТАРДИС по указаниям Розы мотало из края в край галактики — но исключительно в пределах одной вселенной. Как раз сегодня Мастер окончательно вспылил, отцепил Розу от телепатических схем и сказал, что будет обучать её «так, как понимают провинциалы, то есть с битьём посуды».

Если у Розы и была надежда, что он шутит, то сегодня, когда Мастер явился в консольную с целой стопкой фарфоровых тарелок, она исчезла окончательно. Первые десять тарелок он разбил почём зря, но потом…

Мастер выпустил тарелку из пальцев — и практически сразу же поймал… или не поймал. Роза сама не понимала как, но на один безумно краткий миг она действительно увидела: тарелка замирает в нескольких дюймах от пола, схваченная за уголок — и в то же время пролетает едва ли в миллиметре от протянутой руки, чтобы рассыпаться на мелкие осколки.

Роза была готова поклясться, что видела россыпь белых и острых, будто раскрошенные зубы, кусочков фарфора, разлетевшихся по тёмному полу ТАРДИС. Но стоило ей моргнуть — и осколки пропали. Мастер стоял, держа в руках совершенно целую тарелку.

— О Боже, — Роза приложила ладонь ко рту. — Я… Я это видела! Боже…

Она едва не подпрыгнула от охватившего её чувства эйфории. Мастер открыл было рот — явно собираясь сказать что-то насчёт того, что не сомневался в эффективности самых грубых методов, когда речь заходит о таких как Роза, — но ограничился только нейтральным:

— Ну наконец-то!

* * *

Прошло ещё несколько недель, прежде чем Мастер снова подключил Розу к телепатическим схемам ТАРДИС. У Розы остались о них не самые радужные воспоминания, и теперь она нервничала. Да и ощущались эти самые схемы как-то чересчур… интимно.

С тех пор, как она поняла, что перемещение в другую вселенную, в сущности, находится именно в её руках, а вовсе не в руках Мастера, Роза почувствовала себя увереннее. И иногда — как сейчас — позволяла себе капризничать, твёрдо зная, что он просто не может себе позволить от неё избавиться. О да, когда они будут на месте, он постарается отомстить за всё. Но это будет потом. А пока…

— Зачем вообще надо подключаться, если я и так всё вижу?

Роза, едва сдерживая возглас отвращения, снова погрузила руки в тёплую пульсирующую массу, чем-то напоминавшую ей внутренности далека.

— Подумай, — хмыкнул Мастер, надавливая сверху ей на запястья. — Глубже. Вот так. Иначе контакта не будет.

— Чтобы ты тоже попал в другой мир.

— Да, но это не главное. Дальше.

— Чтобы… чтобы я не потерялась, если попаду куда-то не туда.

— Уже теплее, но мимо.

— Сдаюсь, — буркнула Роза.

— Да потому, что ТАРДИС всегда паркуется на свободном месте. А ты так умеешь?

— Ой.

— Не «ой», а неплохой шанс оказаться инкрустированной в астероид. Вот кто-нибудь удивится… Впрочем, ладно, — Мастер хлопнул в ладоши, с удовольствием созерцая результат своей работы. Хотя Роза почему-то не сомневалась, что он охотно погрузил бы её в машину по локоть. — Теперь о деле. Я думаю, лучше всего будет, если ты станешь думать о Докторе. Но! Послушай меня, Роза, потому что это важно: ты должна думать о настоящем Докторе, а не о своих мечтах по поводу него.

И снова это ощущение, что он что-то знает и издевается. Намекая и в тоже время ничего не говоря по существу. Давно такого не было. Роза нахмурилась:

— Не понимаю, о чём ты.

— Ты должна думать, что хочешь попасть в мир, где есть тот самый Доктор. Никаких «я его встречу», никаких «мы обнимемся», никаких «мы будем вместе», и уж точно не «хочу к тому Доктору, который меня любит».

Вот оно. Роза с вязким хлюпом высвободила ладони из телепатических схем и уперла кулаки в бока. Возможно, она невольно хотела оттянуть проверку своих сил. А возможно, ей просто надоели недомолвки.

— Почему?

Мастер проигнорировал её скандальный тон.

— Потому что в твоём мире этого нет. Вы не встречаетесь и не обнимаетесь. Ты должна вызвать образ того, что есть в мире, а не чего-то, что там может быть. Иначе ты получишь другую вселенную, где у Доктора уже есть своя Роза Тайлер, с которой они вместе, или о чём ты там мечтаешь.

Что-что, а рисовать яркие картины Мастер умел. Роза так и представила, как она открывает дверь — и видит других Розу и Доктора, солнечных, счастливых и чужих. Доктор, которому она не нужна, потому что у него есть «своя» Роза. Интересно, можно ли ревновать к самой себе? «Наверное, маме пришлось узнать ответ на этот вопрос… Или ещё придётся», — подумала она и сама удивилась своей жестокости. Раньше ей бы никогда не пришла в голову подобная мысль.

— Логично, — вынуждена была признать Роза. — Но это всё ещё не объясняет, чем плохи варианты «к тому Доктору, который по мне скучает» или «к тому Доктору, который меня любит».

Мастер секунду смотрел на неё, как смотрят иногда огромные сенбернары на маленьких котят — как на парадокс природы, маленькое пушистое недоразумение, решительно ни на что не способное. А потом расхохотался.

— Никогда не загадывай то, что касается других. Особенно их эмоций. В лучшем случае ты можешь попасть не в тот мир. Но бывает и хуже. Знаешь, что будет, если загадать событие, которого нет ни в одной из вселенных? Я тебе скажу: ты попадёшь в пустой мир. Пустота — это просто сумма всех невозможных возможностей.

— Но что, если я знаю? Например, я точно знаю, что он меня любит. И это не какая-то эфемерная штука, которая может измениться в любую минуту!

Она сказала это — и пожалела: не стоило так подставляться. А ещё больше Роза пожалела, когда увидела выражение лица Мастера. Он сделал совершенно невинное лицо. Как будто слышал о чём-то в первый раз и открыт к любым мнениям. Верный признак, что сейчас начнутся какие-то гадости. И точно.

— Он тебе это говорил? — всё тем же нарочито дружелюбным тоном спросил Мастер. — Что любит тебя.

— Он… — Роза сглотнула подступивший к горлу сухой комок. — Он не успел.

— Сейчас в Лондоне восемь вечера, пятнадцать минут и двадцать три секунды по Гринвичу. Упс, уже двадцать четыре. Люди готовятся к «Рождеству», всё украшено зелёным и красным. По набережной Темзы идёт женщина сорока лет. На руках у неё палевый шпиц в красной праздничной попонке. За три дня, пять часов, двадцать две минуты и сорок секунд до этого, шпица покусала бешеная белка, но хозяйка этого пока не знает. Спустя сорок минут и двадцать две секунды шпиц вырвется из её рук и укусит пятилетнего мальчика по имени Дэвид: сорок уколов от бешенства, два психолога, сломанная психика, маниакальное неприятие Рождества и всего красного. Поэтому двадцать пятого декабря две тысячи пятьдесят девятого года Дэвид Макмёрфи распылит над Лондоном разработанный им вирус, делающий кровь синей. Две тысячи пятьдесят девять погибших, пострадавшие — всё население города. Остановил вирус и помог заболевшим некий пришелец, обычно выступающий под псевдонимом «Доктор».

Слова выстреливали с пулемётной скоростью, обгоняя друг друга, обрастая мелкими завитками деталей. Наконец, Мастер остановился, чтобы перевести дух:

— Хочешь ещё каких-нибудь подробностей? Любой таймлорд до миллисекунды знает время наступления любого события, имевшего хотя бы какие-то последствия. И любой таймлорд умеет рассчитывать время. До миллисекунды. Хочешь знать, сколько времени сейчас на Луне Пуш? Или на Кломе? Поэтому, когда ты говоришь, что Доктор «не успел» или «не рассчитал»…

Он снова прыснул, словно не в силах сдерживать смех. Мастер смеялся и смеялся, и с каждым словом Роза чувствовала себя всё хуже. А он продолжал измываться:

— Он ведь несколько раз пытался от тебя отделаться, верно? Отдать семье, убедить, что с ними тебе будет лучше… Что ж, в чём-то он прав: главное уметь избавиться от надоевшей игрушки вовремя. Только ты всё никак не поймёшь этого: возвращаешься и возвращаешься. И твердишь «мой Доктор». Это не он — «твой», это ты — «его». Хороший пёсик, к ноге!

Роза чувствовала себя, словно её окатили кипятком. Или нет, даже крилитанским маслом, если бы она сама была крилитанкой. Слова Мастера, будто нож в скорлупе ореха, нащупывали её слабые места и давили, давили, пока трещина не расширится, кромсая её защиту на куски.