Под куполом

Земли пролов

Драко

Некоторое время они с Грейнджер молча сидят в снегу, глядя на беснующихся докси по ту сторону Купола, и пытаются отдышаться. Драко думает о том, что им повезло: без везения украсть палочку из Хранилища и сбежать из Министерства невозможно. Неужели Грейнджер справилась одна?

— Гарри знает обо всем вкратце, — она словно читает его мысли. — И, думаю, он теперь в опасности, потому что помог мне бежать. Без него из Атриума я бы не выбралась.

— Плохо, — мрачно отвечает он, стряхивая снег с пальто. — Еще не хватало, чтобы Поттер вляпался в неприятности. Кто его знает, какие последствия это может иметь.

Грейнджер морщится и указывает на его сумку.

— Найди внутри маленькую бисерную сумочку, пожалуйста. Мне нужны бадьян и бинт. И зимние ботинки.

Драко с удивлением наблюдает, как она достает из крошечной сумочки большую бутыль бадьяна, аптечку, сапожки на молнии и две шоколадные лягушки, одну из которых протягивает ему. Драко не отказывается. Он давно понял: дают — бери. Возможно, уже завтра тебе ничего не предложат.

— Заклинание незримого расширения? — интересуется он, и Грейнджер самодовольно кивает, заматывая ушибленную лодыжку. — Хорошая идея. В этой сумочке можно половину дома унести. Мне кажется, или ты должна была учиться в Когтевране?

Грейнджер едва заметно улыбается.

— Шляпа предлагала мне этот вариант. Но я все-таки решила, что одного ума недостаточно. Хотя признаюсь, в одиннадцать я была ужасной скучной заучкой и, если бы не Гарри и Рон, так бы ей и осталась. Какой теперь план?

Драко смотрит на серое небо и тяжело выдыхает. Ему хочется навестить родителей, но сейчас туда нельзя — могут прийти с проверкой в любой момент. Остается только просить несуществующих богов, чтобы родителей не наказали за его побег. Отец не выдержит лишней работы. Драко со страхом думает, что они вообще могут больше никогда не увидеться, и кончики пальцев тут же становятся ледяными. Он яростно встряхивает головой и достает из кармана сложенную вчетверо карту.

— Мы сейчас здесь, за Сити, примерно в районе Ислингтона, — он наугад тычет пальцем в карту, где обозначен большой старый парк. — Нам нужно держаться севера и стараться не сбиться с пути. Когда выйдем из парка, можно найти какую-нибудь остановку и попробовать добраться в Йорк на этом, как его, автобусе.

Но на выходе из парка, оказавшись — по данным карты — в районе Барнета, они не обнаруживают ни единой живой души. В стоящих домах, почему-то в трещинах и с обрушившимися балконами, мелькают обеспокоенные лица, кое-где горит тусклый свет, и только в конце третьей улицы они встречают мужчину лет сорока, озирающегося по сторонам.

— Сэр, — Грейнджер обращается к нему первая. — Вы не подскажете, где мы можем сесть на автобус или, может быть, поезд до Йорка?

Мужчина смотрит на нее как на сумасшедшую, и от плохого предчувствия у Драко сдавливает горло.

— Вы откуда взялись-то, голубки? — мужчина рассматривает их с сочувствием. В его каштановых волосах проглядывает седина. — Не ходят автобусы, и поезда не ходят. Самолетов уже давным-давно не видели. Мир-то изменился после страшной катастрофы, теперь мы живем с маленькими братьями…

— И как они выглядят?

— Их никто не видел. Говорят, они похожи на сказочных существ и прилетели с другой планеты или вышли из лесов, где раньше прятались. Они многое умеют… — мужчина прерывается на полуслове и напряженно смотрит на небо. — Сейчас прилетят… А мы на улице! Пойдемте-ка со мной, ребята, тут недалеко. А то поймают вас — нехорошо будет.

Драко наталкивается на обеспокоенный взгляд Грейнджер и тут же согласно кивает. Драккл его знает, кто может летать — очередные докси или кто-нибудь еще опаснее. Мужчина ускоряет шаг, чуть прихрамывая на правую ногу, и, оглядевшись, подходит к полуразрушенному дому и спускается в подвальчик по сбитым ступеням.

— Пить что будете?

Драко не находится с ответом, с подозрением рассматривая бар с низким потолком, угрюмого толстого бармена с татуировкой на щеке и несколько столов с протертыми стульями.

— Чай, — опасливый голос Грейнджер раздается совсем рядом.

— Два чая и одну сливовую, Эрни, — мужчина кивает на дальний столик. — Садитесь.

— Чай? — бармен усмехается, протирая полотенцем бокал. — Ты где их откопал, Джерри? В детском саду?

Джерри добродушно улыбается, и от этой улыбки Драко мгновенно становится легче. Убивать их, кажется, пока что не собираются. А значит, можно выдохнуть и послушать, но держать палочку при себе. Он искоса смотрит на Грейнджер: ее волосы совсем распушились на ветру, щеки порозовели от легкого мороза, а пальцы так сжимают кружку горячего чая, словно в ней — спасение. Она замерзла! Но не сказала ему. Почему?

— Однажды утром мы проснулись от сильных толчков, — Джерри нюхает наливку, и Драко невольно морщится. Однажды он пробовал огневиски, чтобы перестать думать об убийстве Дамблдора, и наутро у него раскалывалась голова. — Смотрим: одни здания в трещинах, другие — обрушены, на улицах паника, сигналящие машины, а потом пришли они — маленькие братья. И объяснили, что теперь мы все будем жить в равенстве, и что эпоха неравенства ушла в прошлое благодаря какой-то там климатической или магической, что ли, катастрофе после войны, о которой никто и знать не знал. Никто из нас с тех пор не видел своих начальников. Небо большей частью желтое, иногда поднимается туман. Офисную работу практически закрыли, мы все занимаемся физическим трудом. Строим, выращиваем, таскаем материалы и так далее. Кто-то, конечно, промышляет воровством, кто-то проникает в разрушенные дома, тащит все, что можно унести, а потом продает. Это довольно опасно: за ними приглядывают, и ни воровство, ни мародерство не поощряются. На прошлой неделе вот Тома убили. Прилетели эти — застукали его да доложили Маленькому брату. И прихлопнули его.

— Эти? — переспрашивает Грейнджер настороженно. — Насекомые?

— Нет. Маленькие синие птички с жалом. Вот такие, — Джерри указывает пальцем на мутное стекло, через которое едва видно стаю веретенниц. — Сейчас почти семь вечера, наступает комендантский час. Кто остался на улице и попал в их поле зрения — тому не повезло. Меня как-то такая ужалила за нарушение порядка, потом месяц в беспамятстве пролежал.

Драко переглядывается с Грейнджер и читает в ее глазах свои собственные мысли: но ведь веретенницы безобидны! Что с ними сделали гоблины?

— Предлагаю вам остаться здесь на ночь, — Джерри залпом выпивает настойку. — Ближе к ночи на улицы вылезут хулиганы. У вас, конечно, красть нечего, кроме одежды, но девушке я бы не пожелал с ними встретиться. Сейчас все под запретом, если вы понимаете, о чем я говорю.

Слова вырываются раньше, чем Драко успевает это осознать.

— Я смогу ее защитить, — произносит он уверенно, нащупав палочку в кармане. — Не беспокойтесь.

Джерри качает головой, а Грейнджер удивленно приподнимает брови. Наверное, вспоминает, как врезала ему на третьем курсе — она сама кого угодно защитит.

— Их много. Они злые, сильные и голодные.

— Мы переночуем, — убедительно произносит Грейнджер, и Драко кажется, что в ее голосе чуть слышится смущение. — Вещей у нас с собой действительно никаких нет. Мы вырвались из Лондона, где ситуация не особо лучше, и идем к моей тете на север.

Джерри машет рукой, приглашая следовать за ним, и Драко, пропустив Грейнджер вперед, медленно поднимается вслед за ними по старой каменной лестнице, ведущей из бара наверх, в бывшие жилые комнаты.

— Пойдет? — Джерри толкает дверь в одну из комнатушек справа, и Грейнджер торопливо кивает. — Ну, тогда оставляю вас до утра. Душ работает, но с перебоями. Утром часов в восемь будет чисто, можете выдвигаться. И держитесь подальше от основных дорог. Карта есть?

— Да.

Он оставляет их одних, тихо прикрыв дверь, и Драко сразу запечатывает ее Коллопортусом. Грейнджер скидывает теплую куртку и растерянно приглаживает волосы. А потом они оба смотрят на одинокий разложенный диван с единственным одеялом. Кроме него, в комнате есть стул, треснутое зеркало в бронзовой раме и небольшая расшатанная тумбочка у двери. На окнах — пыльные серые шторы. Никаких личных вещей прошлого хозяина не осталось. Что с ним стало: умер или убит?

— Может, поставим палатку? И я переночую там, — предлагает он неловко, но Грейнджер трясет головой.

— Что, если придется бежать? Мы не успеем ее свернуть, а остаться без палатки — это конец. Просто ляжем по разные стороны и не будем переодеваться. А пока что предлагаю поужинать, я с самого утра ничего не ела.

Жадно заглатывая еду, они смотрят друг на друга с осознанием, что все их планы идут наперекосяк. Дороги опасны, транспорта нет, привычные им животные и птицы могут оказаться опасными или работать на гоблинов, магглы тоже попали в дивный новый мир равенства и единства, продуктовых магазинов вне Лондона, похоже, не существуют или их совсем мало.

— В прошлый раз мы тоже плохо и мало ели, — Грейнджер вытирает губы салфеткой. — Я помню, как мы забирали яйца из курятника, а я взамен оставляла мелочь. Проблема в том, что сейчас можно и курятников не найти. Все отнято и разделено. Мы в большой опасности, Малфой.

Драко кивает, думая о том, что сначала должен был разузнать все о мире за пределами Купола, а уже потом соваться к Грейнджер. Она вытирает треснутые тарелки мокрым платком и усердно моет их под слабой струйкой воды; на ее лице все сильнее отражаются растерянность и огорчение. Последний раз такое огорчение он видел, когда она получила у Флитвика меньше баллов, чем рассчитывала.

— Если нужно, ври, — говорит Драко невпопад, когда они ложатся по разные стороны скрипучего дивана максимально далеко друг от друга. Но он все равно слышит запах ее волос после душа: они пахнут ландышем.

— О чем?

— О том, что мы встречаемся. Так проще, и ненужные вопросы сразу отпадают.

Грейнджер громко хмыкает.

— От этой мысли у тебя не случится сердечный приступ?

— Слушай, Грейнджер, — Драко смотрит в потолок с паутинкой трещин. — Я вытащил тебя из сравнительно безопасного мира в этот кошмар с желтоватым небом, голодом и одичавшими людьми. Я в некотором роде несу за тебя ответственность.

Грейнджер некоторое время молчит, потом поворачивается к нему. Ее глаза блестят в темноте, как тогда, в холле, когда она сжимала кинжал в руке. Ее одеяло натянуто до самого подбородка, и под ним она все равно одета. Но сама ситуация — неловкая и неуютная. Если бы он мог, он бы спал на полу. Можно было бы достать одеяло из сумочки, но что, если им действительно придется бежать?

— Я сама согласилась на эту авантюру, Малфой. Не надо взваливать на себя больше, чем ты должен. Я прекрасно понимаю, что твои родители сейчас где-то проживают такую же ужасную жизнь, как и эти люди, что приютили нас сегодня. Если бы не они, возможно, нас бы уже убили. Наша задача — попробовать разобраться в том, как гоблины сотворили весь этот мир и как вернуть его в прежнее состояние. Не думаю, что это будет очень легко. Чем мы больше доверяем друг другу, тем лучше. Я не собираюсь припоминать тебе прошлые гадости, хотя многие из них были отвратительны. Я видела твое лицо в мэноре, когда меня пытали; я знаю, что ты не хотел выдавать Гарри. Мне нечего тебе прощать, Малфой. Ты запутался, а теперь пытаешься распутать клубок.