Под куполом

— Можешь выходить, они теперь не прилетят до вечера, но на всякий случай держись подальше от окон, — Грейнджер вешает на плечо сумку и приглаживает волосы. Они теперь еще длиннее, чем были в школе, и Драко невпопад думает, что она бы сразу обрезала их, оказавшись на его месте, в том холодном доме без горячей воды. — И постарайся не ходить, бабушка с нижнего этажа сразу же прибежит узнавать, почему я не на работе посреди рабочего дня. Мне все больше кажется, что она не просто так живет подо мной.

Драко закрывает за ней дверь и выдыхает. Мать, конечно, сейчас места себе не находит, думая о нем, думая, жив ли он. Но отправить ей сову невозможно, и пока он остается под Куполом, ей вообще невозможно будет отправить сообщение. Первое, что он делает, выпив чай, это ложится обратно под одеяло на диванчик и блаженно вытягивается, только сейчас осознав, как чертовски сильно устал за эти полгода. Если бы он мог — спал бы целые сутки, но на это нет времени. Подремав полчаса или час, Драко берет из сумки карту Лондона и карандашом помечает границу Купола. Нужно быть готовым, что бежать придется не через север, откуда он пришел, а западнее или восточнее, и им будет проще понимать, куда бежать.

Потом он возвращается в комнату и несколько минут рассматривает колдографии с письменного стола Грейнджер: с чемпионата по квиддичу перед четвертым курсом, с нюхлером на руках после урока Хагрида, на фоне озера, на улочке Хогсмида… От воспоминаний о прошлом у Драко перехватывает дыхание, и он сразу отворачивается. Какой прекрасной тогда была жизнь! А он все испортил, растоптал собственной гордыней и высокомерием, а теперь пытается исправить. Если бы тогда он не принял метку… И, пытаясь не сожалеть о том, что непоправимо, он берет с полки книгу о заклинаниях и садится на диванчик.

— Гуссокл действительно не живет в Лондоне, — заявляет Грейнджер, с явным удовольствием скидывая туфли на каблуке и засовывая ноги в вязаные тапочки. — Я соврала, что она мой любимый автор учебников и что они невероятно структурированны, и попросила Элайзу разузнать ее адрес, чтобы «прислать ей благодарственное письмо».

— Элайза? — Малфой смотрит на два пакета, которые Грейнджер притащила из магазина.

— Помощница. Оказывается, Гуссокл живет недалеко от Йорка, в маленьком городке Уитби. Понятия не имею, как мы будем туда добираться, если трансгрессия запрещена.

Драко ждет, пока Грейнджер отчитается перед докси о том, что собирается делать вечером, и возвращается на кухню.

— Пойдем пешком. Или в худшем случае воспользуемся маггловскими автобусами, если у тебя есть маггловские деньги. Насчет трансгрессии я не уверен, но мы не знаем, могут ли гоблины отслеживать перемещения. А маггловских водительских прав у тебя нет?

— Отец учил меня немного летом, но я не уверена, что смогу справиться сама. И потом, придется брать маггловские деньги на бензин, а это не очень удобно, но я сниму немного с моего банковского счета: родители не оставляют надежд, что я поеду учиться в Сорбонну, — Грейнджер, закатив глаза, выкладывает продукты на стол, и Драко снова тошнит от собственной беспомощности. Он торчит в квартире, спит и ест, и ему даже нечем за это заплатить. — Малфой, ты подумай, что нужно взять с собой, и… Если что, я могу сдать одежду в прачечную.

Он сразу отворачивается. Неужели он настолько ужасно выглядит и пахнет, что она решилась сказать это прямо?

— Я просто на будущее, — в ее голосе звучит осторожность, и от этого еще противнее. — Мы потом нигде не сможем постирать белье. Только руками. Поэтому просто советую немного привести себя в порядок перед долгой дорогой.

Драко кивает, не оборачиваясь. Грейнджер усиленно делает вид, что ничего не произошло, и возится на кухне. Насчет еды она, конечно, врет: все получается вкусно, и Драко думает, что она готовит не хуже, чем домовики в Хогвартсе, а ему весьма непросто угодить. Но на комплименты он скупится. И так тяжело.

— Примерно здесь, — Грейнджер тычет пальцем, пахнущим приправами, в точку около Йорка. — Думаю, поисковое заклинание применить мы сможем. Или гоблины отслеживают и обычную магию?

Драко качает головой: ответа на этот вопрос у него нет, так что им придется рисковать.

— Когда я сегодня вышла из лаборатории, мне показалось, что за мной следят. Я не смогла толком пояснить, зачем мне понадобилось проверять, на месте ли нужные нам ингредиенты, пришлось врать про рабочий эксперимент, — Грейнджер ставит тарелки с пастой на стол. — Открой, пожалуйста, сок, они всегда так заворачивают крышки, что у меня потом пальцы болят.

Они садятся за стол и некоторое время просто едят, не глядя друг на друга. Драко снова испытывает отвратительное чувство вины из-за своего бессилия, а Грейнджер почему-то сердито тычет вилкой в кусок говядины.

— Тебе неприятно со мной находиться? — вдруг спрашивает она, поднимая на него глаза. — Если так, то…

— Прекрати, Грейнджер.

— У тебя все время какой-то измученный вид.

— Потому что я полгода жил в дерьме, потому что там остались мои родители и потому что я заперт здесь как пятилетний мальчик, — отвечает он резко. — А совсем не потому, что ты мне неприятна. Мы сейчас на одной стороне, Грейнджер, и я… благодарен за все, что ты делаешь, хотя могла выкинуть меня отсюда ко всем чертям.

Она кивает словно с облегчением, и Драко быстро меняет тему:

— Что нам осталось сделать?

— Купить продукты, сварить зелье и забрать твою палочку, — Грейнджер тут же подхватывает разговор, но ее голос звучит слегка натянуто. — Палатка у меня на антресолях, ее нужно достать и проверить. Все походные принадлежности тоже остались. Самое сложное — украсть палочку. Я даже не представляю, как мы это сделаем, Малфой. В Министерстве полно докси и сотрудников.

— Я буду ждать тебя прямо за углом, так что твоя задача — добраться до выхода. Как ты это сделаешь, неважно. Главное — добраться. За пределы Купола докси не вылетают, а остальным без зелья не выбраться.

Грейнджер ставит грязную посуду в раковину и достает из сумки пакетик с когтями гриндилоу.

— Расскажешь, как варить? Я сейчас принесу котелок. Придется делать все на плите, но другого выхода у нас нет.

Они возятся с зельем до самой ночи и расходятся спать уже за полночь. В этот раз, вместо того чтобы мгновенно уснуть, Драко лежит и рассматривает белый потолок. Похоже, Грейнджер все-таки не до конца ему доверяет, и эти ее мысли про неприязнь — почему его это так задело? Сколько он издевался над ней тогда, в школе. И она не забыла, она просто делает вид, что все нормально — но рано или поздно это прорвется наружу. Черт! Если бы он мог хоть как-то искупить и то ужасное поведение, и слова… Вся эта чушь про чистую кровь оказалась пшиком и не принесла ничего кроме боли. Но боль долго не проходит, и даже если кажется, что ты о ней забыл — она напомнит о себе в самое неподходящее время.

Гермиона

— Доброе утро, мисс Грейнджер, — произносит Мэри, протягивая ей пергамент для подписи. — Ваше заявление о походе в Мунго согласовано. Вы можете уйти сегодня на пятнадцать минут раньше.

— Спасибо, — она улыбается, взяв палочку, и проходит к лифту.

Разумеется, ни к какому врачу она не пойдет. Сегодня они с Малфоем должны бежать за Купол, а после этого обратной дороги уже не будет.

Пока она усердно нажимает кнопку, рядом с ней оказывается Гарри. Гермиона едва сдерживает невыносимое желание рассказать ему все прямо сейчас, но потом понимает, что с Гарри хватит войн и скитаний. Пусть еще поживет в счастливом мире иллюзии.

— Я договорился, чтобы тебя пустили к Кингсли, — произносит он довольно, когда они оба заходят в лифт. — Можешь зайти к нему сегодня около двух часов дня. Пятый этаж, кабинет сто первый. У тебя все в порядке?

— Что? — она выпадает из своих мыслей о предстоящих делах.

— Ты какая-то задумчивая. С Роном поссорились? — Гарри выходит вместе с ней на третьем этаже. — Или не отпускают к врачу?

Гермиона с силой выдавливает улыбку. Как бы ей хотелось все рассказать! Но Гарри не пойдет за Купол, Гарри начнет решать все прямо здесь и сейчас, потому что думает, что может решить все лишь разговором и милосердием. И тогда его убьют. Гоблины — не Волдеморт, они не станут церемониться, они захотят сохранить власть, и Гарри для них — никто.

— Просто не выспалась, — замечает она жизнерадостно. — Ладно, у меня полно работы, увидимся во время обеда, хорошо?

Гарри отвечает что-то неопределенное, что Гермиона пропускает мимо ушей, и они расходятся в разные стороны. Придя в кабинет, она быстро разбирает накопившиеся дела: нужно продолжать делать вид, будто занимаешься любимой работой, и тогда у нее есть шанс пробраться в Хранилище. Но когда она поднимает глаза, чтобы взглянуть на погоду за окном, то вдруг замечает там докси. Гермиона стучит пальцем по стеклу, но докси не улетает, замерев на месте.

И тогда она понимает, вздрогнув: за ней следят. Со вчерашнего дня. Один из докси точно донес о ее посещении лаборатории, которое совершенно не требуется для ее работы. И донес сотруднику или гоблину. Как теперь пробраться в Хранилище?

До обеда она усердно работает с документами, общаясь с помощницей и отправляя одну сову за другой. Впрочем, сов тоже проверяют. Подписав последний документ о встрече оборотней и гоблинов, Гермиона нервно откидывается на спинку стула и переводит взгляд на часы.

Почти два.

Она быстро встает и накидывает мантию. Нельзя упускать возможность увидеться с Кингсли. Кто знает — может быть, это хоть как-то поможет. Докси за окном уже не видно, и Гермиона, приоткрыв дверь и осмотревшись, быстро бежит по коридору к черной лестнице.

Кабинет Кингсли находится в самом конце, у тупика, и Гермиона сначала долго стучится в белоснежную дверь, но никто не отвечает. Тогда она с силой нажимает бронзовую ручку и решительно проходит внутрь.

Внутри — сумерки, и мягкий свет лампы едва освещает пространство. Стены выкрашены в желтый, на окнах — темные плотные шторы, не пропускающие свет. В углу — кожаный диванчик для посетителей и маленький стеклянный столик с разбросанными журналами. Кингсли сидит далеко, у самого окна, смотря перед собой.

— Добрый вечер, мисс, — произносит он доброжелательно и указывает ей на диванчик. — Присаживайтесь.

Вечер? Но еще только два часа дня! Растерявшись, она садится, ощущая под пальцами гладкую поверхность дивана. Кингсли не сразу переводит на нее взгляд, что-то перебирая на столе, заваленном бумагами.

— Сэр, — Гермиона кашляет. — Я бы хотела спросить, почему я не могу не упоминать, куда иду после работы, сколько времени провожу в кафе и как много дел у меня на сегодня. Вам не кажется, что Министерство вмешивается в жизнь граждан чуть больше, чем следует?

Кингсли мягко улыбается, поворачиваясь к ней, и от его взгляда у нее бегут мурашки. Что-то с ним не так! Он выглядит большой куклой, а не живым человеком. Вялые, заторможенные движения, полуулыбка, как у сумасшедшего…

— Я обдумаю это, мисс…

— Грейнджер.

Он забыл ее фамилию?

— Вы должны помнить, мисс Грейнджер, что все делается ради вашей же безопасности.