За чужой счет

АРБИТР ПРИНИМАЕТ РЕШЕНИЕ

Будучи по основной своей профессии радиожурналистом и направляясь несколько лет назад впервые в государственный арбитраж при исполкомах Ленинградских областного и городского Советов народных депутатов, я долго и мучительно думал над тем, как «озвучить» (выражаясь языком звукорежиссеров радио) репортаж, записанный там. Понятно, что, предположим, радиорепортаж с хоккейного матча должен сопровождаться шумной реакцией болельщиков и свистками арбитра, а в ходе радиорейда по борьбе с нарушителями правил уличного движения непременно нужно как бы воссоздать атмосферу одной из центральных магистралей города — с помощью милицейских свистков, сигналов автомобилей, шума самой улицы и так далее…

Однако знание этих азбучных истин радиожанра в данном случае оказалось совершенно ненужным, так как ничто не могло помочь, когда я включил микрофон во время заседания государственного арбитража. Кто хоть раз бывал на таких заседаниях, хорошо знает: обычно они проходят спокойно, даже несколько буднично, без особых эмоциональных всплесков со стороны его участников. Если бы я понимал в тот момент, что скрывается за подобными, весьма корректными диалогами представителей двух или более организаций, обратившихся к помощи арбитража, чтобы разрешить свой спор! О! Тогда любой из этих диалогов мог бы при очень небольшой фантазии лечь в основу самой что ни на есть детективной истории со всеми присущими ей атрибутами — погонями, запутанным следствием, а в финале — фразой: «Встать! Суд идет!..»

Прежде чем продолжить эти заметки о деятельности государственного арбитража, как одного из, скажем пока, несколько необычных в системе других правоохранительных органов, я и хочу предложить вниманию читателей одну из таких, почти детективных историй, о которой впервые услышал довольно случайно. Это дело рассматривалось в арбитраже 19 ноября 1980 года. Прошу, запомните пока эту дату… ***

Итак, жил-был некто Лялькин, водитель машины, принадлежащей автотранспортному предприятию № 6. Он хорошо знал цену грузовику в нашей быстротекущей жизни: не брезговал так называемыми «левыми» перевозками и подсадками пассажиров, особенно в ночное время…

Но с некоторых пор он раз и навсегда покончил с вышеупомянутыми способами заработать. Вы думаете, произошло нечто такое, что, с его точки зрения, принизило роль автомобиля в жизни человечества? Или, быть может, Анатолий Алексеевич решил вернуться на честный трудовой путь, отказавшись от незаконных источников дохода? Ничуть не бывало! Просто он нашел новый источник — куда более обильный и, как ему казалось, неиссякаемый.

Как-то утром, возвращаясь домой после ночной смены, Лялькин вдруг подумал: «А почему бы не начать развозить по городу (что бы вы думали?)… воздух?!» Он рассуждал примерно так: во-первых, не надо будет, таясь от инспекторов ГАИ и потому объезжая оживленные перекрестки, ощущать взмокшей спиной, как, подобно тебе, в кузове трясется (от неровностей дороги, а может и от страха) владелец холодильника или шкафа, а во-вторых, развозить воздух — это, как бы сказать, респектабельней, что ли.

Забегая вперед, поясним, правда, что представление о респектабельности у Лялькина, если и могло быть, носило несколько странноватый, мягко выражаясь, оттенок, понятный лишь очень узкому кругу лиц, с которыми он познакомится позже, после зала судебного заседания. Потому что в плане, который мог родиться лишь в голове Лялькина, главное место занимал, собственно, не сам воздух, а… его упаковка: попросту обычные, пустые, естественно, молочные бутылки. Теперь представьте, как едет Анатолий Алексеевич, допустим, по Московскому проспекту: весело погромыхивают за его уверенной спиной бутылки в металлических корзинах или полиэтиленовых ящиках. А навстречу — инспектор ГАИ:

— Откуда едете, товарищ Лялькин?

— Из магазина номер одиннадцать, — не моргнув, ответит тот. — Фрунзенского райпищеторга!

— А куда едете?

— Не видите разве? — удивленно заметит обидчивый Лялькин. — На первый молочный завод объединения «Ленмолпром» сдавать посуду!

И что вы думаете: документы — путевой лист, товарно-транспортная накладная — подтвердили бы, что все это чистая правда. Якобы — чистая! Потому что лишь скроется за поворотом фигура в милицейской форме, Лялькин сделает резкий поворот руля, как говорится, «влево» и… сдаст всю эту тару оптом, вместе с корзинами и ящиками, одному из знакомых приемщиков посуды. Выручку за стоимость перевозки воздуха в такой упаковке — а это от 600 до 1000 рублей — они, естественно, поделят пополам с тем же приемщиком посуды, а товарно-транспортную накладную Анатолий Алексеевич попросту выбросит, как документ не только ненужный, но теперь уже и уличающий, поскольку в такой накладной, конечно, не может быть штампов молочного завода о приеме от него, Лялькина, целой машины тары.

Вот почему более респектабельным, по сравнению с заработками от «левых» рейсов, казался ему найденный источник дохода.

Но неужели, спросите вы, не ведется никакого учета, и, получив стеклотару в таком количестве, можно распоряжаться ею по своему усмотрению? Ответим: конечно, ведется. Именно поэтому Фрунзенский райпищеторг, так и не дождавшись оплаты за отправленную на молочный завод посуду, обратился в государственный арбитраж с иском к объединению «Ленмолпром» и, естественно, к грузовому автопредприятию № 6. Но если представители «Ленмолпрома» смогли тотчас убедительно доказать, что в означенные дни никакой посуды из магазина № 11 и других они не получали, то второй ответчик по делу так и не смог досконально проверить, куда же дел бутылки нерадивый Лялькин.

Обратите внимание: именно о нерадивости, а не о злом умысле Лялькина можно было судить по документам, которые представило во время рассмотрения дела в арбитраже автопредприятие. И причина тому, видимо, бесконтрольность, которая царила здесь до определенного времени. В результате решением государственного арбитража стоимость похищенных материальных ценностей была взыскана именно с грузового автотранспортного предприятия № 6.

В протоколе заседания государственного арбитража, датированном 19 ноября 1980 года, есть и еще одна строчка, оказавшая существенное влияние на судьбу Лялькина: сравнивая копии товарно-транспортных накладных, связанных с пропадающей время от времени посудой, государственный арбитр заметил, что фамилия во многих из них — одна и та же. Позже, кстати, суд установит, что даже там, где были вписаны другие фамилии, за рулем сидел все тот же Лялькин. Словом, сообщение о своем открытии арбитр немедленно направил во Фрунзенское районное управление внутренних дел. Так и было раскрыто это преступление.

Остается добавить, что в обвинительном заключении по этому делу, которое мне показали в прокуратуре Фрунзенского района, наряду с другими документами, уличающими Лялькина и его семерых сообщников в совершении преступления, я вновь встретил уже знакомый мне протокол заседания Государственного арбитража от 19 ноября 1980 года. ***

А теперь, как бы вместо комментария к только что прочитанной вами почти детективной истории, — короткое интервью с одним из сотрудников государственного арбитража Ленинграда и Ленинградской области Т. В. Королевой.

— Конечно, деятельность арбитров не надо смешивать с работой сотрудников следственного аппарата прокуратуры и органов внутренних дел, ОБХСС — говорила мне при встрече Тамара Владимировна. — У нас и методы с ними разные. Но цель, пожалуй, одна — обеспечение социалистической законности.

— Вы говорите, цель — одна, но формы ее достижения — разные, Тамара Владимировна. Тогда, пожалуйста, немного о том, как, скажем, выглядит рабочий день арбитра?

— Ну, если в двух словах, в среднем каждый из нас рассматривает в день до десяти и более дел. И к каждому из них, как вы понимаете, надо еще успеть подготовиться: просмотреть периодическую литературу, ознакомиться с теми или иными нормативными актами, с пособиями по специальным вопросам — недаром у нас рассмотрение споров специализировано: каждый арбитр связан с определенной группой споров — по перевозкам, по строительству и другим отраслям народного хозяйства. И у каждого эти дела могут быть совершенно различными по содержанию: скажем, спор о взыскании неустойки в связи с нарушением договорной или фондовой дисциплины, либо — о взыскании штрафов за низкое качество продукции.

Для наглядности подчеркну, что под словом продукция в одном случае может иметься в виду, допустим, трактор, в другом — удобрение. И вот, чтобы убедиться, что то или иное, например, минеральное удобрение — низкого качества, арбитр при рассмотрении спора должен проверить, соответствует ли анализ, полученный в лаборатории поставщика, результатам анализа, зафиксированного в акте предприятия-получателя и ГОСТу, вплоть до содержания фосфорной кислоты, окиси фосфора, гранулометрического состава.

— То есть вам, как арбитру, пришлось в этом случае в буквальном смысле взяться за учебники химии?

— Конечно. Поэтому я и говорю, что арбитру приходится сталкиваться и с техническими вопросами, и с вопросами технологии производства. Вспоминаю дело, которое возникло вследствие недостачи изоляционной древесноволокнистой плиты, которую Сясьский целлюлозно-бумажный комбинат поставлял тресту «Верхне-волжсктара».

Товар прибыл к получателю из Ленинградской области по железной дороге. Комиссия при участии представителей общественности составила акт приемки груза, в котором якобы была зафиксирована недостача. Я говорю «якобы», потому что ответчик, целлюлозно-бумажный комбинат, возражая против иска, ссылался на то, что, если судить по железнодорожным документам, вагон был подан под выгрузку второго июня в двадцать три часа тридцать минут, а убран, то есть выгружен, третьего июня в четырнадцать часов — на следующий день. Между тем акт приемки, представленный трестом «Верхневолжсктара» в Госарбитраж, был датирован и утвержден второго числа. Отсюда следовало, что сведения, которые могли быть известны комиссии лишь на другой день, никак не могли попасть в этот акт. Поэтому в иске я отказала, поскольку истцом была грубо нарушена инструкция о порядке “приема груза, то есть комиссия допустила недобросовестность, а руководство треста, скажем прямо, — юридическую безграмотность.

Как раз вот такие нарушения, если они становятся систематическими, создают на предприятиях условия для порчи, хищения государственного имущества и других злоупотреблений, связанных с нарушениями социалистической законности. Поэтому при обнаружении каждого такого случая арбитраж направляет сообщения в следственные органы, в органы прокуратуры, чтобы, как это было в деле с уже упоминавшимся Лялькиным и в случае, о котором я рассказала, правоохранительные органы на месте проверили, как соблюдается социалистическая законность на том или ином предприятии, а при необходимости возбудили уголовное дело по признакам, скажем, статьи сто семьдесят второй Уголовного кодекса РСФСР — за халатность, злоупотребление, или других статей.