Tabula rasa

Спящая красавица действительно была хороша — молоденькая девушка с длинными тёмными ресницами, пухлыми губами и светлыми волосами. Из тех, кто читают романтические книжечки и мечтают о неземной любви. Если в ней и дремал оборотень, то не волк, а дымчатая пушистая кошечка.

— Посмотрим, — пробормотал Эддисон.

Он подтащил к кровати стул, сел, вынул из кармана пузырёк, растёр на ладонях пару капель масла и осторожно провёл руками над волосами девушки, как бы повторяя их контур.

— Лаванда, — негромко проговорил Эддисон. — Наверняка знакомый запах, да? Сладкий, терпкий, глубокий… Немного раздражает, но точно не оставит равнодушным. В этом многовато камфоры, согласна?

Лицо девушки осталось неподвижным, но крылья носа едва заметно дрогнули.

— Ты была на лавандовых полях во Франции? — ещё тише продолжил Эддисон. — Если нет, съезди. Тебе понравится.

На лице девушки мелькнула тень улыбки. Эддисон довольно кивнул.

— Ты стала очень осторожной и терпеливой, Лаванда. Новое прекрасное качество. Сколько уже часов ты в сознании? Вслушиваешься, наблюдаешь, выжидаешь… Август — твой целитель — хороший парень, но балбес. Он целый день пытался привести тебя в чувство, но не удосужился рассказать где ты, и что случилось. Сейчас ты в больнице и скоро полностью поправишься. Война закончилась. Гарри Поттер навалял кому надо. Кстати, я видел труп того оборотня, который на тебя напал. Надеюсь, тебе его не жалко. Посетителей в больницу не пускают, но на тумбочке ворох писем и открыток. Если будешь дальше притворяться, могу почитать тебе, от кого они.

Ресницы дрогнули. Лаванда Браун распахнула глаза.

— Привет! — Эддисон расплылся в улыбке, с удовольствием отметив симметричность зрачков, хорошую фокусировку и отсутствие кровоизлияний в склеру. — С возвращением! Пошевели пальчиками. Хорошо! А на ногах? Прикосновение чувствуешь? Ух ты! Всё идёт отлично! Можем немного приподнять тебя в подушках. Голова не кружится? Хочешь спросить меня о чём-нибудь?

Лаванда Браун с трудом кивнула и еле слышно прошептала:

— Здесь есть зеркало?

3

Глубокие шрамы, изуродовавшие висок, щёку, плечо и часть груди, были ужасны. Несколько лет назад Лаванда видела почти такие же на лице женщины в Косом переулке. Она знала, что нехорошо глазеть на изъяны внешности, но тогда все наставления мигом вылетели из головы. Лаванда застыла посередине дороги и не могла отвести взгляд. А женщина только улыбнулась и прошла мимо. Лаванда несколько дней не могла ни о чём другом думать. И больше всего её поразила улыбка. Как вообще можно улыбаться, когда знаешь, что каждый незнакомый человек будет вздрагивать, увидев твоё лицо? А родные, близкие? Они каждый раз будут притворяться, что это неважно? И прятать в глазах жалость? А теперь Лаванде предстоит узнать это на собственном опыте. Неужели она заслужила такую кару?

Чудовищно, несправедливо, горько! Лаванда из последних сил сдерживалась, чтобы не зарыдать в голос. Но слёзы всё равно текли, а странный человек со странным именем, состоящим почти исключительно из двойных согласных, со скучающим видом перебирал какие-то бумаги, совершенно не обращая на неё внимания.

— Их можно как-то убрать? — наконец спросила Лаванда.

— Слёзы? — рассеянно переспросил Беннетт. — Сами пройдут.

— Шрамы, — процедила она сквозь зубы.

Плакать расхотелось. Ну и тип! Разве целители так себя ведут? А с чего она вообще решила, что он целитель? Вместо салатной мантии с эмблемой, на подозрительном госте был парусиновый пиджак, знававший лучшие дни, а яркий шейный платок был заколот крупной золотой булавкой с жемчугом.

Проследив за её взглядом, Беннетт с ухмылкой поправил булавку и покачал головой.

— Нет, кошечка. Шрамы останутся с тобой. И это ерунда, крошечная часть грандиозной работы, которая происходит сейчас в твоём теле. Там обустраиваются миллионы новых частиц. Они изменят твои привычки, приоритеты, взгляды… Ты не оборотень. Но и не совсем человек. Ты сейчас — tabula rasa — чистая доска, твоя история ещё не написана…

— Кто вы? — не удержалась Лаванда. — Вы сумасшедший?

— Сумасшедший? — Беннетт задумался. — Многие так говорят. Но важнее, что я знаю кое-что о ликантропии, кошечка. Я бы даже сказал, что знаю о ней больше, чем кто-либо в Британии.

— Поэтому от вас пахнет волком? — только сказав вслух, Лаванда поняла, что это правда. Даже под густым и резким слоем эфирных ароматов, которыми были покрыты его руки, сохранялся запах зверя.

— Неужели? — Беннетт тихо засмеялся. — Молодец. У тебя очень тонкое природное обоняние. Настройка не завершена, а ты уже проявляешь чудеса чувствительности. А ещё будет чуткий слух, острое зрение… Но погоди. Вот вопрос: этот запах… Он тебя раздражает? Тревожит? Пугает? Успокаивает?

Но Лаванда от его слов расплакалась навзрыд.

— Я не… не хочу быть… волком, — бормотала она в промежутках между всхлипываниями. — Ни на половину… ни на четверть… ни на чуть-чуть! Я не хочу пахнуть волком, не хочу чувствовать как волк, я хочу быть как раньше!

— Дети не хотят взрослеть, женщины стареть, влюбленные разлучаться, — возразил Беннетт. — Но это всё равно происходит. Выжми из ситуации максимум. Я здесь, чтобы тебе помочь.

Внезапно тяжелая дверь палаты резко распахнулась. На пороге в ярком свете коридорных ламп появился женский силуэт в мантии младшего целителя.

— Что происходит? — поинтересовалась фигура. — Мистер Беннетт, как вы здесь оказались?

— Могу задать тот же вопрос, сестра Кэрри, — усмехнулся Беннетт. — Неужели вы оставили во время дежурства вверенный вам на сегодня пост на третьем этаже? Не представляю, насколько серьёзной должна быть причина.

Лаванда слушала перепалку краем уха. Не она же нарушила правила. Куда интереснее было проверить заявления этого Беннета. Она огляделась. Нет, зрение вряд ли стало лучше, особенно после долгих слёз. Зарешёченное окошко у самого потолка давало слишком мало вечернего света. Всё вокруг было тусклых и неярких оттенков. Но вот что странно — каждый предмет был, казалось, обведён тонким невидимым карандашом, так что Лаванда видела каждую чёрточку. На тумбочке действительно лежала стопка писем и открыток. Верхнее письмо было от Парвати. Лаванда была в этом уверена, хотя и не видела надпись. Тонкий запах жасмина говорил надёжнее букв. А ещё Лаванда как будто слышала выражение лица собеседников. Сестра Кэрри говорила резко и уверенно, но на самом деле жалела, что попала в неловкую ситуацию и ждала помощи. А Беннетт, похоже, побаивался её, злился, что его застали врасплох и даже подумывал применить какие-нибудь чары, иначе зачем он вертел в кармане палочку? Вот уж чего не хватало. Идея возникла спонтанно:

— Простите, сестра Кэрри, — виновато начала Лаванда, — мне было так одиноко… И как только я очнулась, то попросила позвать милого доброго Эддисона. Понимаете, он — мой брат, и раз уж он работает в больнице, то запрет на посещения не нарушен, правда? Но когда он пришёл, я так расчувствовалась, что расплакалась. Вот глупая. Скажи, Эд?

— Кхм, да, — подтвердил Беннетт. — Кузина всегда была эмоциональна. Но я вижу, мы вас не убедили? Можем вызвать целителя Сметвика? Вы расскажете, как каждый из нас оказался в отделении, а он вынесет решение. Подходит?

Сестра Кэрри сердито поджала губы, но сказала только:

— Выздоравливайте, мисс Браун. Доброй ночи, — и захлопнула за собой дверь.

Беннетт откинулся на стуле, разглядывая Лаванду с новым интересом.

— Значит, брат?

— Скажите спасибо, что я хоть что-то придумала, мистер Беннетт, — с достоинством отозвалась Лаванда.

— Ну уж нет, дорогая кузина, после такой импровизации я теперь исключительно Эддисон или даже Эд. Ну, с чего начнём знакомство с новыми возможностями?

4

— Придется подождать ещё месяц, возможно два, мисс Браун, — целитель Август деликатно отвернулся, заметив, что глаза пациентки наполнились слезами.

— Но ведь полнолуние прошло, я не превратилась в монстра, — дрожащим от обиды голосом возразила Лаванда, — могу ходить, говорить, спорить с вами. Что ещё нужно?

Август вздохнул. Он не любил огорчать пациентов.

— К сожалению, анализы не очень хороши. Они указывают на хроническое носительство ликантропии. Вы чувствуете себя неплохо, но организм активно борется с заражением.

— То есть… во мне всё ещё слишком много волка?

Август нехотя кивнул.

— Можно сказать и так. Не переживайте, всё выровняется.... рано или поздно. Просто у нас не слишком большая статистика.

Это было почти честно. Август терпеть не мог обманывать, даже из милосердия, но случаи первичной трансформации во втором и третьем цикле после заражения были не более, чем казуистикой, страшилкой в старинных фолиантах. А пациентка не нуждалась в страшилках.

— А если я сама уйду, подпишу какие-нибудь бумаги?

— Ваше право. Но без волшебной палочки и под Надзор.

— Значит, я в тюрьме? — Августу на мгновение показалось, что голубые глаза сверкнули янтарём. Он вздрогнул, но быстро взял себя в руки.

— Нет, конечно… Послушайте, Лаванда, скоро больница вернётся к обычному режиму работы, близкие смогут навещать вас, и не будет так одиноко. Нужно просто немного терпения.

— У меня целое море этого терпения, Август. А вот с близкими не задалось, — Лаванда кивнула на тумбочку, где лежали обрывки письма. — Например, моя лучшая подруга уезжает в Индию готовиться к собственной свадьбе. Отложить нельзя, они видите ли вычислили дату по астральным картам. Желает мне скорейшего выздоровления, ждёт в гости.

Август сочувственно кивнул.

— Понимаю, обидно, но вполне возможно, что на саму свадьбу вы успеете.

— Серьёзно? — Лаванда встала с кровати и откинула с лица распущенные волосы, чтобы стали заметны шрамы. — Все будут восхищаться моими чудесными боевыми заслугами, так что вниманием мне удастся затмить невесту? А может они будут коситься на меня и ждать, что я начну кидаться на людей? Выть на луну? Есть сырое мясо? Хотя нет, вы же предоставите мне справку! С ней я буду ходить и показывать каждому, кто шарахнется в сторону. Я совершенно безопасная, просто глупая уродка, которая полезла воевать, вместо того, чтобы сидеть тихо и не высовываться!

Лаванда уже кричала в полный голос. Ошеломленный Август успел подумать, что никогда не видел настолько выразительной картины, и только потом вспомнил, что обязан по инструкции вызвать сестру-целителя. Но в коридоре уже захлопали двери. Сестра Марта вошла в палату, оттеснила Августа к стене, и он почувствовал лёгкое дуновение успокоительных чар.

— Давайте-ка вы приляжете, мисс Браун, — дружелюбно попросила Марта. — А с целителем Августом доспорите в другой раз.

Она помогла Лаванде вернуться в постель, села рядом и заворковала что-то так тихо, что Август не мог разобрать ни слова. Через минуту девушка задремала. Марта глазами показала Августу на дверь и следом вышла сама.

В коридоре Август прислонился к холодной стене и закрыл глаза.

— Что я делаю не так, сестра Марта? — уныло спросил он.

— Наоборот, целитель Август. Вы слишком стараетесь сделать всё правильно, — судя по голосу, сестра Марта улыбалась. Август открыл глаза. И действительно, вечно серьёзная Марта смотрела на него с сочувственной улыбкой.