Волосы циннвальдитового цвета

Профессор кивнул, продолжи:

— В качестве примера для размышления рассмотрим несколько ситуаций. Первая — с девятнадцатого по двадцать первый век женщины активно боролись за свои права. При этом большая часть политических требований, как то реализация избирательного права, право занимать определенные должности, право принимать активное участие в жизни общества, были удовлетворены еще в первой половине двадцатого века. Однако политической воли, выразившейся в закреплении права в нормативных документах, части женщин оказалось недостаточно. Они потребовали усилить нажим на патриархальное общество, что, в конечном счете, вылилось в стремление обеспечить равные доли мужчин и женщин в прибыльных отраслях, свести разницу до нуля в среднем доходе мужчин и женщин, — до того оживлённо жестикулировавший профессор уперся руками в стол перед ним, пристально посмотрел на аудиторию. — Этот пример красочно характеризует, что в конечном итоге у политической воли, в чем бы она ни выражалась, всегда есть выгодоприобретатели, вне зависимости от того, приносит она пользу обществу в целом или нет. Как думаете, когда заявленные цели были достигнуты в двадцать первом веке, активистки удовлетворились? Разумеется, нет. Стали приводиться доводы в пользу того, что ничего плохого в ущемлении прав мужчин нет, ведь до того женщины притеснялись веками. По этой причине предлагалось вне зависимости от степени компетенции назначать на высокопоставленные должности женщин, дабы компенсировать вред, нанесенный им в далеком прошлом мужчинами. Таким образом, — профессор снова окинул аудиторию взглядом, — приходим к выводу, что выгодоприобретатели никогда не остановятся на достигнутом, будут продолжать проявлять политическую волю для завоевания новых и новых привилегий. Здесь уместно будет вспомнить, как удалось прекратить борьбу за женские права, которая, на тот момент, стала борьбой за эксплуатацию мужчин. Один из политиков обратил внимание на тот факт, что подавляющее большинство заключенных тюрем — мужчины. «Если мы хотим равенства, то должны добиваться его во всем!» — произнёс он фразу, ставшую крылатой. Как только первые поправки, ужесточавшие уголовное законодательство в отношении женщин, были приняты, активность радикализированной группы феминисток резко снизилась. Таким образом, третий вывод — пока политической воле не будет противопоставлена другая, процесс изменения общества в одном направлении будет продолжаться и углубляться даже с утратой целесообразности этих перемен.

Профессор сделал паузу, окинул аудиторию взглядом.

— Вывод — никогда нельзя подменять и радикализировать цели, которые преследует политическая воля, потому как, утратив содержание, она превратится в способ нерационального и ничем не оправданного перераспределения ресурсов от одной группы населения к другой. Подчеркиваю — под ресурсами следует понимать не только материальные блага, но и явления, связанные исключительно с человеческой природой вроде власти, влияния. Сам процесс такого перераспределения называется положительной дискриминацией. Первоначально он может играть положительную роль, но продлеваемый и расширяемый, превращается в орудие эксплуатации одной из социальных групп.

Далее профессор приводил множество примеров положительной дискриминации из истории. Упомянул национальную политику чудовищного государства СССР, заключавшуюся в перераспределении благ от национального большинства, представленного русскими, национальным меньшинства, что вылилось в итоге в развитие политической воли меньшинств в виде права на самоопределение и гибели государственного монстра, аналогичный пример из не менее страшного и преступного образования под названием США, где перераспределение шло по расовым соображениям, коснулся и чуть мене чудовищного образования под названием Индии, где процесс дискриминации отличался тем, что был направлен не на расово-национальные, а на социальные группы — перераспределение осуществлялось в пользу так называемой касты неприкасаемых. Рассказал и о косвенной политической дискриминации: ситуации, когда меньшинство — элиты — обеспечивали свою неприкосновенность и привилегированное положение путем принятия законодательства, вводившего уголовное наказание сначала за оскорбление, а после и за критику данного меньшинства.

— Что мы наблюдаем сегодня, — профессор, наконец, перешёл к современности. — Политическая воля собственников была выражена однозначно сто двадцать семь лет назад — государство утратило своё значение, перераспределение ресурсов бюрократами приняло грабительский характер, блага просто оседали в кабинетах чиновников, а правительственный аппарат превратился в грабителей. Все предпосылки для уничтожения государства на лицо — бесплатные услуги уступают по качеству платным, степень автоматизации производства позволит капиталистам резко снизить цены на блага, если последует отказ от налогов, рынок является наиболее эффективным способом распределения благ, филантропы окажут неимущим лучшую поддержку, нежели государство. Воля поддерживается большинством населения ведущих стран, в итоге начинается процесс глобальной приватизации, по итогам которого государство умирает. Был ли оправдан этот процесс? Бесспорно — доводы о низкой эффективности государства были обоснованы и подкреплены цифрами. Но имелись ли объективные предпосылки для его углубления? Напомню, в первые двадцать лет после отмирания государства существовали выборные институты, регламентировавшие деятельность капиталистов, ограничивающие их права, регулировавшие международную и внутриобластную торговлю. Однако собственники выступили против существования подобных институтов, обвиняя их в государственных методах вмешательства в экономику. Таким образом, была выражена политическая воля доминирующего класса, вылившаяся в резкий рост разницы благосостояния разных регионов, фактически колониалистическую политику отдельных собственников. Более того, зафиксирована масса случаев нарушения прав личности, считающихся неотчуждаемыми. Поэтому ответ на последний вопрос не так очевиден, как хотелось бы сторонникам абсолютно свободного рынка. Что касается меня, я не вижу принципиальной разницы между общественно-экономическими формациями, осуществившимися в истории: что при рабовладении, что при феодализме, что при капитализме, что при государственном капитализме организованное меньшинство перераспределяет блага от дезорганизованного большинства в свою пользу, меняются только названия групп донора и реципиента. На следующей лекции поговорим о возможных путях эволюции современного общества.

Студенты встали, начали расходиться. Их примеру последовали и Артем с Андреем Антоновичем.

— Что думаешь по этому поводу? — спросил Андрей Антонович, когда они вышли из университета.

Артем пожал плечами.

— Слова реакционера-государственника. Не удивлюсь, если он, простите за выражение, еще и коммунизм не осуждает. Уж не знаю, зачем вы привели меня на эту лекцию.

— Неужели ты действительно не замечаешь того, что творится вокруг тебя?

— Замечаю, однако, понимаю, что альтернатива — это рабство.

Андрей Антонович вздохнул. Некоторое время они шли молча, после чего старик снова заговорил:

— Давай на чистоту?

— Давайте.

— Догадываешься, зачем я тебя пригласил?

— До сих пор понять не могу, — честно признался Артем.

— Ты проверил уровень блюстителей у себя в крови?

— Нет. А как это делается?

— Понятно. Они рассчитывали, что я дам тебе устройство. Пойдём в сторонку.

Старик отвёл Артема во дворы, отыскал тихий скверик. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что вокруг ни души, Андрей Антонович вынул из кармана серебристый цилиндрический предмет, упакованный в прозрачном пакетике.

— Протяни руку, — скомандовал Андрей Антонович. Когда Артем подчинился, старик вскрыл пакет, достал из него предмет, приставил основание цилиндра к ладони Куркова. В следующее мгновение Артем ощутил, как сильный электрический разряд прошел через его руку. Курков дернулся, подался назад.

— Что вы творите?

Андрей Антонович не слушал его, посмотрел на индикатор цилиндра, располагавшийся сбоку.

— Уже три десятых, — произнёс он, после чего посмотрел на Артема. — Смотри, сегодня вечером, максимум завтра утром связь с сервером-приемником восстановится.

— Они восстанавливаются так быстро?

— Обычно, одной процедуры кровопускания хватает на восемь-десять часов. Ты и так долго продержался, грех жаловаться. Приборчик возьми, он тебе пригодится. Пользоваться просто, этот конец прикладываешь к участку кожи, а на другом конце, вот здесь, есть кнопка, жмешь на нее, получаешь электрический разряд, после чего определяется уровень содержания блюстителей в крови, — объяснив это, Андрей Антонович передал цилиндр Артему. — Прибор полулегальный, поэтому поосторожнее с ним.

— Присаживайся, и поговорим о деле, — сказал он. После того, как они устроились на лавочке, Андрей Антонович продолжил. — Как ты, должно быть, понял, я не являюсь ярым сторонником нынешнего общественного режима. Когда-то давно, будучи таким же молодым, как и ты, я с большим энтузиазмом наблюдал за эволюцией общества, как и ты верил в созидающую силу анархии и капитализма. Вера моя казалась мне основанной на научных фактах, я был убежден, что существующий строй неугоден только бездельникам и глупцам. Так было поначалу. Потом собственники стали каждый по-своему, диктовать условия проживания на их земле. Как и ты, я убеждал себя — это правильно. Не позволит же хозяин, думал я, расхаживать в обуви у себя дома гостям, если этого не хочет. Так и собственник имеет полное право распоряжаться своей землей по своему усмотрению и устанавливать те правила и ограничения, которые устраивают лично его. А потом появились блюстители. Это стало последней каплей. Иллюзии разрушились, я стал видеть то, чего раньше по какой-то загадочной причине не замечал. Как бы тебе объяснить… Вспомни, что ты чувствовал, когда тебя уволили?

Артем замялся.

— Откуда вы зна…

— Я знаю, больше, чем тебе кажется. Наверняка, злость, раздражение, может даже ярость. Наверное, желание убить начальство. А вместе с тем страх и жалость к себе. Ты лентяй, который напрасно ест свой хлеб?

— Понимаю, к чему вы клоните. Но идеальной системы никогда не удастся построить…

— Хорошо учился, наверняка мечтал о жизни преуспевающего бизнесмена где-нибудь на западе. Думал, у тебя всё получится. Но провалил экзамены, и шансов не осталось. Вдумайся — один-единственный день предопределил твою жизнь. Уж не знаю, почему ты их завалил. Переволновался, может, переоценил себя. Причины могут быть разными. Но будь у твоих родителей деньги, ты бы всё равно мог поступить. А теперь ответь на вопрос, какой же день перечеркнул твоё грандиозное будущее, отчего ты вынужден был ютиться на выселках, вместо того, чтобы разгуливать по бульварам полисов Запада?

— День сдачи выпускных, — потупив взор, ответил Артем.