Волосы циннвальдитового цвета

— Ну да, мой. Подай его сюда.

Курков подхватил сверток, передал его старику.

— Так-то лучше, — прищурившись, сказал старик, развернулся, начал было уходить.

— А противоядие? — спросил Курков.

Старик коротко хохотнул.

— Говорю им, не пугайте курьеров всякой ерундой, по-человечески с ними надо, да разве ж кто послушает. Они тебя наркотиками накормили. Проспись, и всё пройдёт.

— Наркотиками? — ошеломлённый Артем замер, проводил старика не верящим взглядом, после чего тяжело вздохнул и пошёл обратно, в сторону метро. Но по дороге остановился и сел на первую попавшуюся лавочку. Действие наркотика, похоже, сходило на нет. Головокружение отступало, панический ужас, то и дело охватывавший его, проходил, возвращалась способность ясно мыслить.

«Я под кайфом! — думал Артем. — Употребил запрещенные вещества и со мной ничего не произошло. При других обстоятельствах меня бы схватили, судили и, скорее всего, вышвырнули бы за пределы города. Но мне всё сошло с рук».

За ним и вправду больше никто не следит! Доселе незнакомое возбуждение охватило Артема. Ощущения всемогущества и свободы. Сам не зная почему, Курков подхватил камень, валявшийся на земле, и со всего размаха швырнул его в сторону дома. Булыжник попал точно в окно, да с такой силой, что стекло взорвалось брызгами осколков. Никто не видел Артема, поднялся шум. Курков неспешно вернулся на лавочку, стал наблюдать за происходящим. На улицу выскочило несколько человек, хозяева стали причитать, какой-то мужчина подошёл к Артему и спросил, не видел ли он, кто это сделал. В ответ Курков только пожал плечами.

Буквально через пять минут на место происшествия подъехала машина службы безопасности. Из кузова выскочило три крепких мужчины, стали разбираться. Артему тоже задали пару-тройку вопросов, отвечал он односложно.

— Записей правонарушения у нас нет, вероятно, виноваты дети — только у них в крови нет блюстителя. Поэтому помочь мы вам ничем не можем. Мне очень жаль, — сказал, по всей видимости, старший из представителей охраны.

После этого служба безопасности уехала, а жители стали причитать, мол, давно пора вводить блюстители с рождения. И трехлетний ребенок обязан нести ответственность за свои преступления. Когда все разошлись, Артём подошёл ближе к дому, в котором разбил окно, посмотрел на осколки, лежавшие на подоконнике, валявшиеся на земле. Осязаемые доказательства его безнаказанности. Завороженный зрелищем, он не сразу услышал, как хозяйка окликнула его.

— Мужчина. Мужчина! Мужчина, глухой вы что ли?!

Артем рассеяно взглянул на неё.

— Отойдите, мне подмести нужно.

Курков кивнул, в последний раз окинул взглядом место своего преступления, развернулся и твердым шагом направился к метро. Нужно поскорее вернуться домой и как следует обдумать события сегодняшнего дня.

…

На лестничной площадке Артема встретила соседка.

— Привет, Артем, — поздоровалась она. — К тебе сегодня заходил курьер, оставил какие-то посылки, я их тебе под дверь положила.

— Хорошо, спасибо, — поблагодарил ее Артем.

Поднявшись на свой этаж, он и вправду обнаружил сверток, точь-в-точь такой же, какой он передал старику. Воровато осмотревшись, Артем поднял его, вошел в квартиру, замкнулся, после чего распечатал конверт. Внутри оказался пакетик с порошком, конверт с деньгами и три сложенных листа. Первым делом Курков пересчитал деньги. Сумма раза в два превышала его месячную зарплату. Затем он рассмотрел порошок и сразу же признал в нём наркотик, которым его накормили на выселках. Наступила очередь листков. То оказались три письма. В первом, под которым стояла подпись «Гулливер», говорилось:

«Хорошо сработано! Получай первую зарплату. Так много будет не всегда, считай, компенсация за то, что тебя надули. Переезжать тебе никуда не надо, мы заинтересованы в том, чтобы ты проживал в центр. Не люблю об этом напоминать, но деятельность обязывает. Теперь тебе ни в коем случае нельзя обращаться к охране. Посылка, которую ты передал, тянет не на выселение — на тюрьму. А ты знаешь, каково в частных тюрьмах? Мы с тобой повязаны, Артем, поэтому не делай глупостей. Надеюсь, сработаемся. С наилучшими пожеланиями, Гулливер».

Второе письмо оказалось от Бормана.

«Ты не такой слабак, как мне казалось. Поэтому прислал тебе подарочек — волшебный порошок. Попробуй, не пожалеешь. Он отличается от того, который ты съел сегодня днём. Поделишься впечатлениями при следующей встречи. Борман».

Наконец, третье без подписи.

«Здравствуй. Хотелось бы встретиться с тобой и переговорить. Письмо тебя ни к чему не обязывает, но если есть желание и возможность, приходи завтра в любое время туда же, куда отнёс посылку. Думается, выслушать мои соображения тебе будет полезно».

И всё. Ни подписи, ни даже указания на пол писавшего. Артем предположил, что автором была бледная женщина, кажется, её назвали Аглой.

Отложив письма в тумбочку, Артем переоделся, принялся оттирать кровь с ковра в прихожей. Оправданы ли опасения Гулливера? Стал бы Артем обращаться к охране, если бы его не предупредили о бесперспективности такого шага? Неожиданно для себя, Артем совершенно честно и без раздумий ответил на этот вопрос — нет, не стал бы. Сейчас он чувствовал себя по-настоящему свободным. Артем не понимал, во что ввязался, кто такие эти люди, со смешными именами — Гулливер, Борман, Аглая. Отныне предопределенности не осталось места в его жизни. Он знал, как спрятаться от всевидящего ока блюстителей, знал, что может поступить так, как пожелает и от этого ощущал себя абсолютно свободным. Хотелось всего и сразу — изрисовать стены граффити, ввязаться в драку, устроить пьяный дебош, попробовать что-нибудь запретное. Подумав об этом, он вспомнил о порошке, который был спрятан в посылке. Недолго думая, Артем забросил уборку, схватил пакетик, открыл его и высыпал содержимое себе в рот. Знакомый горьковато-солёный вкус, следом за ним по телу разлилась приятная расслабленность. Мысли уплывали куда-то далеко-далеко, пространство и время преломлялись, искажались, менялись законы геометрии. Телевизор, стоявший напротив, буквально в нескольких метрах, казалось, отдалился на расстояние целой вселенной. Секундная стрелка то ползла как черепаха, то мчалась, как полоумная. Мир стал ярким, пальцы рук растягивались, ладонь увеличивалась в размере, словно бы Артем смотрел на нее сквозь увеличительно стекло. По телу бегали мурашки. Хотелось смеяться, скакать, бегать. Артем попытался встать и пройтись, но не тут-то было. Он словно бы находился в невесомости, невозможно было сделать ни шагу, пол под ногами шатался, а потолок улетел высоко-высоко вверх. Интереса ради Артем потянулся следом за ним, но рука казалась крошечным обрубком в сравнении с космической протяженностью светившей подобно желтому гиганту простой электрической люстры. Тогда Артем подпрыгнул. Пол уплыл из-под ног. Казалось, у Куркова выросли крылья, он словно бы завис в воздухе.

«Главное не глядеть под ноги, и ты не упадешь!» — пронеслось у него в голове. И в этот самый момент он посмотрел вниз и рухнул. Он не сумел устоять на ногах, неуклюже растянулся прямо на земле и захохотал, как полоумный.

— Он думал, я пойду к охране, — сквозь смех произнёс Артём. — Неужто этот дурак думает, что вырвавшийся из утробы младенец стремится вернуться назад? Нет! Только тогда человек начинает жить.