Другой путь Леннрота

Так, может, матушка, он у тебя остановится на ночлег? Я за него ручаюсь, как за себя самого, - вкрадчиво спросил Воассила и посмотрел женщине в глаза снизу вверх.

Та ничего не ответила, развернулась и медленно, покачивая широкими бедрами, вошла в калитку.

Жизнь моя, иль ты приснилась мне, - сказал рунопевец и, ухватившись Леннрота за рукав, потащил следом за собой. На секунду остановившись, он прошептал. - Это Лоухи110. Имя такое. Она в лесу живет. Сюда лишь изредка наведывается.

Да, имя, что надо, - прошептал в ответ Леннрот. Он ничего не имел ввиду. Просто надо было что-то ответить товарищу.

А я за ней хоть в комы111 пойду.

Элиас знал, что старая поговорка "первый блин комом" означала лишь "первый блин комам", то есть, хозяйки выносили первые блины в лес, чтобы угостить комов - лесных мужчин, зачастую глухонемых, которые служат при лесных красавицах - Лоухи. Стародавняя карельская сказка, переиначенная на два языка.

Он вошел в дом, типичный деревенский пятистенок, но какой-то пустоватый, что ли, внутри. Вроде бы все есть, но всего мало. Может быть, так и должно быть, когда хозяйка наведывается сюда от случая к случаю, а в остальное время кто-то из местных людей за этим хозяйством присматривает. Воровства здесь, как такового, никогда не было, поэтому двери никогда не запирались - заходи, кто хочешь. Но никто не заходил.

Хозяйка выдала Леннроту белоснежный рушник, чтобы умылся с дороги, а сама отправилась в баню. Значит, вечером можно будет и парком потешиться.

Но баня оказалась уже готова, так что Элиас даже не успел как следует уложить свой нехитрый скарб в отведенный ему угол. Он от души напарился березовым веником, выпил кружку не слишком сладкой бражки и решил не торопиться идти в дом, а посидеть на скамейке под окошком и подумать. К тому же хозяйка и Воассила тоже отправились в баню, так что времени для медитации было достаточно.

Уже потом, расположившись за высоким столом, прихлебывая какой-то душистый горячий напиток из ягод и трав, Леннрот задал себе вопрос: а разве так бывает?

Бывает, бывает, - ответила хозяйка, разливая по граненным стопкам ледяную понтикку.

Не каждый день к нам приходят люди, которые сумели свести с этого свету гнездо людоедов, - добавил Воассила.

А откуда вы знаете? - удивился Элиас.

Так об этом все знают, - засмеялся рунопевец. - Дело-то нешуточное.

Они выпили понтикки, причем Лоухи была с ними наравне и тотчас же принялась наливать еще по одной стопке.

Для меня, пожалуй, на сегодня эта будет последней, - сказал Воассила. - Я и так каждый день, как пьяный хожу - всегда навеселе.

И то верно, Васенька, - ласково сказала хозяйка.

Эх, царица, бери меня с собой, - тряхнул бородой рунопевец.

Да как же я соловушку в клетку возьму, ты петь должен. А прочее быстро пройдет, - улыбнулась Лоухи, возвращаясь, видимо, к разговору уже не раз разговоренному.

Я конечно дико извиняюсь, - вдруг вспомнив очень важное дело, начал Леннрот. Отчего-то с пары стопок и он осоловел. - У меня вопрос насущный. Можно?

Отчего же нельзя, господин магистр, спрашивай, - улыбнулась Лоухи.

Леннрот с удовольствием похрустел груздями в сметане и потом, открыв, было, рот, понял, что забыл свой вопрос.

Ну? - обернулся к нему Воассила.

А то ты не понял, про что он знать хотел, - сказала хозяйка и снова подлила Элиасу понтикки.

А, ну это мы мигом, - обрадовался рунопевец, достал из-за уха кантеле и красивым голосом запел, легко и ловко перебирая пальцами по струнам.

Випунен, певец заклятий, этот старец, полный силы,

На уста выносит песни, силой грудь переполняет,

Отпер ящик песнопений - отворил ларец заклятий,

Чтобы спеть получше песни, наилучших песен выбрать:

О вещей начале первом,

О вещей происхожденье.

Не поют теперь их дети, не поют их и герои -

Времена пришли плохие, недород, и хлеба мало.

Пел вещей происхожденье, по порядку все заклятья,

Как по божьему веленью, всемогущему приказу,

Сам собой распался воздух,

Из него вода явилась,

Из воды земля возникла,

Из земли пошли растенья.

Он пропел, как создан месяц, зажжено на небе солнце,

Как столбы ветров воздвиглись, как возникли в небе звезды112

Антеро Випунен - это кладезь знаний, в то же самое, время ловушка113, лежит под землей, и попасть к нему можно только через его рот. Кто со знаниями не справится, там внутри и погибель свою находит. Заброшенный космический корабль. Но об этом пока никто не догадывается. Или почти никто.

Круто! - проговорил потрясенный Леннрот. Ему захотелось немедленно записать эти руны, но вот движения у него сделались чуть заторможенными. Ладно, завтра можно сделать все, что не сделал сегодня.

Ну, а на твой вопрос можно рассказать строго запрещенную и от этого почти забытую сказку, - сказала Лоухи, искупав перед этим Воассилу в аплодисментах.

Царь, оказывается, приезжал в глухомань в Кайнуу совсем не потому, что комаров покормить да болота принять по описи. Завис в тот год над озером "Антеро Випунен". Особенно хорошо он был видим в солнечную погоду, когда под вечер воздух недвижим и солнечные лучи, как стрелы Аполлона. Настоящий замок в небесах посреди облаков и туч. "Под небом голубым есть город золотой".

Считалось, что и попасть внутрь него можно. Как только объявится самый достойный из самых достойных, прозрачные ворота отопрутся - и добро пожаловать. Попам доверия никакого нету, вот, коли бы царь-император приехал, тогда - да!

И царь приехал. Поведали ему холуи о таком чуде, наобещали бочку арестантов, будто только царя этот "Антеро Випунен" ждет, тот уши развесил и уверовал.

Приехал целым царским поездом. Вокруг дикая болотина, а над озером висит переливается чудесное творение, ни на что не похожее. Вроде бы даже полупрозрачное, но солнечный свет не пропускает и, что характерно, не отражает. Комары вдоль озера летают, словно в трубы трубят в едином комарином порыве. Их и не видно, но звон стоит.

Вышел царь, осмотрел чудо с разных углов и говорит своим холуям: ну, чего дальше делать? А делать решительно нечего.

Самый горластый вышел вперед и принялся орать: царь - то, царь - се, и, вообще, это царская территория, просьба соблюдать порядок. Ничего, понятное дело, не изменилось. Тогда из пушек решили в чудо пальнуть. Но пушек под рукой не оказалось. Из ружей стрельнули несколько стройных залпов, подбили случайную ворону, от страха вылетевшую откуда-то с макушки дерева, но опять - ничего.

На следующий день царь плюнул на все эти ужимки и прыжки и обратно в Петербург отбыл. А чтобы народ не говорил, что царь-то недостоин оказался, запретили вообще об этом вспоминать. Был Александр Первый с визитом, да отбыл обратно, ознакомившись с прирощенными к великой Руси землями.

Сам же "Антеро Випунен" повисел еще в небесах немного, да с приходом зимы растворился в морозной атмосфере. Только его и видели.

Ты же про это хотел узнать? - спросил Леннрота словно из дымки голос Воассилы.

Конечно, - согласился Элиас и еще хотел что-то добавить, но как-то не получилось.

Неожиданно наступило утро. Для охотника на людоедов оно наступило в мягкой кровати, расположенной в небольшой кладовке. Прохладно, тихо и ни одного комара со своей заунывной кровожадной песенкой.

Он спустил ноги с кровати и сладко потянулся. На диво тело было совершенно отдохнувшим, еще больше на диво - голова была ясной и светлой, а еще самое дивное - кушать хотелось совсем не по-человечески. Элиас помнил давешний вечер, помнил каждое слово из руны, что спел Воассила про Антеро Випунена, но не помнил, как оказался в этой замечательной кровати.

Леннрот одел штаны, натянул сапоги и вышел во двор. Редко в каких деревнях удобства бывают в доме, можно даже с уверенностью сказать, что туалет всегда на улице. А рядом с ним висит умывальник летнего типа. А в нем чистая колодезная вода и ни одной комариной личинки. И даже серый кусочек мыла припасен.

Добрым утром, - сказал Воассила, неизвестно откуда появившийся, когда Элиас, пофыркивая от наслаждения, умывался по пояс из умывальника.

Здравствуй, дорогой друг, - очень сердечно проговорил Леннрот. - Спасибо тебе и твоей хозяйке за гостеприимство. Словно заново родился.

Да чего уж там, - махнул рукой рунопевец. - Так всегда бывает, когда спишь беспробудным сном две ночи и один день.

Элиас удивился, но поверил Воассиле на слово, потому как его желудок был свидетелем и отчаялся уже повторять: жрать давай, хозяин! Конечно, все труды и беспокойства прошедшего года, болезнь и голод, отчаянье и разочарование - все это превратилось в усталость. А усталость имеет свойство накапливаться. Если не сбросить ее, то и белый свет в копеечку.

Это Лоухи мне помогла возродиться? - спросил он.

Да, не обошлось тут без нее, - согласился Воассила и, улыбнувшись, добавил. - Скоро она к своим сестрам уйдет и будут служить Господу до следующего года. А я ее буду ждать. Вот так, братец.

То место, где несколько женщин, каждая из которых Лоухи, живут с осени до весны можно назвать монастырем. Но лучше так не называть. Издревле девушки, которые обнаруживали у себя дар, который самый многообразный - и лечить, и искать, и узнавать и еще всякое разное - уходили в лес, где стоял скит. Там они и жили, обучая друг друга и помогая тем страждущим, кто забредал к ним по нужде, а не по корысти.

А где тот скит? Да между Костамуксой и Реболой. Чуть севернее Кухмо.

За завтраком, который по обилию еды на столе, казался обедом, хозяйничал Воассила. Лоухи была где-то на соседнем хуторе, оказывая помощь в каком-то деле, то ли лечебном, то ли хозяйственном. Она хотела, чтобы Леннрот ее обязательно дождался и не уходил, не попрощавшись, дальше.

А куда дальше? - спросил Элиас. - Я-то к Архиппе собирался.

И я тебе отвечу, - усмехнулся рунопевец. - Вокнавлолк, Чена, Кивиярви - да и попутные хутора. Там народу ведающего наши руны предостаточно. Перттунен, конечно, первейший будет, но послушай ты и Онтрея Малинена. Также Мартиска Каръялайнен много знает. И Юркка Кеттунен. А также Симана Мийхкалинен и Варахвонтта Сиркейнен.

Ты, сейчас, прости, имена и фамилии давал? - отчаявшись даже смутно запомнить произнесенное, заметил Леннрот. - Или клички какие, позывные там и прозвища?

Хорошая шутка, - без тени улыбки кивнул головой Воассила. - Может, по-крещенному они как-то проще называются, да вот такими уж уродились.

Элиас старательно записал имена в свою походную тетрадь и подумал: времени может и не хватить всех выслушать, все выучить и потом записать. Но это было интересно.

Было решено, что он завтра с утра двинется в путь. Сначала пешком, а потом, если повезет, с кем-нибудь на попутной телеге. Пока же Леннрот старательно заносил на бумагу все, что напел ему его старый знакомый. Тот сверялся с записями и что-то подсказывал, завывая, как волк, где-то подправлял. За этим нехитрым занятием их застала Лоухи, вернувшаяся со своей деловой прогулки.