Верховные Эльфы

— Отведи знатных господ наверх и рассели их в тёплые комнаты, постарайся, чтобы гости почувствовали все наше гостеприимство. Для благородной дамы, приготовь нашу лучшую комнату! — Закончил он, и склонился в лёгком поклоне.

Сэр Джокос нахмурил брови, высоко поднял подбородок и ничего не сказал в ответ, стараясь всем видом показать, что поклон старика недостаточно низок. Хозяин таверны выпрямился, заискивающая улыбка будто приклеилась к его лицу. Образовалась неловкая пауза. Сейен достал намокший бархатный кошелёк, вынул из него две золотых монеты и лёгким щелчком подкинул их. Ловкие руки трактирщика привычным жестом поймали награду. Тут же последовал более низкий поклон, сэр Джокос почувствовал себя удовлетворённым, милостиво улыбнулся и устало зашагал наверх, оставляя следы мокрых сапог. Дэдика поднялась вместе с нами, успев уже где-то подхватить стопку наглаженных полотенец и простыней.

— Господа, прошу вас сюда. Вам придётся делить одну комнату на двоих, а миледи прошу сюда, в следующую комнату. — Сказала девушка, и жестом свободной руки указала нам на двери. Комнаты на втором этаже располагались вокруг каминной трубы, что позволяло отапливать их все, одновременно, экономя дрова. Внутри моего временного пристанища было чисто и просто, небольшая деревянная кровать с шерстяным матрасом, широкий стол, шкаф с полками, но без дверей, и узкое круглое окно с мутным стеклом.

— Могу я принять ванну? — спросила я, улыбнувшись.

— Конечно, госпожа! — Дэдика просияла в ответ, — сейчас всё будет готово. Присядьте пока, я мигом всё организую!

Я послушно села на кровать, чувствуя себя измождённой. Немигающим, отсутствующим взглядом я смотрела, как Сейен и сэр Джокос помогли втащить в комнату большую деревянную кадку, мою будущую ванну, как несколько раз Дэдика вбегала в комнату с вёдрами горячей воды, а Сейен с холодной. Через некоторое время комната наполнилась паром. Девушка принесла небольшой холщовый мешочек и положила его в воду, и по комнате поплыл аромат ромашки и мяты.

— Эти травы, миледи, помогут вам расслабиться и отдохнуть. Сейчас принесу сухого мыла для ваших волос и помогу вам раздеться. — Сказав это, она выпорхнула за дверь, я же нашла в себе сил только на едва заметную улыбку благодарности. Через минуту стали слышны её торопливые приближающиеся шаги, но, внезапно, они затихли. Послышался сердитый голос хозяина таверны, что-то резко выговаривающий, звуки потасовки, звонкий хлопок, и, раскрасневшаяся Дэдика появилась на пороге моей комнаты. На её лице виднелся красный след ладони от свежей пощёчины, глаза сияли триумфом, она улыбалась.

— Что случилось? — тихо спросила я.

— Ах! Миледи, небольшое разногласие в понимании, что значит гостеприимство! Мне было велено поселить вас в нашу лучшую комнату, но я поселила вас сюда! — торжественно произнесла она.

— Что же заставило тебя так поступить?

— Наш дорогой хозяин всегда приказывает мне селить приезжающих молодых женщин в лучшую комнату, которая примыкает к его спальне. Чувствую я, что эта старая свинья подглядывает за нашими гостьями! Поэтому я никогда не селю туда молодых дам! Только старушек и мужчин!!! В этот раз хозяин поклялся меня убить после вашего отъезда! — быстро выпалила девушка, продолжая улыбаться, слегка потирая свою щёку.

— А… — задумчиво ответила я, и внимательно посмотрела на девушку. Её решительность, её воля и чистота заинтересовали меня. Дэдика подошла ко мне, и стала помогать освобождать моё тело из плена мокрого платья. Ловкие пальцы умело распутывали узлы из волос и одежды. И вот я уже в тёплой ванне. Травы в мешочке, положенные в воду, распарились и наполнили комнату дивными ароматами луга и леса.

— Ммм… как вкусно пахнет. — с удовольствием произнесла я, с блаженством закрыв глаза.

— Это мои сборы трав, обожаю их, в них такая сила! Люблю природу, в её безучастии так много доброты. Она помогает всем, хороший ты или плохой. В любой момент обратись к ней за помощью, и она поспешит помочь, без суда и наставлений.

— Очень мудро! — внезапно, мне захотелось узнать как можно больше об этой девушке. — Расскажи мне о себе, всё, что ты считаешь нужным рассказать. Дэдика начала расчёсывать мои волосы, разбирая их на пряди, затем в каждую из них стала втирать какую-то смесь трав, масла и мыла. Мой вопрос ввёл её в глубокую задумчивость, казалось, она мысленно погрузилась в воспоминания и искала точку, с которой следует начать рассказ. Лёгкая тень боли пробежала по её лицу.

— Я родилась в простой семье, в небольшой деревушке далеко от сюда. Наш край не такой плодородный как этот. В частые годы неурожая люди изнывают от тяжкого труда, стараясь, хоть как-то, прокормить себя и своих близких.

В отличие от земли, на которой мы жили, моя мать была очень плодовитой! Нас у неё было шестеро, я третья. С того момента как себя помню, моя кожа была обсыпана нарывающими буграми. Это злило мою мать, она считала меня наказанием, лишним ртом, от которого не удастся избавиться, выдав замуж. В какой-то момент её ненависть стала нестерпима, она начала вымещать на мне всё разочарование, которое приносила ей не только я, но и наша бедная и унылая жизнь.

Так и прошло моё короткое детство. Бедная мать моя дошла в своём гневе до исступления, однажды, чуть не убив меня своими собственными руками. Я помню её бледное лицо в этот момент, глаза полные решимости. В ту ночь она собрала мои небольшие вещи в узелок, положив туда четвертинку чёрного хлеба из грубой муки. Так мы вышли с ней из дома. Шли долго, в сторону дороги, по которой ходят торговые караваны между двумя государствами, нашим и Матрисоблитом. Добрались до неё только днём. Мы подошли к краю дороги, она посмотрела на меня в последний раз, молча развернулась и пошла в сторону дома. Я без слов поняла, что произошло. Села на обочину и стала ждать своей судьбы, насилу заставляя себя не смотреть в след матери, чтобы моё сердце не разорвалось от грусти и тоски. В тот момент я всей душой просила у неё прощения за то, что являлась причиной её страданий так долго.

Так и сидела я, подобно изваянию, до самого позднего вечера, всё не решаясь посмотреть в сторону дома. Не помню, проезжал ли кто-то по дороге, окликал ли меня.

Я очнулась, почувствовав чьё-то тёплое дыхание и влажное мягкое прикосновение к своей руке. Смешная, коротконогая лошадка, не обращая внимания на своего, сердито тянущего поводья, седока, подъехала к краю дороги и теперь ластилась ко мне. Я достала из своего узелка хлеб и дала ей. Она с радостью принялась его жевать, так смешно облизывая своими пухлыми губами мне руки, уморительно фыркая большими ноздрями. И неожиданно я залилась звонким смехом, через который вышло всё моё страдание. Забыв обо всех своих печалях, я погладила лошадку и посмотрела на седока. Это был наш хозяин таверны. Что-то тронуло его в моём смехе. Он сказал мне вести лошадку вперёд под уздцы, пока совсем не стемнеет. Так и дошли мы до его дома. Я осталась здесь в роли слуги, экономки и лекаря для людей и животных. Моё знание трав так легко и естественно, это моя отрада, моё успокоение. Чувствую сердцем, какая травка от чего, а наблюдая за животными, я стала более умелой в этом деле. Помогла многим местным. За что и сыскала себе славу ведьмы! Моя внешность и суеверия соседей, послужили мне хорошей защитой от женихов и прочих проблем!! — Невесело смеясь, закончила Дэдика свой рассказ, помогая мне выйти из ванны.

Она ловко вытерла моё распаренное, приятно пахнувшее травами тело, чистой простыней. Одела меня в такое же простое шерстяное платье, в котором была сама, вручила пару тёплых вязанных носков. Усадив меня на кровать, Дэдика принялась расчёсывать мои мокрые волосы.

— Какие у вас прекрасные волосы Госпожа! Представляю, как вам завидуют все благородные дамы, просто зеленеют от злобы! — Воскликнула Дэдика.

— Моя дорогая, моя милая девочка, о чём ты говоришь? Что такое зависть? Я ещё так мало знаю о чувствах людей, пожалуйста, объясни мне — произнесла я в полном замешательстве.

— Добрая Госпожа! Простите меня, я вижу, что огорчила вас. — Глаза девушки наполнились слезами. Я ласково посмотрела на неё.

— Это ты меня прости, дорогое дитя, я в последнее время не могу держать себя в равновесии. Так и что же такое зависть? — произнесла я, как можно спокойнее.

— Это такое чувство, как же объяснить, — Дэдика слегка запнулась, — допустим, ваша кожа такая нежная, бархатная, гладкая, а моя сами видите какая! И я когда смотрю на вашу кожу испытываю страдание, что она не такая как у вас. Начинаю злиться, а потом вас ненавидеть, потому что мне начинает казаться, что судьба к вам более благосклонна, что это вы причина моего уродства. Примерно так Госпожа, развивается это чувство!

— Дэдика, какая глупость! Причина уродства только уродливые мысли! Благодарю тебя, моя дорогая помощница. У меня к тебе ещё одна просьба, оставь мои волосы и позови сюда Сейена, как можно скорее.

Дэдика послушно выпорхнула за дверь. Я осталась наедине со своим новым знанием. Твёрдая решимость росла в моём сердце. Возле трубы камина сушились мои эльфийские сапоги. Подойдя к ним, я из потайного кармашка достала острый кинжал, подаренный мне Сейеном. Пламя комнатных свечей блеснуло на холодном, гладком лезвии клинка. Постелив одну из простыней на пол, я разделила свои подсохшие волосы на две части, смотала их в тугие жгуты, а затем лёгким движением кинжала обрезала один, вторым таким же движением второй. Плотной чёрной массой тяжёлые волосы упали на пол. Теперь длинна моих волос была чуть ниже лопаток. В сердце что-то кольнуло, я бессильно опустилась на кровать, дыхание сбилось, и мне показалось, что сейчас моя жизнь закончится. Но вдохнув пару раз я мысленно улыбнулась, и душа засияла покоем.

Смерть — это только начало нового пути. Любой эльф с детства несёт в себе эту мудрость. Не страшит она нас. В ней мы видим очищение и слияние с Матерью.

В дверь негромко постучали. Не дождавшись моего отклика Сейен вошёл. Немая сцена, открывшаяся его глазам, поразила его. Он ясно почувствовал, что так же мало подготовлен к новой жизни, как и я. Это состояние сменилось такой же твёрдой решимостью. В один миг он осознал, что его смысл жизнь не только следовать за мной, но и защищать. В его золотых глазах зажглись новые, невиданные мной огоньки нерушимой воли и силы.

— Дорогой друг, эти волосы могли стать причиной страданий очень многих женщин. Я освободила себя и их от этих мучений. Прошу тебя, передай их с любым эльфом из нашей свиты назад, — я хотела произнести слово дом, но не смогла. Моя земля больше не мой дом. Отмахнувшись от этой мысли, я продолжила.

— Пусть их отвезут их и передадут на хранение Афите. Я хочу написать ей письмо, а пока упакуй их, пожалуйста. Благодарю тебя, мой друг, за молчание.

Сейен вышел и спустя какое-то время вернулся, принёс бумагу и чернила с пером. Все инструменты для письма были самой простой и грубой работы, но меня это не волновало. Всей душой я понимала, что в этот момент происходит прощание. Моя прежняя жизнь становится мне недоступной. Мои волосы и моё последнее письмо (я была абсолютно уверенна, что это так), единственная ниточка, связывающая меня и мою прежнюю семью. Задумавшись, я начала писать.