Где ты, Балто?

Часть 1. Начало пути

Я ненавижу колокольчики. Во всех видах и назначениях: луговые синие цветики, правда, раздражения не вызывают, качаются себе в высоких травах, молчат, пахнут чем-то, я не принюхивался… А вот эти, звонарики, НЕ-НА-ВИ-ЖУ! Честно, как только слышу их «трень-брень-бень», так почесуха начинается!

Я себя очень уважаю и никому не позволяю вторгаться в свое личное пространство. Особенно всяким колокольчикам. С их противным перезвоном, паскудно ввинчивающимся в уши. Впервые я услышал звон при рождении своего будущего подопечного. Что это за звук, я тогда не понял, потому что сам родился вместе с ним. Просто моргал, смотрел на синюю синь над головой и умилялся миру, в который мы пришли.

Потом я, конечно, разобрался: мой мир — это мой мир. Незримый и собственный. Мир моего подопечного был иным, материальным и вонючим, цвета в нем, впрочем, тоже хватало, как света и тени, но лучше бы ему быть без запахов, как по-моему… Потому что у меня нос чувствительный, малейшие нюансы ароматов слышу за милю. И колокольчики.

— Трень-брень-брень.

Ой, умолкните! Хватаюсь за уши и дергаю их вниз, но это не помогает.

— Дрень-динь-динь.

Р-р-ррр, ладно, но только на минуточку, только гляну, что там, и сразу назад. С этими мыслями вынужденно пересекаю Грань и ступаю в материальный мир своего подопечного. Так, ну что тут?.. Комната. Судя по всему — детская. У меня такая же кроватка была… Однако не успел я предаться ностальгии, как в комнату вбежала женщина с ребёнком, быстро оглядевшись, она кинулась к кроватке и, посадив туда малыша, принялась заваливать дверь мебелью. Сначала придвинула белый комод, потом сбоку — кресло, и уже сверху стала наваливать всякие мелочи вроде лошадки-качалки, манежика, горшка и прочего. Ничего не понимая, я тупо ждал, что будет дальше.

Ну, что сказать, картинка самая стандартная — в дом вломился маньяк. Выбив дверь ногой, он ворвался в комнату с какой-то палочкой в правой руке и целеустремленно направился к… кроватке?

Я не понял… Ты сюда чего вперся? Пока я офигевал и тупил, мать яростно бросилась на защиту ребёнка. Встала перед кроваткой, раскинула руки и закричала на высокого типа в черном балахоне:

— Нет!!! Ты его не тронешь!

— Отойди, девчонка! — рявкнул этот… ублюдок.

— Не убивай его! Только не Гарри, прошу!..

Я растерянно оглянулся — всё ещё ничего не понимаю, в этом мире убивают детей?

— Уйди с дороги!

— Только не Гарри! Убейте лучше меня, меня…

— А-а-авада Кедавра-а-ааа! — заорал этот. И прежде чем я опомнился, нечто зеленое вылетело из тонкой, деревянной на вид палочки и пронзило грудь женщины. Её как будто током ударило — вскинув руки, она мешком упала на пол перед кроваткой. Мертвая. А этот гнус её ногой отпихнул и шагнул к кроватке. Ну уж нет!!! Тут не надо быть семи пядей во лбу, чтоб не понимать, что он собирается делать с ребёнком. С перепугу и спешки я включился на полную мощь. Вспомнив, что я тоже в какой-то мере магическое существо, срочно выпустил магию, на всякий случай загородив собой малыша.

Зеленый луч ударился о мой торопливо созданный щит и, отразившись, усвистел обратно, прямо в грудь этому… гнусу. Свалился он точно так же, как убитая им женщина, только с выражением крайнего изумления на роже. Так… всё?

Осмотрел ребёнка. Цел, невредим. Мать… к сожалению, мертва, моя вина, каюсь, не разобрался сразу, не успел вмешаться по причине тупости. Ну кто же знал, что в этом материальном мире убивают вот такими палочками…

Неслышной тенью обследовал дом, спустился вниз и перед парадной дверью обнаружил ещё одно тело — молодого мужчины в очках. Стало совсем грустно, это, судя по всему, отец мальчика и муж убитой женщины. Не успел я толком распечалиться, как за приоткрытой дверью раздались торопливые шаги. Вот они прогрохотали по ступенькам, и в дом, рванув дверь, вбежал встрепанный молодой человек. Споткнулся о тело. Странно-долго посмотрел на него и сошел с ума. Упал на колени рядом и завыл чисто по-собачьи. Тоненько и переливчато. Понятно, близкого друга или брата убили. Из уважения к его чувствам я оставил парня наедине с горем и поднялся наверх — к мальчику.

Малыш сидел в кроватке, озадаченно глядел на маму и слушал доносящийся снизу вой. Хмурил реденькие бровки, плаксиво морщился, невольно поддаваясь малышовому рефлексу. Я хмуро смотрел на ребёнка, отстраненно слушал, как под кроватью шуршит крыса, и ждал, когда парень внизу навоется и соизволит прийти сюда. Дождался. Навылся, чуть успокоился и начал звать:

— Лили! Ты где? Лили, отзовись!..

Я покосился на тело женщины и с грустью подытожил — это Лили. Парень внизу додумался до поисков, продолжая звать, поднялся по лестнице, вошел в детскую и увидел её. Вернее, их — Лили и того гнуса. Далее он повел себя крайне странно… Посмотрел на кроватку, скользнул равнодушным взглядом по малышу и как-то хищно замер, широко раздувая ноздри. Наклонился к полу, зачем-то заглядывая под кроватку, и нехорошо так ощерился, сузив глаза. Потом с гортанным рыком он перекинулся в черную собаку и ринулся в узкое пространство между полом и исподью, в следующий миг из-под кроватки выскочила крупная крыса и с писком рванула к двери. Кобелина, промахнувшись и едва не опрокинув кроватку, грохнулся на бок, тут же вскочил на длинные лапы и, как терьер, погнался за пасюком. Оставив меня в полном обалдении. Он чё, совсем кукухой поехал? Усвистел за крысой, оставив ребёнка одного???

Я и так-то был вздрючен по самое не могу, а тут ещё парень этот фокусы отчебучил! Короче, я взбесился. Ну, думаю, раз ты настолько особачился, придурок, что совсем утратил человеческий облик, то так и быть, живи и сдохни, как собака, кретин! И замораживающей магией вслед шандарахнул, навсегда превращая парня в черную дворнягу. Чтоб ему пусто было, блохолову несчастному! Убежал, понимаешь, за крысой, а ребёнка оставил!

Выплеснув свое раздражение, я повернулся к малышу — тот сидел и молча, недоуменно смотрел на дверной проем, в котором исчез тот, кто его бросил. Ох, маленький, прости, я так жалею, что не пришел раньше… Поверь, я бы очень хотел спасти твою маму! Прости, что я не знал. Просто, понимаешь, я вместе с тобой родился, и мне, как и тебе, всего год от роду, и это очень-очень мало для лагуна. Очень мало для полноценного понимания жизни. Я хоть и умный, и в речи без запинки шпарю, но успел познать только свой мир, сюда я в первый раз пришел, понимаешь, Гарри? Я твой Хранитель, это верно, но обычно подопечных так рано не убивают, и Хранители успевают подрасти, набраться опыта. Ну вот кто я сейчас, а? У меня и рогов-то ещё нет… Гарри, ты простишь меня?..

Гарри меня не слышал и не видел, жалобно помаргивал зелеными влажными глазками и продолжал неотрывно смотреть на дверь. Оставляю попытки достучаться до его сознания и тоже переключаюсь на дверь, услышав чьи-то шаги.

Он вбежал стремительно и остановился на пороге так резко, словно налетел на невидимое препятствие, тихо охнул и, ослабев, привалился к стене, не сводя остекленевших глаз с убитой женщины. Его лицо, лицо молодого юноши, вмиг постарело на сорок с лишним лет, за считанные секунды двадцатилетний паренёк стал выглядеть на шестьдесят. И побелел он так сильно, прямо сравнялся по цвету со стеной, к которой прислонился, чтобы не упасть. Из его горла спазмом вырвался стон:

— Лили…

Шагнул к убитой, опустился на колени, взял её трясущимися руками, приподнял и прижал к груди, закрыл глаза и, тихо плача, стал её укачивать… Я был просто пришиблен его горем, настолько сильным, всеобъемлющим оно было. Гарри тоже заплакал в своей кроватке, поддавшись нашему общему настрою.

Сколько это продолжалось, я не знаю, просто в какой-то момент в комнате появилось ещё одно действующее лицо — высокий седой старик. Он вошел быстрым летящим шагом, и я воззрился на него в робкой надежде, что он хоть что-то сделает… Старик мимолетно огляделся, отмечая всё, задержал взгляд на мертвом гнусе в черном балахоне, зачем-то посмотрел на мальчика и удивленно приподнял брови, потом нагнулся и подобрал палочку, выпавшую из руки убивца.

Я подобрался.

Старик шепнул:

— Приори Инкантатем…

Из палочки вылетели друг за другом три одинаковых заклинания — призрачные лучи Авад. Хмыкнув, дед убрал палочку во внутренний карман своего пиджака, наклонился к горюющему парню и взял того за плечи.

— Северус, пойдем, слезами горю не поможешь.

Но парень его не слышал, полностью уйдя в свою беду. Старик повторил настойчивей и громче:

— Северус, ты меня слышишь? Пойдем, ты здесь ничего не сделаешь.

Я расслабился, покивал — да-да, давай, уведи его отсюда, помоги хоть чем-то. Северус поднял голову и замутненными болью глазами посмотрел на старика, тоскливо выдавил:

— Она умерла…

— Да, Северус, она умерла, и ты знаешь — почему. Пойдем.

Старик снова потянул Северуса за плечи. Но тот, как не слыша, уставился на ребёнка и вдруг безотчетно рванулся к нему, захрипев:

— Это он виноват!.. Пустите.

— Тшш-ш-ш… — старик мягко, но твердо удержал парня от необдуманных поступков. — Пошли отсюда, Северус, ты ничем здесь не поможешь.

— Нет! — продолжал тот вырываться. — Я должен позаботиться о Гарри.

Мой ворсистый палец почесал пушистое ухо. Что-то я не расслышал — он позаботиться хочет о ребёнке или убить? Дед, похоже, тоже озадачился несоответствием его мнений. Заговорил сердито и властно:

— Северус, не заставляй меня применять силу! Пойдем отсюда, с минуты на минуту сюда нагрянут мракоборцы. Как думаешь — они обрадуются, увидев здесь Пожирателя?

— Гарри… нужно позаботиться о Гарри… — слабо трепыхнулся Северус.

Вздохнув, дед оглушил Северуса, нажав на какую-то точку на горле парня. Тот безвольной куклой распластался в его руках. Перехватив его поудобней, старик выпрямился и с отвращением посмотрел на мальчика в кроватке. Злобно проворчал:

— Я сам позабочусь о Гарри, Северус, кого-нибудь пришлю за ним завтра вечером. Может быть…

После чего вышел из комнаты, унося на руках бессознательного Северуса. Я в полном опупении машинально последовал за ним. Внимательно смотрел за тем, как он выкручивает черные ручки у колонки и железной плиты на кухне. Зашипел газ. Завоняло тухлыми яйцами. Моментально всё поняв, я опрометью бросился наверх, к ребёнку. И едва успел накрыть его щитом, параллельно задумываясь — а с чего это к нему такой спрос? Каждый второй мимо проходящий норовит его прибить.

Ну, что сказать… рвануло знатно. Дедок, похоже, к газу какое-то заклинание прибавил для усиления взрыва. Грохот стоял оглушающий, качался и проваливался пол, шатались и валились стены, некоторые особо крупные обломки пробились даже сквозь мой щит и вскользь задели меня и Гарри.

Для наказания злого колдуна у меня уже не хватало ни сил, ни желания, честно говоря — я упал духом. Стало как-то не до веселья, знаете… не до страстной азартной мести, для которой, как ни крути, нужен гонор. Сейчас меня снедала апатия и обида — было очень жалко себя и Гарри. Это что ж у него за враг-то такой? Сначала маньяк вперся, убил отца и мать, самого ребёнка, к счастью, не сумел — я успел вовремя. Потом вроде как друг семьи пришел, парень-собака, по идее он позаботиться о малыше должен был, так нет, за крысой ускакал, кобель ветреный! Затем третий. Вообще непонятный, рыдал над женщиной, к мальчику вроде был расположен, а вот старик… Тот все точки над «i» расставил — младенца чуть не добил. Кстати, как ты тут?