Дочь полка. Часть 3

– Я всё сделала, Маш, – сказала она. – Там Попов…

Тут медсестра прервалась. Она увидела состояние подруги, Катю, повисшую на ней, и поняла, что что-то тут неладное. Алёна, насторожившись, посмотрела на девочку:

– Что случилось? – спросила она и кинула ушанку на нары.

Катя подняла голову со спины Марии Фёдоровны и пожала плечами. Маренко поспешила к ним:

– Маш! – села напротив на холодный грязный пол она. Девушка убрала волосы подруги назад. Тут её взгляд упал на фотографию, которую женщина до сих пор сжимала пальцами. Выражение лица Алёны сильно изменилось. Её будто током ударило. Медсестра резко повернулась к Марии и уже двумя руками обхватила её голову. – Маш! Что они сказали? Что они там сказали?

– Кто? Что сказали? – не понимала ничего Катя.

Маренко махнула рукой. Дело в том, что она наблюдала за той сценой издалека. Правда, девушка не слышала того, что сказал Летаев. Для неё это выглядело немного иначе: Мария Фёдоровна просто подошла к толпе, затем отошла назад и спустилась в землянку. Ну, отошла и отошла. Что тут такого? А того, что там случилось на самом деле, медсестра не знала. Мария Фёдоровна молчала. Эта стойкая женщина не сдаст даже тех, кто её обидел. Катя всё ещё не понимала, что происходит. «Да что такого здесь могло случиться, пока меня не было?» – негодовала она. – «Всё же хорошо было!» Алёна тоже ничего не отвечала. Она сидела перед Марией Фёдоровной и пыталась чего-то от неё добиться. Спустя некоторое время, девушка поняла, что это всё бесполезно. Немого проще говорить заставить. Неожиданно Маренко резко встала и схватила с нар шапку ушанку.

– Ты куда? – спросила Катя.

Но девушка, ничего не ответив, толкнула дверь и решительно вышла на улицу, оставив их одних. «Почему сегодня все так молчат?» – подумала девочка и снова вернулась к Марии Фёдоровне.

* * *

Алёна вышла из землянки и оглядела лагерь. Но ни Летаева, ни новобранцев не было. Она убрала в шапку волосы и отправилась дальше. Ей нужно было узнать, что произошло. Вот она – женская дружба. Многие говорят, что её не бывает, но это, конечно же, не так. Она есть и очень крепкая. Общение женщин, разумеется, отличается от мужского. Оно намного запутаннее и сложнее. Но всё же крепкая связь между ними существует и отрицать это бессмысленно. Маренко очень переживала за подругу. Чтобы этот человек расстроился? Да никогда! А ещё она достала ту самую фотографию, которую так старательно прятала и хранила. Алёну переполняло волнение. Мария Фёдоровна была для них, медсестёр, настоящей старшей сестрою, а порой, даже матерью. Именно эта женщина обучала врачебному делу их – неопытных, молодых и наивных девчонок. Тогда они только-только прибыли на фронт и постоянно терялись и путались. Именно она взяла над ними руководство. Именно она заступалась за них, утешала после первых боёв. Никто больше так о них не заботился! Девушке нужно было узнать, что произошло. А она узнает. Тут на её глаза попался Тимонов, который уже собирался спуститься в свою землянку. Но ему не суждено было это сделать.

– Сергей, постой! – крикнула Маренко.

Боец остановился и обернулся:

– Алёна, вы что-то хотели? – удивился он.

Девушка подошла к нему и схватила за руку:

– Поговорить надо, – сказала она и обернулась, – подальше от посторонних ушей.

С этими словами Маренко решительно потащила за собой ничего не понимающего Тимонова. Они отошли за одну из елей. Сергей испуганно наблюдал за медсестрой. Никогда раньше он не видел её такой серьёзной или даже злой. Самое что страшное, боец даже не знал, что сейчас с ним будет. Он раньше не попадал в такие ситуации. И зачем ей понадобился именно он? Что он сделал? Алёна ещё раз огляделась по сторонам, чтобы окончательно убедиться в том, что их никто не слышит и уставила пристальный взгляд на Тимонова:

– Говори, – произнесла она.

– Алёна, вы с ума сошли? – побледнел солдат. – Что говорить? Что я сделал не так?

– Что вы там такого сказали? – не отставала девушка. – Что вы такого сказали Марии Фёдоровне, что она теперь из землянки не выходит?

До Сергея, наконец, дошло. Он понял, чего от него хотят. Маренко пристально смотрела на него, практически не моргая. Чем дольше боец наблюдал за её реакцией и волнением, тем больше осознавал, что дело и правда серьёзное. Понимая, что от настойчивой Алёны ему никуда не деться, солдат, нехотя рассказал всю суть их разговора с ребятами, после которого женщина, как раз и ушла к себе. Рассказать пришлось и про Летаева. Но конечно же, новобранец постарался оправдать товарища, чтобы ему сильно не досталось. Всё-таки нечаянно всё это дело вышло. Не со зла.

– Но мы честное слово, не знали, что она там, – говорил он. – И обижать её никто не хотел. Так получилось.

Маренко стояла и не знала даже, что ответить этому любопытному идиоту. Нельзя такие вещи обсуждать. Нельзя! Ох уж этот Летаев. Ничего же не знает, а язык за зубами не держит! Конечно, если бы он был в курсе жизненных обстоятельств Марии Фёдоровны, то никогда бы в жизни не заикнулся о таком! Не удивительно, что она так отреагировала. Столько времени это держит в себе, столько молчит об этом, а сейчас просто не выдержала. Слова Фёдора послужили последней каплей. Теперь всё стало понятно.

* * *

Сорокин выдохнул густой дым от папиросы. Огромное облако табачного дыма полетело, не спеша, куда-то в сторону. Иван открыл свой карманный, потрёпанный жизнью блокнот и перевёл папироску из одного уголка губ в другой:

– Эх, Саня-Саня, – сказал он, – сколько ты мне работы оставил сегодня.

Солдат пробежал взглядом по синим строчкам, оставленные сточенным карандашом, и захлопнул блокнот. Он окинул взглядом лагерь. Фронтовая жизнь шла полным ходом, впрочем, как и всегда. Все работают, куда-то спешат, о чём-то переговариваются. Суета – вечная спутница жизни на войне. Как же Сорокин уже устал. Сегодня приходиться работать за двоих. Тут он заметил Горнееву, возвращающуюся в медпункт. Девушка несла какие-то большие белые тряпки. Скорее всего, это были простыни для раненых. Но Ивану было не до постельного белья. Ему нужна была сама медсестра. Он быстренько засунул блокнот в карман и поспешил к девушке:

– Василиса! – позвал девушку он. – Подождите секунду!

Горнеева остановилась и подобрала простыни ближе. Она подождала пока Сорокин к ней подойдет и спросила:

– Что-то не так, Иван Михайлович?

– Вы не знаете, случайно, где Мария Фёдоровна? – поинтересовался тот. – Я хотел бы ещё раз поговорить с ней по поводу раненых и тех, кого нужно госпитализировать.

– А-а-а, – протянула Василиса и обернулась на свою землянку. – Она пока не может подойти. Её лучше сейчас не трогать.

– А что случилось? – удивился Иван. – Чувствует себя плохо?

– Можно и так сказать, – проговорила та. – Она сегодня выйдет в медпункт. Всё будет хорошо, – тут она оживилась. – О раненых, кстати, можете спросить у Маренко. Она замещает Марию Фёдоровну.

Так Сорокин и сделал. Дела ждать не будут, особенно, если они касаются таких важных вещей. Вот он и отправился в медпункт. Искать Алёну долго не пришлось. Она заканчивала делать перевязку Георгию Литвинову. Бедолагу ранило в бою в грудь, но жив остался. Повезло ему – Смерть обошла его стороной в считанных сантиметрах. Осколок замедлило удостоверение, которое было у него в кармане. Вот какая полезная штука – документы. Такая книжка красноармейца была даже у Кати. Правда, в строфе, где указывается звание и должность, написано, что она воспитанник третьего батальона. После случая с Литвиновым, девочка осознала всю ценность этой маленькой книжечки. Она и спасти от гибели может. Наконец, медсестра закончила с перевязкой, и она вместе с Сорокиным направились к столу, где и лежали все бумаги о раненых. Девушка вздохнула и убрала пряди волос за уши:

– Вам нужны списки тех, кто у нас госпитализируется? – уточнила она.

– Да, – кивнул тот. – У вас же новые прибавились?

– Прибавились, – перебирала листы Алёна. Она сдула прядь волос с носа и тихо проговорила сама себе. – Куда же она их положила?

– Понимаю, – улыбнулся слабо Сорокин, – я тоже сегодня на замене.

– Она заслужила отдохнуть, тем более после…, – тут Маренко резко замолчала, понимая, что сказала лишнего. Она продолжила искать нужные бумаги.

Но поздно. Иван уже насторожился. Что это значит «тем более, после»? После чего?

– И всё же, что случилось? – понизил голос он. – Алёна, я знаю Марию Фёдоровну. Она, даже будучи полуживой, будет здесь стоять и лечить наших ребят. Не такой она человек, чтобы по пустякам отлучаться. Я сам за неё уже теперь волнуюсь. И, если перейти на формальности, я заместитель командира. Я должен знать, что происходит в лагере. Случилось что-то серьёзное?

Маренко молчала. Она понимала, что нужно всё рассказать. Хотя, девушка старалась не распространять это по батальону. Но от Ивана ничего не утаишь, тем более, он заместитель командира. А это значило, что она просто обязана доложить о состоянии солдата, хоть и медицинской службы:

– Дело в том, – прошептала она и обернулась, чтобы никто из раненых её не услышал. Но те даже внимания на них не обращали и продолжали заниматься своими делами. Алёна вернулась к теме. – Летаев нечаянно её задел.

– То, что они в блиндаж свалились сегодня, я знаю, – сказал тот.

– Нет, задел не так.

– А как тогда? – нахмурился Иван. – Обидел чем-то?

– Нечаянно, – кивнула медсестра. – Сказал, что мужа у неё нет. И добавил, что на его месте уже сбежал бы от неё давно. Что-то в этом роде. Вот она и расстроилась.

– И что с того? – не понял Сорокин. – Из-за этого убиваться? У неё же есть муж. Я читал её документы.

– Так дело в том, Иван Михайлович, что он уже как три года пропал без вести, – прервала его девушка и добавила. – И до сих пор о нём ничего неизвестно. Жив или нет.

Сорокин помрачнел:

– Пропал?

– Знала об этом только я и другие медсёстры, – продолжала Маренко, не обращая внимание на раздумья Сорокина. – И то мы узнали случайно. Танкист он. Опасная профессия, – она вздохнула. – Поэтому и письма ей не приходили никогда – не от кого получать. А когда Летаев про это сказал… Видимо, она уже не выдержала просто. Маша столько это ото всех скрывала. Постоянно закуривала, да замалчивала своё горе. Мне кажется, она его до сих пор ждёт.

Глава 9

«Отложившийся разговор»

Дверь медпункта тихонько приоткрылась и оттуда медленно вышла Катя. Она глубоко вдохнула свежий лесной запах и подняла голову к серому небу. Всё… Наконец, работа для неё закончилась. Как же девочка уморилась, пока помогала медсёстрам, сколько надышалась спёртым воздухом. Блиндаж редко проветривают, точнее, практически никогда. Зима же на дворе. Вот, если бы было хоть чуточку тепло – тогда да. Нет, летом всё-таки лучше. И в землянках свежее, не мёрзнешь, а ещё не нужно наряжаться, как капуста. Катя поправила съехавший ремень на большой зимней телогрейке и стала подниматься наверх.

* * *

Летаев сидел неподалёку от пустых посылок и всматривался в глубину густого белого леса. Фёдор повернулся к одному из ящиков. В глаза сразу бросилась чёрная, старательно выведенная от руки надпись, которую уже успел слегка присыпать снег: