Черно-белый оттенок нежности

Она никак не могла уснуть, ворочаясь с боку на бок в жесткой сырой постели, пропитанной запахом плесени. Мрачные тени покачивались на стенах, словно невидемые враги, обступавшиее ее со всех сторон. Полная луна равнодушно заглядывало в забранное тюлью окно, искожающее ее серебристый свет. Она пошарила рукой по кровати в поисках Мира, но его не было. Куда он мой пойти в такой час? Этот вопрос лишь промелькнул в ее голове, уступая место непрошенным мыслям о пленниках. Встав с кровати и нащупав в темноте платье, она быстро оделась и покрыв волосы шелковым платком, вместо хиджаба, выскользнула в приоткрытую дверь. Путь ее лежал ни в гостинную, из которой она могла попасть только в полисадник перед домом, а к черному ходу, из которого вела дверь на задний двор. Ей вдруг мучительно захотелось глотнуть свежего ночного воздуха, пронизанного ароматом трав с едва уловимым оттенком далекого костра, почувствовать дуновение прохладного вертра на своем лице.

Пройдя через ванную и оказавшись в крошечном предбаннике, она нащупала ключ в выемке над дверью и с легкостью открыла дверь, ведущую на улицу. Отчаянно нырнув в темноту, она оказалась на скотном дворе, утопающем в чернильных красках ночи. Вскинув голову, она нашла взглядом идеально круглый, мерцающий матовым светом диск луны, зависший у нее над головой и долго смотрела на него немигающим взглядом, словно пытаясь рассмотреть что-то невидимое на поверхности земного спутника. Полная луна всегда напоминала ей человеческое лицо, глядящее на на нее с легкой укоризной или невысказанной печалью. Невооруженым глазом ей были видны темные впадины лунных кратеров, казавшиеся ей пустыми глазницами печально взирающего на нее существа. Луна безмолвно говорила с ней на языке печали, посылая молчаливые импульсы на землю и заставляя людей подчиняться ее незримой воле. Но сейчас она была холодная и чужая, словно ее только что нарисовал на ночном небе неведомые художник, сделав неестественно яркой, но забыв вдохнуть в нее жизнь. Эта луна, казалось ей не той, которую она видела раньше, которой могла часами любоваться в детстве, представляя себе ее вымышленных обитателей. Она потеряла счет времени, стоя с запрокинутой головой и зачарованно глядя на ночное светило, полностью погруженная в свои невеселые мысли. Из задумчивости ее вывел душеразжирающий крик, внезапно разрезавший темноту ночи и показавшийся ей оглушительным в окружающей тишине. Она вздрогнула и перевела взгляд вперед, до боли в глазах вглядываясь в темноту перед собой. Через несколько минут крик повторился и она поняла, что он доносится из под навеса, отделяющего основной дом от хозяйственных пристроек. Осторожно, стараясь не шуметь, она скользнула через двор, приближаясь к небольшой кирпичной пристройке, использовавшеся как летняя кухня. В крохотном узком окошке под потолком горел тусклый свет, а внутри слышались голоса и смех, чередующиеся с дикими криками. По голосу она поняла, что кричала девушка. Ее воображение тут же нарисовало страшную сцену избиения пленницы. От этой мысли она невольно содрогнулась. Приблизившись к стене, отделяющей кухню от заднего двора, она огляделась в поисках чего нибудь подходящего. Неожиданно ее взгляд, успевший привыкнуть к темноте наткнулся на груду пустых деревянных ящиков из под картошки, небрежно сваленных в кучу в углу под навесом. Очень осторожно она взяла один из ящиков и поставив на землю напротив окна, встала на него, вцепившись руками в карниз и немного подтянувшись, чтобы достать до запыленного окошка. Когда ей все-таки удалось заглянуть внутрь, она смертельно побледнела и нервно стиснула рот рукой, едва сдержав душивший ее крик ужаса и отвращения. Увиденная картина навсегда запечатлелась в ее воспаленном мозгу, намертво отпечатавшись в самой сетчатки глаз. Несколько обнаженных мужчин склонились над наспростерным на холодном каменном полу телом девушки. Ей не удалось рассмотреть ее достаточно хорошо из за тел, нависших над ней, словно коршуны над своей добычей, лишь обрывочные участки бледной кожи и спутанные светлые волосы мелькнули перед глазами. Девушка отчаянно сопротивлялась железной хватки нескольких мощных рук, вцепившихся в нее со всех сторон и намертно пригвоздивших к полу, но с каждой минутой ее сопротивление становилось все слабее, а крики все тише, пока она окончательно не умолкла, громко вскрикнув напоследок. Ее последний крик безжалостно поглотила тишина, невозмутимо окутав все вокруг привычной пеленой сна.

Некоторое время она неподвижно стояла на земле, обхватив себя руками за плечи и нервно дрожала, пытаясь остановить наворачивающиеся на глаза слезы. Но с каждой минутой звенящая тишина все сильнее давила на барабанные перепонки, грозя разорвать их, как взорвавшаяся неподалеку бомба. Когда стало совсем невыносимо, она заставила себя отлепиться от стены, к которой прислонилась, чтобы не упасть и снова встала на ящик, поднявувшись на руках, чтобы заглянуть в окно. На этот раз картина сменилась. Мужчины надевали брюки, беззаботно переговариваясь и смеясь, а девушка так и осталась неподвижно лежать на полу, с запрокинутой головой и разметавшимися по лицу волосами. Между ее ног медленно расползалась лужа неестественно красной крови, красноречиво свидетельствующая о жестоком групповом изнасиловании.

Не в силах больше смотреть на это, она спрыгнула с ящика, едва не разбив себе голову в темноте и опрометью бросилась на задний двор, подальше от этого ужасного места. Она пересекла двор и толкнув покосившуюся деревянную дверь выбежала в тонувший в чернильной темноте огород, наткнувшись на толстый ствол орехового дерева. Ее душили рыдания, которые она больше не могла сдерживать, а перед глазами стояла недавно увиденная ужасающая картина. В голове билась единственная мысль – они убили ее. От этого желудок скручивался внутри в тугой узел, мешающий дыщать и причиняющий боль. Она хотела закричать, но крик застрял в горле, в следующую секунду она почувствовала болезненный спазм в желудке и согнулась пополам, словно тряпичная кукла, из которой вдруг вынули стержень. Ее стошнило прямо под ствол старого дерева, а его широкие, раскидистые кроны, бережно скрыли ее от посторонних глаз, укутывая в теплый саван забытья.

Первым ее порывом было найти Мира и рассказать ему о том, что она только что видела, но слабые отголоски здравого смысла останавливали от этого шага. Не в силах признаться в этом даже самой себе, она боялась его… Боялась его реакции на происходящее. Где-то в глубине души она не была уверена, что он не поощряет действия своих людей, что встанет на ее сторону. И хотя его не было в тот момент на кухне, она живо представляла его среди тех мужчин, обступивших свою жертву словно стая голодных шакалов.

В следующую секунду она испугалась собственным мыслям. Как она могла думать так про Мира? Про человека, который заставлял ее сердце биться быстрее, человека, который пробудил в ней любовь?

Неужели она считала его монстром, способным насиловать и убивать женщин?

Ее мысли лихорадочно метались из стороны в сторону, из крайности в крайность, не в силах остановиться на чем то конкретном. Она не знала что ей делать. С одной стороны хотелось как можно скорее найти Мира и все ему рассказать, с другой, она ловила себя на мысли что не хочет с ним встречаться. Не здесь и не сейчас. Но куда она могла сбежать посреди ночи находять высоко в горах и не имея возможности самостоятельно попасть в город?

Она сделала несколько глубоких судорожных вздохов, усилием воли заставляя себя успокоиться и решительным шагом направилась к дому, мысленно готовясь к предстоящему разговору.

Она нашла Мира в небольшом палисаднике за домом, огорожденном от улицы невысоким шиферным забором. Он расслабленно сидел у догорающего костра в компании нескольких парней. Они неторопливо курили и тихо переговаривались, неотрывно глядя на теплое оранжевое пламя. Медленно, словно во сне, она приблизилась к костру, оставаясь незамеченной. Ее все еще трясло от увиденного, руки дрожали так, что она обхватила ими себя за плечи, чтобы попытаться скрыть свое состояние. Когда на нее, наконец, обратили внимания, она изо всех сил пыталась остановить, готовые выступить на глазах слезы.

– Ты только посмотри кто к нам пожаловал!

Весело воскликнул один из парней, присвистнув и подмигнув ей.

Мир, сидевший к ней спиной, резко обернулся и смерил ее изучающим взглядом. Он хотел что-то сказать, но заглянув ей в глаза, передумал и нахмурился.

– Почему ты не спишь?

Спросил он, после минутной паузы, в течении которой она стояла не шевелясь, завороженно глядя на медленно догорающее пламя.

– Я… я…

Она хотела что то ответить, но голос дрогнул и сорвался, выдавая ее состояние.

Не сводя с нее взгляда, Мир встал и неторопливо подошел к ней, оказавшись так близко, что она могла чувствовать на щеке его теплое дыхание.

– Что с тобой? Ты, как будто, привидение увидела.

Тихо спросил он, глядя на нее изучающим взглядом.

– Твои люди....

Начала она, но запнулась....

– Там…

Голос предательски дрогнул и слезы оглушительным фонтаном брызнули из глаз, воскрешая в памяти только что увиденную картину.

– Она мертва… мертва… они убили ее…

Невнятно бормотала она, не в силах остановить душившие ее рыдания.

– Кого убили? О чем ты говоришь?

Недоверчиво спросил Мир, обменявшись многозначительными взглядом с другими парнями.

Она хотела что-то произнести, но не смогла, захлебываясь рыданиями и ненавидя себя за слабость.

– Наверное она имеет в виду Хаса и Магу.

Откликнулся один из парней, презрительно сплюнув под ноги.

– Только не говори мне что они…

Начал Мир, но наткнувшись на взгляды друзей замолчал и неопределенно махнул рукой.

– Узнай в чем там дело.

Равнодушно бросил он одному из парней и тот тотчас же скрылся в темноте. Остальные, обменявшись взглядами с Миром, незаметно скрылись в доме, оставив его наедине с ней.

Ее все еще била дрожь и душили рыдания, хотя слез уже не осталось. Она громко всхлипывала, вздрагивая всем телом и дрожа, как осиновый лист на ночном ветру.

– Они изнасиловали и убилии ее!

Выкрикнула она и отшатнулась от него, когда он попытался обнять ее.

– Успокойся и объясни что ты имеешь в виду.

Спокойно произнес Мир, хотя спокойствие давалось ему с трудом.

– Твои люди! Я видела это собственными глазами! Та девушка… Она …

Она замолчала, не в силах подобрать нужные слова и подняла глаза на Мира. Впервые за все время их знакомства в ее глазах полыхал гнев. Он не мог не заметить этого и на его тонких обескровленных губах проступила едва заметная улыбка, не предвещающая ничего хорошего.

– Если ты имеешь в виду нашу очаровательную пленницу, то уверяю тебя, никто не собирается ее убивать. Во-первых потому что она все еще ценный товар и что то подсказывает мне что за нее удастся получить неплохой выпук. А во вторых, я не воюю с женщинами.

С этими словами он очаровательно улыбнулся, отчего вызвал у нее еще больший гнев.