Безликий

Ли изящно проигнорировала мой вопрос, кинув на меня свои злые глазки, желая, как мне показалось, оторвать какую-нибудь деталь от моего лица.

– Я поняла. – Резко остановившись и повернувшись ко мне, сказала она. – Я в-с-е п-о-н-я-л-а. – По буквам, чтобы я мог ее услышать, расслышать, вслушаться, чтобы я мог осознать и почувствовать всю ситуацию.

…Вызвали оболтуса школьника к доске. И начал строгий, злой, несдержанный учитель спрашивать его домашнее задание. Стоит бедняга перед классом, ничего не знает, не учил, не пытался даже, а лицо, каждая его жилка, каждая прыгающая веснушка вглядывалась в класс, искало помощи, искало ответа. Не знал ничего школьник – по вскинутым бровям, по круглым глазам было понятно, по растрепанным волосам. Такое лицо я хотел обратить к моей Ли. Школьное, озорное, ребяческое, лицо, которое можно простить, оставить ему домашнее задание на следующий урок. Вру, вру – я не нравлюсь сам себе за свои выходки. Все я знал, все понимал. Знаю, знаю, моя Ли, все понимаю…

Одним лишь цепким коготочком Ли зацепилась за мой палец, за самый его кончик и тянула, тащила. Она не оглядывалась больше на меня, не пыталась дотянуться до меня губами. Все спешила куда-то, сворачивала, по закоулкам, по неведомым тропам, терялась, металась как хищный зверек в клетке. Ли – две буквы и множество эмоций, куда ты, к чему такая спешка-то?

Коготок, цепкий, острый, такой не отпустит, не оставит.

Любовь – это самое прекрасное на свете чувство.

Любовь – это когда просыпаешься с тобой рядом, и пока ты спишь, я взъерошиваю тебе волосы. С вечера попросила помыть посуду, я очень устала. Захожу на кухню, а там, в раковине, гора тарелок, чашек, ложек и вилок. Я злюсь, думаю, что сейчас залечу в комнату, разбужу тебя и буду кричать, вопить, ругаться. Залетаю, а ты спишь, мой родной, любимый. И нет сил ни будить тебя, ни трогать. Только подхожу и ласково целую.

Любовь – это когда совершаешь вещи вопреки всему, что против твоей любви.

Любовь – это взаимно и вместе, иначе – это болезнь.

Любовь – это необъяснимо больно, когда тебя не любят лишь за то, что ты полюбила.

Так говорила мне Ли в самые сокровенные, нежные минуты. Это были ее понятия, ее опыт, ее переживания жизни, ее первая любовь. Я все запомнил. Она словно острым клинком вывела каждую букву на моей коже. Раны зажили, зарубцевались, оставив после себя бледные шрамы. Иногда я вожу рукой по ним и по буквам вспоминаю мою Ли.

Мы неслись с ней неведомо куда. Она впереди, я сзади. И только цепкий ее коготочек не давал нам расстаться.

Меня кто-то позвал, знакомый голос песней пролился за спиной. Голос, мой любимый голос, голос любимой. Я остановился. Нельзя было оглядываться. Голос прошлого, струящийся, обдававший всего меня теплотой, заставлявший мое сердце мальчишеское биться быстрее в груди, он звал меня, манил своим струящимся перезвоном…

Оглянулся…

За спиной никого не оказалось. Я всматривался в прошлое, щурился, озирался по углам. Никого не было. Голос больше не звал, мой любимый голос – пропал.

Ли ушла.

В руке остался ее цепкий коготок. Она отпустила меня, воздушного, почти прозрачного, невесомого. Вот, он, я. Слева от меня маячило мое прошлое, в котором любил я. Справа от меня убегало мое будущее, в котором любили меня. Вот, он, я – в настоящем, прижавшись к стенке, сижу, дышу, привыкаю. Настоящее, в котором не оказалось места для любви. Один. С острым коготочком на шее, талисманом. На перепутье…

Скверная девчонка

– Купи мне шоколадку! Я хочу шоколад! – монотонно вдалбливала эти слова мне моя маленькая, скверная девчонка.

Я покорно терпел это жужжание над своим ухом, когда мы не спеша ходили по большому супермаркету и покупали продукты. Сейчас я никак не мог найти банку тунца, а спрашивать ленивых продавцов мне не хотелось. Во мне проснулся спортивный интерес найти ее самому. И тут снова:

– Купи мне шоколадку!

Я пристально посмотрел на нее, пытаясь выдавить из себя хоть капельку злости. Не получилось:

– Мне кажется, я что-то слышал. – И начал игриво искать того, кто мне это сказал.

– Глухомань, купи шоколадку!

– Ан, нет. Показалось. – Ухмылка проскользнула у меня по лицу, и я продолжил катить тележку. «Да где же этот тунец!?».

– Если ты не купишь мне шоколадку, то я обижусь! – сказала моя скверная девчонка и в характерной позе остановились на месте, надув свои пухленькие губки.

– Валяй! – ответил я и удивился, что получилось довольно правдоподобно.

Честно, я купил бы ей хоть тысячу шоколадок и привез бы их на золотой тележке, но эта девчонка уже села мне на шею. Я всегда исполнял ее прихоти, и мне было так приятно это делать. Шоколадки каждый день в магазине, всякие безделушки и тому подобное – это в порядке вещей, и каждый день она так радовалась этому как в первый раз. Для этого нужен был как минимум природный талант. И мне становилось безумно хорошо. Но сегодня я захотел ее немного проучить. Немного поиграться с ней. Посмотреть, что она предпримет и быстро ли сдастся.

– Всего лишь маааааленькая шоколадка, и ты не увидишь моего гнева.

«Вот чертовка. – Подумал я. – Пользуется запрещенными приемами, а именно – угрозами физического и психического насилия».

– Сегодня никаких шоколадок! – Мягко сказал я, – А то одно место слипнется.

– Ах, вот, как?! Ну ладно, ладно… – В ее глазах я прочитал решительный настрой, готовый к не менее решительным действиям.

Она резко повернулась на триста шестьдесят градусов и чуть не упала. Я издал смешок, а она, не оборачиваясь, упрямо зашагала прочь. Было так страшно ее отпускать одну, но она же не совсем маленькая, тем более это она избрала такую стратегию. Пусть идет.

«Боги, да где же этот тунец!?» – В очередной раз подумал я.

– Здравствуйте, – обратился я к работнику супермаркета – где у вас тунец в банках продается?

– Идите вон к тому стеллажу. – Она ткнула пальцем в нужном направлении.

– Спасибо.

– Мужчина, может, вам подсказать, где продается шоколад? – Спросила она и начала смеяться – Почему бы вам не купить ей шоколад? Вы кажитесь таким бессердечным, разве так можно?

– Ох, – вздохнул я – эта ваша женская солидарность… Почему продавцы одни женщины, где мужики? Кто меня поддержит? Знаете, это, в конце концов, не справедливо. – Сказал я и с улыбкой двинулся навстречу тунцу.

– Если что, то шоколад в третьем ряду справа. – Крикнула продавец мне в спину.

«Ох, да кому вы рассказываете? Я наизусть знаю, где продается шоколад в каждом магазине в этом городе» – Подумал я и улыбнулся.

В этот момент по громкоговорителю, который нормальные, я подчеркиваю – НОРМАЛЬНЫЕ люди используют для объявления пропавших детей или там телефона, или кошелька с документами, объявляется:

– Господин, (называют мое имя и фамилию), купите шоколад для вашей любимицы. Повторяю, … – И то же самое.

Я даже забыл, что пошел за этим тунцом и всем видом пытался не выдать себя. Курсировал среди стеллажей с продуктами как завербованный шпион, как подлый изменник Родине или дезертир. Машинально сгорбился и шагал на цыпочках. «Она и вправду чокнутая. Всегда добивается своего. Но не в этот раз» – Заключил я и решительно пошел на кассу, сбросив с плеч шпионские эполеты и не забыв прихватить тунца в холодной, жестяной банке.

– Мужчина, это не вам было сказано купить шоколад? – Спросила меня продавец.

– Ой, нет. – Солгал я и выложил ей нужную сумму за покупку.

Начал собирать все продукты в пакеты и подумал о том, что все же на сегодня слишком много женщин обиделось на меня, а всего лишь то из-за шоколадки! Наверное, все дело не в ней. «Забота и внимание – это жизненно необходимый кислород для любой особи женского пола» – Почему нам так не писали в учебниках по биологии? Это ведь важно, это должен знать каждый! С другой стороны, что за вздор я думаю?

– Ага! – подлетела ко мне моя скверная девчушка. – Ты все же купил мне шоколад? Скажи, что купил! Ну… – какой у нее был вид, переполненный искренней надеждой: я так в детстве подарок от Деда Мороза ждал…

– Нет, мое мнение непреклонно.

– Ну… все! – Она злобно кинула на меня свои хитрющие глазки и вылетела из магазина.

– Мужчина. Как вам не стыдно? – сказала продавец и отдала мне сдачу. – Если вам так жалко денег, то давайте я куплю ей этот шоколад. Мне, в отличие от вас, не жалко.

– Спасибо. Деньги у меня водятся, и не стоит лезть в воспитательный процесс. – Прикрикнул я.

Продавец недовольно фыркнула и обиженно отвернулась. Я зашагал с пакетами к машине с мыслями, что я МУЖИК! НЕ ВСЕ ЭТО БАБАМ УПРАВЛЯТЬ НАМИ. МУ-Ж-ИК!

На пассажирском сидении, скрестив руки на груди и выпятив свои обиженные губки, сидела моя скверная девчонка, устремив свой взгляд в одну точку. Она не обратила на меня никакого внимания, когда я составлял пакеты в багажник и даже, когда сел к рулю. Я смотрел на нее неотрывно и ждал ответной реакции. Но все было напрасно.

– Слушай, хватит дуться. Разочек без шоколадки не так уж и страшно. – Я говорил это так мило, что даже сам Сатана простил бы меня, но моя спутница была непреклонна. – Значит, обида, так?

– Да.

Я немного посидел, подумал и решил, что все же надо ей раскрыть свои карты. Тем более мне как-то не по себе стало от своей проделки. Я и вправду похож на бессердечный сухарик.

– Ладно, сознаюсь. Я купил тебе шоколад, когда ехал на работу. – Повернулся на заднее сидение и вытащил из кармашка пиджака Швейцарскую плитку элитного шоколада. – Это моя компенсация за сегодняшний спектакль. – Сказал я и очаровательно улыбнулся.

Ее глаза смягчились, уголок рта немного дернулся, готовый расползтись в улыбке. «Как хорошо, что она больше не сердится» – успел подумать я.

– А ты и правда думаешь, что я сегодня не ела шоколад? – Очень тихо и хитро спросила меня моя девчонка и рукой сжала пустую коробку.

Не скрою, я удивился:

– Какая же ты! …

– Какая?

– Вот… такая вот, – ответил я, и мы вместе громко залились смехом от наших проделок и от нашей хорошей жизни.

Я завел машину, включил первую передачу и подумал: «Наверное, это странно, когда мы уже взрослые», и тронулся вместе со своей скверной, любимой девчонкой домой. В наше счастливое будущее.