Крепкий орешек

— Это та часть, которую ты помнишь больше всего? Ширина плеч? — рассмеялась я.

— Ты та, кто описала их в первую очередь.

— Я пыталась передать, как угрожающе он выглядел с моей точки зрения на пляже. Это придало истории дополнительный уровень интриги.

— И всё же, я готова поспорить, что такой парень не будет сидеть субботним вечером и лизать марки со своей мамой. — Рейчел закончила раскладывать выпечку и взяла свою коробку. — Уф, остаток утра я буду украшать кексы для вечеринки в доме престарелых. Как ты думаешь, кто он, этот человек, который заполняет окно?

— Я предполагаю, что кто-то, кому нужно было снять дешёвое жилье. Вероятно, просто какой-нибудь серфер или парень, проходящий мимо на пути к большим волнам и лучшей погоде на пляже. Этот коттедж выглядит так, как будто один хороший порыв ветра может разрушить его. Я думаю, что там никто не жил уже много лет.

Я прошлась по кафе и начала стаскивать стулья со столов.

— Ты должна подойти и поздороваться или поприветствовать. — Рейчел вышла из-за прилавка. — Тебе, должно быть, любопытно посмотреть, как он выглядит вблизи. Я знаю, что это так.

Я опустила стул на пол и задвинула его под стол.

— Наверное, так и нужно сделать. Я имею в виду, просто на случай, если у него возникнут какие-нибудь вопросы о районе. Это было бы самым вежливым поступком.

— Ага. Очень вежливым, — подмигнула она. — А затем ты сможешь осмотреть его с головы до ног, чтобы увидеть, простираются ли эти впечатляющие плечи до самых ног. Я ухожу отсюда. Меня ждут голые кексы. — Она послала мне воздушный поцелуй, проходя мимо со своей пустой коробкой. — Доброе утро, а я буду присматривать за угрожающими незнакомцами со смехотворно широкими плечами.

Я усмехнулась. Мои улыбки было нелегко завоевать в такое утро, как это, но Рейчел была той, кто знал, как проникнуть под поверхность и заставить меня временно забыть всё из прошлого.

Перевернув табличку «открыто», я выглянула в окно. Туман рассеивался, и казалось, что скоро засияет солнце. Это помогло бы. Солнечный свет всегда был лучше мрака.

Глава 3
Леджер

Я оставил коробку из бетона, гробницу двенадцать на двенадцать, где мне пришлось делить пространство с другим человеком, и я провёл свою первую неделю на свободе, прячась в однокомнатной лачуге, которая была ненамного больше тюремной камеры, в роскоши и комфорте. Мне больше не нужно было мыться и срать в той же комнате, в которой я спал, и когда я выглядывал в окно, там не было решёток. На самом деле, передо мной открывался бесконечный вид на мир, или, по крайней мере, мир, который простирался на многие мили, прежде чем остановиться на линии горизонта. Но я начинал чувствовать себя своим собственным надзирателем. Мне нужно было выбраться отсюда. Мне нужно было найти работу. Подвиг, который казался почти невозможным с тюремным прошлым.

Была середина утра. Туман рассеялся, оставив после себя голубое небо. Я протянул руку, откинул волосы назад и завязал их так, чтобы они не лезли мне в глаза. Когда я впервые попал в тюрьму, меня обрили почти налысо — стандартная процедура, чтобы избежать заражения вшами. После этого я позволял шевелюре расти долго, слишком долго. Мой первый доллар был потрачен в парикмахерской, где я сидел в кресле и смотрел на своё застывшее отражение и вдруг обнаружил, что не могу расстаться со своими волосами. Длина была символом того, как долго я застрял в адской дыре, и напоминанием о том, что я никогда не хотел возвращаться. Парикмахер, старик, который рассказывал о своём собственном многолетнем пребывании за решёткой, помог мне найти компромисс. Он укоротил мне волосы на висках и по бокам, оставив верхнюю часть длинной.

На склоне холма перед домом среди растений торчали рассохшиеся деревянные доски, самодельная лестница на песок, которой, как и домом, годами пренебрегали.

Я добрался до пляжа. Даже под голубым небом свежий, холодный воздух окутывал берег. Я посмотрел в сторону её дома. Это был маленький коттедж, в лучшем состоянии, чем мой, но только благодаря нескольким мазкам краски и кускам деревянного сайдинга. Она посадила ряд цветов вдоль задней части здания, и их вид заставил меня улыбнуться.

В этот час она должна была быть на работе, и не было никакого шанса столкнуться с ней. Это помогло вытащить себя из дома. Я ещё не был готов. Я не был готов встретиться с ней близко, лицом к лицу. На самом деле, я задавался вопросом, наберусь ли я когда-нибудь смелости представиться.

Пляжные домики всех форм, размеров и стоимости усеивали холмы, нависающие над берегом. Некоторые из них были заколочены и тихи, как трупы, ожидая лета, чтобы вдохнуть в них жизнь. Другие были шикарными и ухоженными пляжными виллами, похожими на те, что можно увидеть на обложке журнала. Я побрёл по плотному песку в направлении пирса. По обе стороны от него выстроились магазины и торговцы. Но в такой прохладный день поздней осени, как сегодня, он был почти безлюден.

Я добрался до начала пирса и сел на первую ступеньку, чтобы вытряхнуть обувь.

— Здесь есть хороший прокат велосипедов, который позволит вам избежать попадания песка в обувь, — раздался сверху грубый низкий голос.

Я прикрыл глаза от солнца, но все равно смог разглядеть только силуэт мужчины, который был полноват и стоял немного кривобоко, как будто одна нога была короче другой.

— Может быть, в другой раз, — крикнул я в ответ и закончил обуваться.

Я поднялся по трём ступенькам на вершину пирса. Его деревянные доски, побелевшие и хрупкие от солнца, тянулись на сотни ярдов над тёмно-синей водой.

— Даже есть один достаточно высокий для таких, как ты. — У человека, рекламировавшего прокат велосипедов, был длинный седой хвост и борода цвета соли. Его рубашка с цветочным принтом туго обтягивала огромный круглый живот. У него был красочный ассортимент велосипедов на выбор.

Однобокость, которую я видел в его силуэте, была более заметна вблизи. Мой взгляд скользнул вниз к ноге под краем его шорт. Я старался не пялиться, не показывать реакции, но мои социальные навыки притупились за месяцы, проведённые с людьми, которые подумывали о том, чтобы ударить тебя по голове подносом с едой в дружеской беседе за обедом. У мужчины отсутствовал значительный кусок икры, и что бы ни делали врачи, чтобы залатать его, это было неудачей.

— Это был укус акулы. — Его голос был глубоким и раскатистым, как у человека, катающего шар для боулинга по барабану.

— Вау. Это, должно быть, было страшно. Извини, я не хотел пялиться.

— Почему, чёрт возьми, нет? Все так делают. И я солгал. Это была не акула. Это была гремучая змея.

— Чёрт. Одинаково страшно.

Он взял свой стакан с содовой, отпил немного и глубоко вздохнул.

— Нет, ещё одна ложь. У меня их целая куча. Особенно нравится использовать их на дамах. Звучит лучше, чем реальная история, которая заключается в том, что я поцарапал ногу о ржавый трактор моего отца и не ухаживал за раной. Пошло заражение. Вся моя икра была размером с баскетбольный мяч, и только тогда я потащил свою упрямую задницу в отделение неотложной помощи. Был близок к тому, чтобы потерять всё это чертово дело. Понимаешь. Не так захватывающе, не так ли?

— У реальной истории тоже есть свои достоинства, — рассмеялся я и кивнул.

— Третья самая глупая вещь, которую я когда-либо делал.

— Третья? А какие первые две?

— Первая жена и вторая жена, только не в таком порядке. Вторая жена была чокнутой. — Он поднял кулак и показал один палец, а затем второй.

Мы оба рассмеялись.

— Я никогда не видел тебя здесь раньше. Кстати, меня зовут Майк. — Он протянул свою мясистую руку. Мне потребовалась секунда, чтобы вспомнить, что рукопожатие было частью внешнего мира.

— Леджер. Приятно познакомиться, Майк.

— Леджер, я такого раньше не слышал.

— Да, очевидно, это было семейное имя. Со стороны моей мамы.

— Тогда тебе повезло. У меня был приятель в армии, который тоже носил фамилию. Это был Динкл. Лично я думаю, что они могли бы позволить этой фамилии умереть вместе с родственником, которому она принадлежала.

— Да, считаю, что мне сейчас действительно повезло.

Он вытащил сигареты и предложил мне одну. Я покачал головой. В тюрьме сигареты и травка стоили столько денег, что я понял, что без них легче обойтись. Некоторые из других парней были поглощены поиском способов сохранить свои привычки. Вместо этого я тренировался. Моё время во дворе, бег, отжимания и подтягивания были единственным способом сохранить рассудок. В противном случае тюремные стены, окружающие заборы из колючей проволоки и самоуверенные охранники с их дальнобойными винтовками могут заставить почувствовать, что вас поглощает чёрная дыра и что единственный выход — это смерть.

— Значит, ты служил в армии? — спросил я.

Он изо всех сил пытался зажечь сигарету на ветру и, наконец, затянулся достаточно сильно, чтобы кончик загорелся красным.

— Вьетнам. Водил танк. — Он прищурился от новой струи дыма, засовывая зажигалку в карман.

— Да? Я думаю, что это ставит истории о нападении акулы и укусе змеи в позорное положение. Ты должен начать с этого… с дам, я имею в виду.

— Ты думаешь?

— Да.

— Ты выглядишь как парень, который знает свой путь, когда дело доходит до женщин, так что мне придётся это запомнить. — Он глубоко затянулся сигаретой. — Ты здесь в отпуске?

Я покачал головой. Не было никакого реального способа описать причины, по которым я оказался в Роквуд-Бич. Я сказал первое, что пришло мне в голову.

— Я искал работу, и мне не везло в глубине страны. Так что я решил отправиться на побережье, чтобы посмотреть, может здесь более радужно.

— Вероятно, нет. Чем ты занимаешься? — спросил он.

Я уставился на воду. Гладкий бело-голубой парусник скользил по неспокойной поверхности, направляясь в открытое море. Мысленно я перебрал свой список навыков. Он был не особо впечатляющим.

— Я работал на заправочной станции, и я довольно хорошо разбираюсь в машинах. — Мой голос затих, чтобы быть заглушённым шумом волн внизу. Мой голос звучал жалко, и слово «неудачник» всё время крутилось у меня в голове.

Майк притих, и я почти ожидал, что он рассмеётся.

— Как долго ты был вне дома?

— Прошу прощения? — Я посмотрел на него.

— Не хотел совать нос не в своё дело. Просто ты выглядишь как человек, который забыл, каково это быть здесь, в мире, за тюремной решёткой. Если, конечно, ты был не на космической станции. Или был?

— Я бы хотел.

— Да, я не думал, что программа астронавтов будет слишком увлечена всеми этими татуировками. Но мне они нравятся. У меня есть несколько своих сразу после Вьетнама. — Он закатал рукав рубашки. Пресловутая татуировка танцующей гавайской девушки середины века улыбнулась мне в ответ. — Не знаю почему, но по какой-то причине нанесение татуировок после войны было терапевтическим. Я имею в виду, я вернулся в лучшей форме, чем большинство моих приятелей. — Его смешок был похож на низкий рокот. — Конечно, так было до тех пор, пока я не встретил своего соперника с этим чертовым трактором. Но мой разум был довольно запутан. Там много такого, что никогда не сможет быть стёрто. Татуировки помогли. Не знаю, почему и как это объяснить.