Во всём виновата Грейнджер

***

Гермиона смотрела на Блейза и ждала, что вопросы посыпятся на неё, словно первый снег. Вроде бы ты его ждёшь, но точно не знаешь когда он пойдёт, так было и с вопросами её друга. Но Блейз лишь ухмыльнулся и, встав, пошёл в сторону кухни.

Она слышала, как он шепчет какие-то заклинания, звук посуды и ароматный запах. Гермиона скинула плед и пошла на этот манящий шоколадный запах.

— Это ребёнку, — весело сказал он и поставил большую кружку ароматного напитка. — А это мне!

— И с каких пор ты пьёшь кофе? — удивлённо спросила Гермиона.

— С тех пор, как моя жизнь перестала быть нормальной или наоборот.

— Что это значит?

— Это значит, что прежнего меня нет. Детка, я стал старше всего за несколько месяцев. И, знаешь, скоро эти месяцы превратятся в год. Как будто я прожил десять лет, вместо этих злосчастных месяцев, — он сказал это с грустью.

— Ты жалеешь Паркинсон?

— Нет, я жалею то, что упустил шанс, который мне был подарен однажды.

— О чём ты?

— Одна из девушек, тех, которых прокляла Паркинсон, была особенная. Я встретил её незадолго до этих событий и почувствовал что-то другое. Меня тянуло к ней и прежде, я не знал подобных чувств, не испытывал их. Я долго сомневался и не хотел расставаться со своим образом жизни. Я был категоричен и не хотел никого любить, отказывался привязываться, боялся этого, понимаешь? А потом…

— Что с ней? — перебила его Гермиона.

— Она была без сознания всё это время и только три недели назад очнулась. Никто из целителей не говорил сколько это продлится, но я не переставал всё это время верить в то, что в один день она придёт в себя. И она очнулась. Мало того, она вспомнила меня. А я боялся ей всё рассказать и до сих пор боюсь, правду обо мне и Паркинсон. Что я скажу? Что жил, не задумываясь о том, что рядом живые люди? Она помнит только Паркинсон, знает об этом деле от мракоборцев. Но мы не говорим об этом. Я не знаю как начать разговор. Как всё объяснить?

— Блейз, может и не стоит. Ты же рядом и это всё объясняет.

— Может ты и права. Самое главное, чтобы она жила, чтобы снова могла взять волшебную палочку и чтобы всё в её жизни стало как раньше, пусть и без меня.

— Блейз, милый, да ты полюбил, — Гермиона громко поставила свою кружку.

— Ты говоришь так, как будто я какой-то…

— Прости. Паркинсон изменила нас всех.

— Она преступница и, к тому же, сумасшедшая, — возмутился Блейз.

— Всё, что она сделала, привело нас сюда. Я жду ребёнка от Малфоя, а ты готов отпустить женщину, только чтобы она была счастлива и здорова.

Блейз улыбнулся и сделал глоток кофе, немного сморщив нос.

— Не мучай себя, тебе не нужно бодриться, — и она подвинула к нему свою кружку какао. — Пей, я знаю, ты любишь.

После этого она резко встала и схватилась за живот.

— Что там у вас?

— Ребёнок проснулся. Сегодня ночью мы крепко спали и он на удивление был спокоен и тих.

— Ну конечно, ведь ты была с ним.

Гермиона уставилась на него, как будто он сказал что-то обидное, что-то запрещённое, то, чего нельзя было произносить ни в коем случае. Девушка изменилась в лице и нахмурилась.

— Ты думаешь, я не знал? Я проснулся сразу, как ты ушла, даже камин не успел остыть, — и он засмеялся.

Гермиона вздохнула и снова села. Блейз пил какао молча, не смотря на подругу, давая ей время. Он знал, что, порой, ей необходимо подумать, собраться с мыслями и не трогал её, создавая вот такие тихие паузы.

— Иногда мне кажется, что я его знаю, и знаю больше, чем многие. А иногда, кажется, что это иллюзия. Порой, я думаю, что всё это – просто стечение обстоятельств и виной всему – проклятая родовая магия.

— Послушай, это просто страх. Все мы больны после войны и не каждый может выбраться из этого состояния. Почему ты ушла от него, ведь вы были вместе, так?

— Да, мы нашли способ, чтобы разорвать магию и этот способ – рождение ребёнка. А потом мы… Не знаю как он, но я утонула в нём. Понимаешь? И мне казалось, что он тоже счастлив. Мне казалось, что всё было по-настоящему, а потом, когда всё произошло, он стал холодным и я просто ушла. Сбежала, мне стало так страшно, что я ошиблась. Что ничего этого нет.

— Ты не говорила с ним?

— Нет, я испугалась. Наверное, я идиотка.

— Знаешь, — Блейз сказал практически шёпотом, — пока ты ещё беременна, то можешь списать это на гормоны. А вот потом тебе придётся признать, что ты идиотка.

Гермиона нахмурилась и фыркнула.

***

Драко медленно спускался по лестнице. Каждый шаг он обдумал, вытаскивая из своей памяти страшные картинки из прошлого. Вспоминал кабинет отца, терпкий запах в нём и людей, которые туда приходили. Их тёмные мантии и кожаные перчатки. Парень прикрыл свои веки и остановился. Одна нога зависла так и не опустившись на ступеньку. Даже сейчас он почувствовал этот запах, но только теперь он знал, что это был за запах. Запах смерти.

Вот уже целый месяц, перед тем, как спуститься на завтрак и взглянуть на свою мать, Драко вспоминал то, что вызывало у него отвращение, и то, что напоминало о прошлом, которого он не признавал. А всё для того, чтобы скрыть то счастье, то хрупкое, что с ним происходило. Скрыть его от всех глаз и даже от тех, которые были дороги. Потому что он свято верил, что счастье любит тишину.

Выдохнув тёплый воздух, Драко открыл глаза и уверенно пошёл вперёд. Войдя в гостиную, он видел, что на столе всё было подано, а мама сидела с идеальной осанкой, впрочем, как и всегда, даже в самые тёмные время. Как только парень вошёл, она повернулась и кивнула ему.

Вот уже месяц они вели этот молчаливый диалог. Ничего не говоря. Он знал, что, возможно, она догадывается о том, что он что-то скрывает или знает, что в их поместье каждую ночь приходит Гермиона Грейнджер и уходит до того, как рассвет вторгается в его спальню.

Драко молча взял свои приборы. Подняв свой взгляд, он встретился с женщиной проницательным взглядом и смотрел до тех пор, пока она сама не отвела бы его. Он не сдавался, словно пытался передать ей: «Всё хорошо! Дай мне немного времени, лишь немного, и я всё тебе расскажу. Я не хочу секретов, просто всё, что происходит, настолько хрупко… Мама, я боюсь это сломать, боюсь, что она снова уйдет, что что-то пойдёт не так. Ведь больше всего на свете я хочу, чтобы она осталась, чтобы они были со мной». И каждый раз Нарцисса опускала взгляд первой и принималась за трапезу, ничего не спрашивая. Словно понимала его без слов.

Они услышали шаги, одновременно. Нарцисса отложила приборы и повернулась в сторону входа. А Драко почувствовал, что его сердце забилось в трепетном ожидании. Шаги были глухие, степенные, и не могли принадлежать Гермионе, но он не задумывался об этом. Желанная картинка возникла перед ним и он увидел, как Гермиона входит в гостиную и, улыбнувшись, двумя ладонями крепко обнимает живот. Картинка дрогнула и, вместо возлюбленной, Драко увидел старого знакомого, того, кого он был рад видеть меньше всего.

— Доброе утро, — сказал Гарри и немного постояв на одном месте, сделал несколько шагов вперёд. — Приношу извинения, что снова вторгся в ваше утро и побеспокоил вас, но у меня есть новости и я подумал, что должен сообщить их прямо сейчас, — Гарри поднял руку и потряс каким-то свитком.

— Доброе утро, — тихо ответила Нарцисса. — Что у вас, Гарри?

Гарри остановился и немного нахмурился. Он даже не пытался скрывать свои эмоции и был удивлён. Обычно Нарцисса была гостеприимной, радужно улыбалась и всегда предлагала чай.

«Что же изменилось?» — подумал он, но, улыбнувшись, стал подходить ближе и, как только оказался около стола, посмотрел на Малфоя, который даже не удостоил его взглядом, а начал есть.

— Драко, — спокойно сказал он и это сработало, парень замер и даже перестал жевать.

Проглотив небольшой кусочек овощной запеканки, Драко оторвал взгляд от еды и посмотрел на Гарри.

— Что?

— Это, — Гарри снова потряс тем самым свитком, — приказ, распоряжение о том, чтобы с вашего дома было снято наблюдение и впредь путь через ваш камин Министерству будет закрыт. Теперь будет всё, как раньше, всех гостей вы будете приглашать сами. Отныне, я больше не приду сюда, если только ты меня сам не позовёшь.

На что Малфой фыркнул и, взяв салфетку, вытер рот, только после этого взяв свиток. Развернув его, он несколько минут смотрел на этот текст. Гарри даже казалось, что он не читает, а просто смотрит.

— То есть я свободен? — тихо спросил Драко.

— Да! Осталось несколько моментов. Тебе нужно будет явиться в Министерство…

— Чтобы получить новые условия?

— Нет, чтобы получить документы о том, что ты…

— Больше не пожиратель?

— Малфой, хватит меня перебивать. Твоё заключение закончилось и у Министерства нет к тебе никаких претензий. Теперь ты можешь распоряжаться своей жизнью сам. Да, есть моменты…

— Какие?

Гарри сдержался и выдержав паузу продолжил:

— Ну, например, ты не можешь выезжать за границу, в течение трёх месяцев. И это последнее ограничение.

— У меня будут проблемы с устройством на работу?

— Возможно.

— А ты говоришь, я свободен?

— Ты свободен! Поместье больше не твоя тюрьма, да и, в конце концов, зачем тебе работать? Ты как был богат, таковым и остался. Я не думаю, что…

— А как же ты, Поттер? Ты тоже богат, но ты работаешь.

— А ты хочешь работать в Аврорате?

— Возможно, — тихо ответил Малфой.

— Немного времени всё-таки должно пройти. Я постараюсь узнать все нюансы, обещаю.

Малфой на это кивнул.

— Пожалуй, я пойду. Приятного аппетита и он снова посмотрел на Нарциссу, кивнув, развернулся. И, не поворачиваясь, произнёс:

— Возможно, я лезу не своё дело. Впрочем, это моя подруга и у нас с Гермионой одна жизнь на двоих. И как бы пафосно не звучало, это действительно так. Все эти месяцы она словно сама не своя. Ей тяжело даëтся эта беременность и я вынужден тайно приглядывать за ней, потому что она постоянно находится в отвратительном расположении духа. И чтобы она не нервничала, стараюсь делать всё незаметно. Я не знаю что между вами произошло, но мне показалось что вы относитесь как-то иначе друг к другу. Думал, что многое поменялось и не вмешивался, но когда Гермиона оказалась беременной и одинокой, был шокирован. Да, я знал о вашем плане, но не думал, что он такой. Я не понимаю вашего…

— Поттер, у нас всё хорошо. Гермиона в порядке. Ты правильно сказал, не стоит тебе вмешиваться.

— Что значит “в порядке”? — Гарри возмутился и сейчас у него тон был намного выше, чем изначально и, повернувшись, он нахмурился. — Семь месяцев Гермиона провела в одиночестве, не вылазя из рабочего кабинета и ты считаешь, что это нормально?

— Шесть!

— Что? — переспросил Гарри.

— Шесть месяцев. Это было недоразумение. Я же сказал тебе: у нас всё хорошо.

Драко держался, он не хотел срываться на Гарри, ведь он был гонцом, который принёс хорошие новости и он не хотел вести этот разговор с матерью пока сам во всём не разберëтся. Парень хотел убедиться в том, что у Гермионы и малыша действительно всё хорошо и только после его рождения выяснить отношения с ней, той, кто каждый раз преподносит ему сюрприз. Но сейчас Гарри ворвался и всё нарушил, счастье любит тишину… Но это практически невозможно, особенно когда у твоей любимой такой вездесущий друг.