Мы встретились в декабре

— Не сказал бы, что мне это не нравится, но я никогда не смогу дать Элис то, чего она хотела, и… она милая девушка и все такое, но…

— Не та самая?

— Именно.

Роб выглядит задумчивым:

— Ну, ты не хочешь создавать с ней свое гнездышко. Я это пробовал, и вот я здесь, в сорок четыре года, живу в подвале с вами всеми.

— Что у вас случилось? — спрашиваю я.

— Ох, она мне очень нравилась, она была милой девушкой. Мы переехали сюда, когда я получил работу шеф-повара в моем первом ресторане, и когда все начало разваливаться, мы попытались исправить это, поженившись.

— И ничего не вышло?

Он качает головой:

— Не-а. Она уехала обратно в Глазго, а я переписал на нее маленькую квартирку, которая у нас там была. Чувствовал, что многим ей обязан.

— Так вот как ты тут оказался?

— Ага. Ни собственности, ни сбережений, ни гроша за душой. Но я все равно предпочел бы это, чем застрять в браке, где мы оба были несчастны. Тебе серьезно должен нравиться человек, с которым ты будешь, а не «просто хочу снять с него штаны».

— Ты прав.

— Да, — Роб пристально смотрит на меня. — Помни об этом. Это важно.

Внезапно в комнату врывается Бекки.

— Что тут творится? — спрашивает она.

— Просто мужской разговор, — Роб приподнимает брови.

— Ох. Божечки, точно, футбол и все такое дерьмо, — Бекки смеется, глядя на экран, где показывают расписание футбольных матчей на выходные. Это довольно хорошее прикрытие.

— Ага, что-то в этом роде, — говорит Роб.

— Что ж, у меня кое-что припасено, если вы не заняты. Клиент только что доставил огромный ящик вина в знак благодарности, так что, думаю, нам следует отпраздновать тот факт, что мы дожили до конца недели — при условии, что никто из вас сегодня вечером ничем не занят?

— Не-а, — говорю я. — Ну, я планировал лечь пораньше и немного позаниматься. Но вам не потребуется много усилий, чтобы убедить меня поработать над заданием утром.

— Или днем, если у тебя будет похмелье. Но это хорошее вино, — говорит Бекки, доставая бутылку из ящика, — и я сегодня читала статью, в которой говорилось, что от дорогого вина не должно быть похмелья, так что мы можем это протестировать. Роб, ты с нами?

— Ага.

— Не работаешь? — удивленно спрашиваю я.

— Растянул лодыжку, — он указывает на ногу, которая лежала на столе. — Не могу стоять дольше пяти минут, а по выходным на кухне такая суматоха, что я становлюсь обузой, поэтому меня отправили на пару дней домой по болезни.

— Мы можем устроить вечеринку, — сказала Бекки, выглядя очень радостной. — Я только что закончила помощь в деле, которое, похоже, будет передано в Высший суд, и мы выиграем его.

Она выглядит торжествующей и возбужденной, на ее лице такое же выражение, какое я видел у хирурга ранее, когда они успешно завершили операцию по шунтированию. Это было странно — вместо того, чтобы вызвать у меня зависть, это лишь подчеркнуло тот факт, что я ни капельки не скучаю по юриспруденции. Заметьте, я и хирургом быть не хочу.

— Эй, — зовет Бекки, поднимаясь по лестнице. — Вы вообще тут? — она открыла вино и сует бокалы всем в руки. — Кто-нибудь сегодня что-нибудь слышал от Джесс?

— Думаю, она вернется через несколько дней, — я потягиваю красное вино. На вкус оно дорогое, и это тот сорт, который пьется слишком легко, особенно после такой недели, которая у меня была. Я откидываюсь на спинку стула и кладу ноги на кофейный столик.

— Жаль, что ее здесь нет, — сказала Бекки, когда Эмма спускалась по лестнице. Я увидел ее через открытую дверь гостиной. Она одета для ленивого домашнего вечера в обрезанные джинсы и пушистый серый кардиган поверх крошечной белой майки. Она на мгновение замолкает.

— Эти перила серьезно ужасные, — говорит она.

— Вообще все вокруг рушится, — говорит Бекки. — Кто-нибудь разбирается в ремонте?

— Завтра посмотрю, — говорит Роб.

— Твоей ногой? — Бекки смеется.

— Моими глазами.

— Имею в виду, стоит ли тебе заниматься ремонтом дома в твоем-то положение?

Он усмехается:

— Знаю, что ты имела в виду. Обещаю, все будет в порядке.

— Алекс, хочешь добавки? — Бекки наливает еще вина в мой бокал и протягивает один Эмме.

— В следующую субботу у Джесс день рождения. Мы должны сделать что-нибудь, чтобы подбодрить ее, — Бекки сворачивается калачиком на диване рядом с Эммой и Робом.

— Хорошая мысль. При условии, что она, конечно, не занята, — говорю я.

Я не упоминаю о наших планах как-нибудь вместе прогуляться в ближайшее время. Вообще-то, я ничего не слышал от нее со вчерашнего дня, что странно. Обычно она отправляет сообщения с глупыми шутками или делится увиденным, что, как она знает, рассмешит меня, хотя сейчас в главных ролях появился Джеймс, из-за чего, очевидно, она немного поутихла.

— Я немного не в курсе. С Джесс все в порядке? Что случилось? — Эмма смотрит на Бекки.

— Ох, ее бабушка заболела, и ее не было дома. Разве ты не заметила?

Эмма качает головой:

— Я была так занят работой, что подумала, что мы просто какое-то время не пересекаемся.

Странно, как мы все можем жить вместе днями, даже неделями, не видя друг друга слишком часто. Я наблюдаю, как Роб болтает с Бекки о том, как приготовить идеальный чили, обсуждает рецепты в Интернете, спорит о том, является ли темный шоколад идеальным дополнением или отвратительным. Эмма ловит мой взгляд и поднимает брови к небу.

Мы смотрим дерьмовый триллер «Нетфликс» и еще выпиваем вина. Выхожу взять закуски, осознавая на полпути по Олбани-роуд в магазин на углу, что, определенно, чувствуется, что зима наступает слишком рано, и простой футболки и джоггеров уже недостаточно, чтобы согреться. К тому времени, как я возвращаюсь домой, мои пальцы на руках и ногах ледяные, а в гостиной пусто.

— Главный секрет в нарезке, — Роб готовит очень вкусное блюдо из овощей с острым перцем чили и измельченной говядины. Бекки стоит рядом с ним, отмеряет рис в кувшин и кипятит чайник.

— Они снова готовят для соревнования, — говорит Эмма, передавая мне вино.

Мы наблюдаем и ждем, пьем и болтаем. Они хорошо работают вместе, несмотря на постоянные подшучивания и полуспоры, и без четверти полночь, все мы в значительной степени абсолютно пьяны, садимся ужинать на уютной полуразрушенной кухне.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Джесс

7 октября, Борнмут

Сейчас полночь. Джеймс вернулся в Лондон, а я осталась еще ненадолго из-за операции и потому, что хочу убедиться, что с бабушкой Бет все в порядке, прежде чем уеду. Люди на работе были очень добры — думаю, потому что они знают, что она мне как мама. Я сказала, что возьму неоплачиваемый отпуск, но получила ответное электронное письмо с просьбой не глупить. Мне все же придется работать в два раза усерднее, когда вернусь. Тем временем доктор и медсестры продолжают говорить нам, что с ней все будет в порядке, и что у нее все хорошо, но, похоже, для меня не имеет значения, сколько раз я это слышу.

Хочется написать Алексу, чтобы он успокоил меня, пускай скажет, что с ней все будет в порядке, и что я ни о чем не должна беспокоиться. Я не могу больше брать отгулы на работе. Не положен отпуск по уходу за бабушками и дедушками, даже если они тебя вырастили. Я лежу, уставившись в потолок в маминой квартире, смотрю, как бегут часы, которые громко тикают на каминной полке, и задаюсь вопросом, засну ли я хоть когда-нибудь.

Алекс

7 октября, Лондон

— Доброе утро.

Мои глаза, которые медленно и осторожно открывались при мучительно ярком дневном свете, распахиваются в шоке от звука голоса у меня над ухом.

Я снова закрываю их и морщусь, потому что думаю, что, возможно, мне это показалось. Но потом я открываю их, и нет, рядом с моим лицом на подушке чье-то лицо. И вообще это не моя подушка. От нее слабо пахнет розами, а солнечный свет из окна падает не под тем углом.

Эмма переворачивается на бок и приподнимается на локте, а ее спутанные волосы падают вниз. Она слегка приподнимает покрывало, и я понимаю, что у нее голые плечи, а это значит, что, скорее всего, остальная часть ее тела тоже обнажена.

Я напрягаю свой мозг. Мы были на кухне, ели что-то с чили в лаваше, и там было вино, и…

— Мы допили остатки текилы. Поиграли в приставку. Разве ты не помнишь? — говорит Эмма, явно видя мое смущенное выражение лица. Она же выглядит невозмутимой.

— Я…

Смутные воспоминания о том, как Роб и Бекки дрались на будто мечах деревянными ложками. Танцы. Играла музыка. Ко мне медленно возвращается осознание.

— Ощущаю себя трупом, — весело говорит Эмма. — Слава Богу, у меня сегодня выходной. Не хочешь пойти куда-нибудь позавтракать, чтобы прийти в себя?

Мгновение я лежу неподвижно, пытаясь собрать все воспоминания воедино. Роб жонглирует лаймами. Бекки куда-то исчезает — вероятно, чтобы вырубиться из-за переизбытка вина и текилы. Какое убийственное сочетание. Я слегка ерзаю в постели. Такое чувство, что мой мозг оторвался от земли и бьется о череп.

— О боже, — говорю я.

— Ты в порядке? — спрашивает Эмма.

У меня наступает ужасный момент прозрения. После исчезновения Бекки, Роб бросил мне лаймы, когда выходил из комнаты, прихрамывая на свою кривую лодыжку. А Эмма сказала:

— Если жизнь дарит тебе лаймы, то пей текилу, — и мы прикончили бутылку, и…

Черт возьми. С какой стати я позволил своему чертову либидо затащить меня за шиворот вверх по лестнице в спальню Эммы?

— Мне правда жаль, Эм, — говорю я, вылезая из кровати и хватая свои боксеры и джинсы, которые кучей валяются на полу. — Я не могу этого сделать.

— Позавтракать? — она поворачивается ко мне лицом, садится в постели и кутается в одеяло. Она выглядит так, будто только что проснулась после полноценного восьмичасового сна. Если бы это был кто-то другой, у него хватило бы приличия выглядеть как с похмелья.

— Нет, — я подтягиваю джинсы, застегивая ширинку. Моя футболка вывернута наизнанку и висит на прикроватной лампе. Черт возьми. — Я о нас, — говорю я приглушенным голосом из-под футболки, когда натягиваю ее. Я не такой. Я не хочу таким быть. Дело не в Эмме — она мне очень нравится, и ни в ком-то другом тоже. Просто…

— Да ладно тебе, Алекс, — говорит Эмма холодным голосом. — Я не прошу твоей руки и сердца. Мы просто напились и у нас был секс.

— Тсс, — говорю я, прикладывая палец к губам.

Эмма мгновение смеется, а затем смотрит на меня так, словно оценивает, слегка приподнимая подбородок, ее глаза почти незаметно сужаются:

— Джесс тут нет, не волнуйся.

— Что? Ты о чем?

— Ни о чем, — она переворачивается, ложится на спину и смотрит в потолок. — Просто мимолетный комментарий.

— Между мной и Джесс ничего не было.

— А я и не говорила, что было.

Чувствую себя полной задницей.

— Это просто секс, Алекс, — говорит она ясным голосом, когда я открываю дверь, чтобы уйти. Чувствую, как мои щеки краснеют. Я так дерьмово отношусь ко всей этой истории с отношениями/без отношений.

Что-то должно измениться. Я встаю под душ, пуская почти холодную струю, чтобы попытаться смыть похмелье и паршивое чувство, что выставил себя идиотом. После этого беру ключи и телефон и выхожу под осенний моросящий дождь. Я захожу в кафе в Маленькой Венеции, по пути забирая газету с недвижимостью у агента и сижу, размышляя о ценах на дома, пока мой кофе не остывает и мне не приходится заказывать другой.