Ну ты и дура, Лиза!

К радости всех, были найдены множество ценных вещей - несколько мешков с малышовыми вещами (что они там, Лиза и так знала), сломанный трёхколёсный велосипед, кое-какая хозяйственная утварь, переселенная во двор - дырявое ведро, треснувшие памятные пластиковые табуретки, коробки с позабытыми игрушками, доски неизвестного происхождения и назначения. Шурик, удивлявший Лизу эти два дня своей хозяйственностью, предложил сколотить из них столик в их комнату.

- Я же буду учить уроки! - сказал он с гордостью. И Лиза подумала, что совсем не знала, хочет ли сын учиться, ходить в школу, учить эти самые уроки...

Когда наконец узкая маленькая комнатка была очищена от хлама, Лиза, внимательно отслеживавшая все Сашины вещи, убедилась, что Варя была права. Свитеров, зимней одежды, обуви, самых громоздких, объёмных вещей, дома не было, а то, что оставалось, было не жаль и выбросить. И новые трусы с картинкой тоже, кстати, не нашлись.

Заехавший на следующий вечер Вовка-сосед привез и собрал двухярусную кровать. Найденные в кладовке доски приладил к подоконнику, сделав вполне сносное рабочее место для будущего школьника, на стену рядом навесил скромную полочку и прикрутил крючки для одежды возле двери.

- Ну вот, парни! - как всегда громко и жизнерадостно пророкотал он. - Теперь у вас отдельный угол. Хозяйствуйте!

И довольный то ли хорошо сделанной работой, то ли отсутствием Сашки, потопал домой.

Усталость этих двух дней и осознание своей слепоты отзывались физической и душевной болью. Лиза лежала на топчане и ковыряла душевную рану - вяло пыталась подсчитать сколько денег приносил муж ей в последние месяцы. Без бумаги и карандаша получалось плохо. Пришлось пересилить себя и сползти за писчими принадлежностями. Так, да ещё и с календарём, дело пошло быстрее. День за днём Лиза отматывала назад последний месяц, второй, сколько могла - предыдущие. И горечь всё больше и больше накрывала её.

Даже если брать за базовую ту цифру, которую Саша озвучил как официальную зарплату, да вычесть процентов двадцать тех, что Лиза вспомнить не смогла, да учесть оплату проезда до их садового товарищества, он приносил далеко не всё. Но ведь была ещё и та часть, которая в конверте, в кармашек, в виде шоколада и коньяка...

Календарь помог и ещё в нескольких подсчётах. Рожать через три месяца - это первое. Шурику в школу через пять - это второе. А третье ...

Неужели Варя всё-таки права? Неужели Саша уже давно не живёт с ними, а только создаёт видимость? Ну ладно, нехватка пары футболок или свитеров, это ещё можно как-то понять - оставил на работе в шкафу, но зимние вещи?.. Как их вынести из дома незаметно? А Лиза не могла припомнить, чтобы муж носил большие сумки. Его обычный спортивный рюкзачок, может пакет. Но большие сумки? Или он каждый раз по чуть-чуть уносил? То пару ботинок, то лыжные штаны... В таком случае, он давно готовился, и решение своё он уже принял? И принял уже давно... Глава 5. Глава 5. Саша появился как всегда ближе к выходным. Влетел в домик и, не сняв обуви, подхватил Лизу, обнял, стал целовать быстро и жадно. Глаза, брови, нос, щеки, губы... Она с заколотившимся от неожиданности сердцем стояла в его объятьях и таяла. Отошли на задний план и оказались завалены огромными, тяжелыми мешками со сладкими эмоциями все сценарии этой встречи, которые она готовила в его отсутствие, когда не было вихря этой ласки, этого нежного мурчанья 'Лиз-за!', этого обжигающего дыхания. Мозг отказал, желание вышибло все мысли, и она мгновенно стала мягкой и податливой. - Мама! Мама! Папа приехал! - ворвались Шурик и Пашка в комнату. - Ура! Папа сок привёз! Сыновья радостно скакали вокруг них, время от времени повисая то на одном, то на другом. От этой суеты было шумно и весело. Так же, как раньше. - А нам, - сказал Сашка со своей улыбкой, когда один уголок приподнят и от этого хочется его поцеловать, - пиво. И что с того, что оно вредно? В малых дозах даже водка полезна. Правда? - и подмигнул. Ну, Саша, ну сукин сын! И продолжил в самое ухо. - Ты скучала, милая моя? - Да, - так же тихо прошептала Лиза, поднимая глаза от его губ, и чувствуя, что пылает, как сухая трава, и глядит глаза в глаза, так что видно как 'дышит' его зрачок, такой большой в полутёмной комнате. Запекло и заломило, казалось, во всех косточках, а руки с трудом сдерживались от того, чтобы не начать жадно шарить по его телу. - Мама! Пойдём сок пить! Я возьму тёть Варины стаканы, ага? - Шурик был вне себя от радости и рванул в кухню, по пути хватая и подтаскивая табурет к навесному шкафчику. Лиза дернулась следом - всё в этом домике было ненадёжно. За шкафчик она бы не поручилась, а табурет был расшатан, и Шурик вполне мог об этом забыть. И ей стало немного жутко от того, что могло бы произойти. В первую очередь её ужаснуло, что, оборвись шкафчик, все чашки, тарелки и прочая с трудом нажитая посуда разобьются вдребезги. В следующее мгновение воображение нарисовало Шурика, лежащего под обвалившейся мебелью, его порезы, ушибы, кровь... Поэтому мгновенно и метнулась поддержать сына, так, что живот прихватило. От страха волоски на спине встали дыбом, и это подействовало лучше ледяного душа, весь огонь моментально пропал. Когда стаканы благополучно стояли на липком после обеда столе, наполнялись апельсиновым соком из пакета, а счастливые мальчишки нетерпеливо подпрыгивали рядом, Лиза вдруг осознала, что совсем не так она хотела бы встретить Сашу. Куда менее ласково говорила она с ним в своих мечтах, была строже и злее. А тут прямо расплылась киселём, тьфу! Саша уже весело переговаривался с Шуриком и Пашкой, поглядывая на жену лукавым глазом. Будто хотел сказать что-то смешное и в тоже время пошлое. Она щурилась, чувствуя, что снова тянется к нему - она и так была довольно возбудима, а с беременностью и частым воздержанием стала просто, как кошка весной. Хватало одного взгляда. Вот и сейчас губы мимо воли растягивались в улыбке, и опять горячело все внутри и начинала гореть кожа. Пока не захлестнуло, и пока Саша стоял от неё не очень близко, спросила слабеющим голосом: - Саш, а денег привез? Председатель уже два раза подходил, платить нужно, мы за полгода должны. Он стукнул себя рукой по лбу. - Ой, голова моя садовая, совсем забыл! Ты же мне в прошлый раз говорила! Точно. Забыл деньги, прости, милая! Привезу, обязательно привезу! - подал ей чашку с пивом (стаканов в их хозяйстве было два, и оба уже заняты соком) и обнял свободной рукой за плечи. Лиза ощутила его такой знакомый запах, тепло тела, силу развитых, но аккуратных, не бросающихся в глаза мышц. Ой, ой, ой! Поцелуй покачнул мир, опять всё внутри вспыхнуло, мысли вылетели из головы. - Лиз-за, как я соскучился! - он дышал неровно, горячо, а говорил низко и воркующее. Но прыгающие вокруг дети не давали расслабиться и унестись туда, куда так хотелось. Но, видимо, и к лучшему. Лиза отступила, пользуясь суматохой, в уголок и стала наполнять чайник водой. - Голодный? - спросила, ощущая как горячая волна понемногу откатывает и как становится прохладнее, но мысли с трудом отвлекались от фантазий весьма однозначного свойства. Недодуманная чуть раньше мысль, как назойливый комар, вертелась, но никак не давалась. Лиза вообще заметила, что с беременностью мозги стали работать хуже. Она где-то читала, ещё давно, что мозг беременной немного уменьшается, за счёт этого ухудшается память, снижается внимание и способность к концентрации. Хотя Варя утверждала, что это из-за нехватки витаминов. Задумчиво приложившись к пиву в чашке раз, другой, подумала: 'Кажется в пиве много витамина В, вот улучшить бы этим сообразительность'. Пиво перестало ей нравиться в эту беременность, да и вкуса она почти не чувствовала и поэтому чашку отставила, взгляд перевела на гостя - своего мужа. Какая иронии - муж в гостях. Он весело покрутил головой - нет, не голоден, и продолжил общаться с сыновьями. Так, что же она хотела? Очень сильные эмоции... До дрожи в руках. Негодование. Злость. Даже ярость? Вспомнила! Саша! Где деньги и одежда? Муж посадил себе на колени Пашку, и гладил по спине Шурика. Что им говорил, но Лиза не слушала, она смотрела. Внутри шёл кровопролитный бой: сердце кричало от желания любить, душа - от подозрения, что её обманули, и оба они боролись с разумом, который холодной логикой убивал наповал: все факты против любви, похоже, что её нет. Было очень больно и очень обидно, но тот же разум предлагал не торопиться, всё обстоятельно выяснить, а потом уж делать выводы и страдать. Шурик был так сильно похож на Сашу, что даже во рту становилось кисло, как после лимона. А Пашка такой смешной! Что-то лопочет непонятное. Они с Сашей всегда смеялись над этим его косноязычием. Только Варя неодобрительно качала головой и утверждала, что в три года уже можно к логопеду обращаться, не рано. Лиза только отмахивалась - где же денег столько взять? Да, деньги. Саша не привёз. В принципе Лиза могла бы и из тех, что заработала сама, отдать часть суммы, но тогда останется слишком мало на сборы в школу и на роддом. У неё после зимней сессии в университете был неплохой сезон: не успела она ещё до конца разделаться с курсовыми для пересдающих, как стали приходить заказы на дипломы, и она плотно и радостно засела за работу. Деньги никогда не бывают лишними, тем более в её положении. Но на беду, мальчишки болели будто соревнуясь друг с другом, и приходилось то и дело мотаться в город и покупать им лекарства. Антибиотики стоили вообще несусветно дорого, и она даже один раз давала, пока не стало лучше, а потом и бросила. Всё равно флакона двоих не хватило, что бы пропить полный курс. Ну хотя бы три дня. Только после того, как Варя, которой она радостно доложила о своем удачном лечении, чуть не вынесла мозг, рассказывая, что антибиотики пить нужно не меньше, чем написано в инструкции, а иначе привыкание-мутации-неэффективность и так далее. Одним словом, начал пить, так пей пять дней или семь, не то в следующий раз покупать придется более сильные средства, а они дороже. Поэтому, если Нина, жена Вовки-соседа, говорила, что нужен антибиотик, то Лиза покупала, если были деньги, и молча, душа в себе жадность, строго по схеме скармливала лекарство ребёнку. Нина считалась в поселке не то что доктором, а такой себе знахаркой местного разлива, поскольку столько уже перелечила бронхитов у своих восьмерых детей, что только по кашлю и дыханию могла сказать, когда можно так, на таблетках от кашля или травах вылечить, а когда без антибиотиков не обойтись. И за эту зиму Лиза сильно потратилась на лекарства. Хорошо, что обошлось без больниц. 'Потому как всяко может быть', - говорила такая же большая, как и её муж, Нина, только при всем излишке веса сохранившая некоторую грацию и пластику движений, и даже остатки былой красоты. Но не то было важно Лизе, много у неё денег или мало, а то, насколько Саша заботится о них. И ей очень не нравилась та сумма, которую Саша не довёз до них, растратив где-то по пути. Они - его семья, его ответственность! И дело было уже в принципе, просто хотелось узнать, на кого он тратит деньги там, в городе? Здравый смысл подсказывал - на Олю. А что-то внутри ныло надсадно, до боли о том, что надо дать шанс оправдаться, а потом простить, не заметить обмана. И ещё была его улыбка и этот его взгляд. Саша как раз поднял на неё глаза. Глаза были теплые, карие, крупные и выпуклые. Такие больше девочке подошли бы, такой томной восточной красавице, а не темно-рыжему парню, почти уже шатену. Саша улыбнулся. И улыбка у него была такая!.. Такая, после которой Лиза могла только броситься к нему и обцеловать его лицо, каждую темную веснушку, всего его, пахнущего жаром и шоколадом, и переполниться каким-то огромным щемящим чувством, похожим на нежность. Но Лиза с трудом сглотнула этот комок и спросила: - Саша, а где ты забыл деньги? - В каком смысле, милая? - удивился он, гладя её взглядом по лицу, шее, рукам и ласково улыбаясь. Лизе не хватало воздуха, она почти задыхалась, но всё же выдавливала из себя: - Ну где... ты их... забыл? Они у... Ольги хранятся? - лицо Саши на мгновенье затвердело, но тут же расслабилось. - На работе, милая, на работе! - сказал он проникновенно. - В шкафу, в массажном кабинете. Привезу я тебе денежку, привезу, не переживай! Не выгонит тебя председатель отсюда! - А где твои вещи? - Какие, Лизочка? - Сашина улыбка стала ещё шире и ещё теплее, он аккуратно спустил с рук Пашку, взъерошил волосы Шурику на макушке. - Зимние... вещи. Куртка... свитера... ботинки... Встал, подошел к ней, потянув за руку, поднял её, и превратил улыбку из ласкающей в распутную. - Пойдём, я тебе покажу, бесхозяйственная ты моя, - прошептал он медленно-медленно ей прямо в ухо. Лизу мелко потряхивало, хотелось потереться о его щеку, грудью о его грудь, прижаться к паху и... Но она кусая губы, отвела взгляд от него. Саша дотащил её до дверей комнаты-кладовки и отворил дверь. И глядя хоть и ласково, но не скрывая удовлетворения, или может это было торжество, пафосно произнёс: - Здесь, моя девочка сладкая. Лиза вопросительно склонила голову к плечу и прищурилась. Сашка, заметив её чуть похолодевший взгляд, оглянулся и замер. Пары секунд ему хватило, чтобы отреагировать: - О! Да вы тут без папки перестановку сделали?! Мальчишки, чье возбуждение от хоть маленькой и тесной, но своей личной комнатки только на днях улеглось, вновь взорвались фонтаном эмоций. Они опять повисли на отце, наперебой стали рассказывать, как мама нашла кровать-двухэтажку, как они вместе разбирали комнату, а потом с дядей Вовой собирали кровать. И про то, что скоро вместе с мамой они пойдут записывать Шурика в школу, покупать портфель, пенал и форму. Сашка обернулся к Лизе, снова улыбаясь так, что ей самой хотелось улыбнуться в ответ. - Ты моя хозяюшка! - обнял он её за плечи одной рукой, а теплой ладонью другой провел по щеке, едва касаясь кожи, так, что все волосинки на той половине тела встали дыбом. Глаза его двигались по её лицу, как будто он хотел впитать каждую её черточку, как будто любовался и не мог налюбоваться. Лиза закусила губу. Либидо, либидо, как же ты некстати! Некоторые Варины высказывания по этому поводу свидетельствовали о том, что у неё, например, всё намного спокойней. Это же подтверждали кое-какие разговоры, подслушанные в университетской физкультурной раздевалке, где девчонок всегда было много, а места - мало, и потому все, даже очень тихие разговоры, легко улавливались. Получалось, что другим было достаточно редко и чтобы времени много не занимало, какими бы неутомимыми ни были их парни или мужья. И если обычно Лиза тихонько радовалась тому, что всегда легко воспламенялась и готова была получить свою долю удовольствия с Колей ли, с Сашей ли, то сейчас она откровенно страдала от своего невовремя проснувшегося сексуального аппетита. Ей нужно было серьёзно поговорить с мужем, а тело рвалось отдаться мужику, который явно намекал на то, что он тоже не прочь. Она встряхнула головой, пытаясь обдумать сложившуюся ситуацию сквозь липкие мысли. Первой в голову стукнулась полусумасшедшая идея, что Саша так говорит, будто считает, что она потратила все деньги на кровать, а теперь выпрашивает у него ещё. Лиза не столько понимала, что скорее всего всё не так, сколько чувствовала, но ухватилась за это чувство вины. Оно было неприятно, и из глубины души моментально поднялась волна возмущения. Лизы и не подумала с ней бороться, а оседлала эту волну и понеслась на ней в атаку. - То есть то, что я сама обустраиваю наш дом, кажется тебе ненормальным? - Лиза практически физически ощущала, как у неё раздувается капюшон разозлённой кобры, и радовалась, потому что влечение под таким напором отступило. Хотя, Лиза знала это точно, дальше станет ещё тяжелее, ведь такие всплески тушились только одним единственным способом... - Я нашла эту кровать совершенно бесплатно! Договорилась с Вовкой-соседом, чтобы он её привёз, а потом - чтобы собрал, кормила его, бугая здорового, чтобы как-то отблагодарить, вычищала тут хлам, надраивала всё, а получается, что я растратила те крохи, что ты мне принёс прошлый раз, на какие-то глупости? Сашка, видя, что Лизу понесло, поджал в бессилии губы. Нужно было срочно обнять, прижать к себе, зацеловать так, чтобы у неё закончился воздух и немедленно уложить её на топчан. Но, во-первых, она его к себе близко не подпускала, а во-вторых, рядом стояли растерянные сыновья. И первым делом нужно было эвакуировать их. - Шурик, бери Пашку и марш на улицу! - не глядя, вынул из кармана мелочь. - В магазин, за булками, быстро! Мальчишки растерянно потянулись к двери, снова и снова оборачиваясь на мать. А она продолжила наступать на горе-мужа: - Где твои вещи? А? Твоя зимняя куртка, свитера, теплые джинсы? Где, в конце концов, трусы, которые я тебе недавно подарила! Где? - Лиза, кошка ты моя дикая, - медленно делая маленькие шажки, он пытался приблизиться к ней, - там же, где и деньги, на работе, в шкафу! - Врёшь! Всё ты, собака, врёшь! Ты у неё живёшь, у этой с..ки! - Лиза, как чуткий зверь такими же медленными шагами отступала, уворачиваясь от его объятий. - Лизочка, девочка моя сладкая! Я всё ещё не могу решить, я правду тебе говорю! Она меня пытается привязать, и на одну работу ко мне приходит, и на другую, но тебя я люблю больше! Дай мне время, кошечка моя! - он снова и снова пытался ухватить её за руку, но Лиза с удивительной для её фигуры грацией выскальзывала. - У, псина! Пошел вон отсюда, сволочь! Вот когда решишь, с кем жить будешь, тогда и приходи! А пока проваливай! Это мой дом и твоего тут уже ничего не осталось! Даже сыновья не твои, слышишь?! Саша закусил губу. Но понять от чего, было невозможно: от того ли, что Лиза что-то поняла или от того, что говорила ему неприятные вещи. Но спорить сейчас он в любом случае не решился. - Лизанька, ты ошибаешься, кошечка! У меня много одежды на работе! - И стираешь её ты тоже на работе?! - у Лизы в глазах горело что-то страшное, такое, как бывает у взбешенной дикой самки, когда она готова биться на смерть. Женщина хохотнула, видимо, представив, как муженёк стирает в рукомойнике свои носки, футболки или даже джинсы. Сашке стало жутковато и он стал спиной вперёд продвигаться к выходу. - Лиз, я скоро приеду опять, я привезу деньги. Слышишь? У нас всё будет хорошо! - и сокрушенно качнув головой, с горестной миной поспешно вышел из дома. Лиза видела в окошко, как Саша своим лёгким пружинящим шагом быстро прошел через зароставший молоденькой травой дворик, выскочил за калитку. Его яркая зелёная курточка мелькнула сквозь почти голые ветви деревьев. И всё. Вернётся ли? А в голове у неё обрывками фраз крутились остатки того бешенства, которое потихоньку утихало вместе с бурным дыханием человека, только что вынырнувшего из глубины. Хотелось кричать вслед, чтобы он убирался, чтобы выметался, чтобы больше и на порог не показывался, хотелось растерзать его, пинать ногами и бить кулаками изо всех сил. Хотелось рыдать у него на груди, целовать его удивительные глаза и его улыбку, от которой всё женское в ней становилось на дыбы и рвалось в бой, хотелось обнять и не отпускать... И это противоречие рвало её изнутри так, что тело крупно потряхивало. Она медленно опустилась на топчан и заплакала. Сначала тихо, глотая слёзы и легонько покачиваясь из стороны в сторону, вздрагивая плечами, а потом зарыдала, закрыв ладонями лицо и сотрясаясь уже всем телом. Ушёл! Ушёл! Она его выгнала? Да. А он ушёл. Зачем она это сделала? Хотела же просто поговорить. Он теперь не вернётся! Зачем? Зачем выгнала? Лиза лежала на боку, неловко подогнув руку, и плакала, плакала, плакала... Сыновья пришли, весело переговариваясь, и застав мать одну и рыдающую, испуганно затихли. На цыпочках подошли и стали гладить по плечам, волосам, по коленке. Пашка тоже заревел, а Шурик поджимал губы, совсем как Саша, но держался. Только приговаривал: - Мама, мам. Не плачь! Слышишь? Не плачь, тебе нельзя! Мам! Ты хорошая, мама! Не плачь! - потом потянул за руку. - Вставай. Пойдём, умоешься. Нельзя тебе реветь, ты же большая, мам! Лиза с трудом встала и, вздрагивая от рыданий, поплелась к рукомойнику в кухоньке, то и дело цепляясь за углы и мебель. Шурик подвёл её к крану, открыл воду и притянул мать пониже. Она долго умывалась, держала лицо в холодной воде, в ковшике из двух своих ладоней. Неприбранные волосы падали в воду и, намокнув, свисали прямо в раковину. Шурик пытался их подобрать и заправить назад, но они, накапав водой на шею и спину, снова падали вниз и снова мокли. Младший обнял сзади её ноги и продолжал реветь, вытирая мокрый нос о её платье. Наконец Лиза нашла в себе силы что-то делать и, вытащив сына из-за спины, стала его умывать. А потом как попало вытеревшись куском старой пелёнки, заменявшей кухонное полотенце, отдала её ребёнку - На-ка, вытрись, - вышла во двор. Там Шурик примостил её на высокой куче всякого деревянного хлама, который собирали для шашлыков. Лиза долго сидела, смотря в небо невидящим взглядом, и невольно подставляя лицо весеннему солнышку. Как старый, ещё её детский плед, единственное, что мать позволила ей взять из родного дома, оказался на плечах, она не помнила. О чем думала, где витала, сказать не смогла бы. В чувство её привёл тревожно возящийся в животе малыш и какое-то тянущее ощущение в животе. Ещё не схватка, но уже заметный тонус. Плохо. Надо лечь и расслабиться, а лучше выпить таблетку. Варя ей какие-то давала... Варя... Она, наверное, была права - обманывал её Сашка, использовал. Только как её можно использовать? Ну когда она училась, то да, помогала, диплом ему написала. Трудно было, ведь совсем другая специальность, но написала. Он тогда таким был потерянным, расстроенным - первая его жена как раз через суд вынудила его платить алименты, а тут диплом. Он даже толком не мог сформулировать, что там писать нужно. И Лиза стала ему помогать - заставила найти методичку, расспрашивала о теме, что и как там в этой физиологии. А он был какой-то подавленный и безучастный. Наверное, именно тогда она прикипела к нему. * * * Эти его невозможные глаза впервые она увидела ещё в университете. Они поразили ей глубиной чувств во взгляде: боль, страдание, печаль. Варя, Лиза, ещё одна девчонка и два парня с их потока сидели за длинным преподавательским столом рядом с кафедрой. Они считались комиссией, принимающей экзамен. Глядя на наклонную аудиторию, до половины заполненную незнакомыми студентами, они смущались, кто больше, кто меньше. Один из парней и третья девушка отчаянно краснели, бледнели, потели и не могли перевести дыхание. Лиза привычно одела маску непробиваемого спокойствия, которую натягивала, слыша разговоры за спиной о себе и своём муже. А Варя погрузилась в какие-то свои мысли, и её не трогало огромное количество чужих взглядов. За кафедрой, на возвышении, стоял старенький профессор Егор Евграфович, что-то горячо рассказывая. Он любил и умел вдохновенно говорить. Профессор был невелик ростом и сложения такого щуплого, что если бы не седая голова, со спины его можно было принять за студента. Но харизму имел настолько громадную, что мог увлечь абсолютно любого собеседника и совершенно любую аудиторию. Имел невероятный жизненный, управленческий и творческий опыт, и как человек, достаточно хорошо осознающий закат своей жизни и не желающий унести всё своё богатство в могилу, щедро делился им направо и налево с каждым не столько желающим слушать, но и просто имеющим способность слышать. И вот сейчас он проводил экспериментальное занятие. Заочники-реабилитологи должны были выступать с докладами по непрофильной дисциплине - менеджменту, а приглашенные студенты, лучшие из лучших дневного отделения менеджмента, должны были принимать такой этот импровизированный экзамен, и при необходимости дополнять или исправлять заочников. Варе очень хотелось уточнить '...несчастных заочников'. Потому что глаза аудитории отнюдь не светились энтузиазмом хоть чуть-чуть похожим на воодушевление преподавателя. Да и что тут поправлять? Легче выступить вместо них. Но профессор сказал - профессор сделал. Ребята выходили с листочками, что-то говорили то тихо, то громко, кто-то не отрываясь читал по бумажке, кто-то почти давал представление, дурачась и молотя чепуху. Лиза сидела молча. Она бы блеснула знаниями с удовольствием, не скрывая превосходства, приводя практические примеры, которые легко генерировались сами из информации по крупным корпорациям, которые обычно были полигоном для кейсов на практических занятиях. Но сейчас она не могла оторвать взгляд от парня, глядящего в пространство, но как будто на неё. Только к концу пары стряхнула с себя странное ощущение и наклонилась к Варе, чтобы тихо спросить: 'Видела того красавчика на левом ряду, за третьей партой?' Варя неспешно оглядела аудиторию, чтобы невежливо не пялиться на ту самую парту открыто. - Ну, вижу, - пробормотала почти не разжимая губ. - Их там много. Который? - Ну такой, рыжеватый, грустный, ещё улыбка немного набок. Варя повторила свой манёвр с осмотром и опять спросила: - И что? - Правда, его взгляд за душу трогает? - вид при этом у Лизы был довольно кислый. Подруга задумалась на несколько мгновений о том, связано ли выражение лица подруги с её словами, поскольку у неё самой сводило скулы от глупостей, что говорил очередной выступающий у доски, или причина в другом? - Но... ты же замужем? - переспросила она, и почти перестав конспирироваться, повернулась посмотреть в лицо подруге. - При чем тут это? Просто он такой какой-то... ух! Ведь правда? - Лиза сверкнула глазами с каким-то непонятным выражением и снова отвернулась, блуждая взглядом по аудитории. Варя же удивилась, и стала размышлять о её словах подруги. Может она чего-то не поняла? Лиза, будучи замужем, положила глаз на парня? Еле заметно пожав плечами, сосредоточилась на студенте у доски. После пары, пока профессор объявлял результаты, несколько заочников подошли к студентам стационара. Вопрос был простой и житейский - нет ли у них знакомых, кто мог бы помочь с курсовыми. Очники слитным движением, будто долго тренировались, выдвинули вперёд Лизу. Она с самым невозмутимым видом взглянула на ребят. - Могу. А что у вас за курсовые? Так она познакомилась со старостой группы, который на несколько сессий стал её основным поставщиком заказов. Они встречались где-то недалеко от университета, в маленьком кафе - привычном месте встреч студентов. И если после первой встречи, Лиза выглядела более, чем довольной, и торжественно провозгласила: - Я узнала его имя. Саша! - Вроде Денис? - переспросила Варя, с подозрением косясь на подругу. - Денис это староста, а имя красавчика с грустными карими глазами, про которого я на лекции говорила. Вот он - Саша! 'Уже красавчика?' - Варя поджала губы и всмотрелась в глаза подруги. Та вся сияла. - Лиза, ты вообще понимаешь, о чем говоришь? - Ой, да ладно тебе! Что, нельзя посмотреть на хорошенького парня? - Хорошо бы он ещё и разумным был, - тяжело вздохнула подруга. Дальнейшие же встречи со старостой Денисом охладили её. Лиза, легкомысленное создание, быстро забыла о красавчике-заочнике из-за огромного объёма взятых заказов в добавок к собственной учебной нагрузке. Все эти заказы на взгляд Вари были авантюрой - другая, очень специфическая специальность, работы много, помощи никакой. На реабилитологов набирали только с среднеспециальным медицинским образованием, то есть после медучилища. И предметы там о многом касались медицины, анатомии и физиологии в частности. А это от менеджмента ой как далеко, почти как до Бразилии вплавь. Но подругу это не пугало. Она говорила, улыбаясь, что когда жить просто, становится скучно. Вот и сидела, разбираясь не столько с рефератами по менеджменту, сколько с физиологией и прохождением нервных импульсов в головной мозг и прочей околомедицинской премудростью. При такой загруженности не то, что поболтать, голову от клавиатуры было некогда поднять. Какие уж тут мысли о трогательном грустном парне? Варя как-то поинтересовалась, зачем Лизе, жене неплохо обеспеченного человека, эти смешные подработки. Та ненадолго задумалась, а потом ответила, что для неё это, с одной стороны, видимость финансовой независимости, с другой интересно и даёт много нового. С третьей (на этих словах она состроила зверскую гримасу) даёт ей возможность увильнуть от домашней работы, которую она не любит. В тот период, когда домашний компьютер был скорее роскошью, доступной единицам, Николай подарил Лизе на день рождении пентиум, самый современный для того времени. Сколько было радости, сколько благодарности!.. Лиза просиживала дни напролет, осваивая технику. Не хватало интернета, но подключиться было сложно-дорого. Но Лизе было не лень забежать на полчасика после занятий на переговорный пункт с флешкой и скачать себе все нужные книги, материалы, информацию, заодно посмотреть электронную почту. Ведь личный компьютер у неё, обычной студентки, - это невероятно здорово, просто роскошь, и это окрыляло. Николай долго зрел к этому приобретению - размышлял, прикидывал, сомневался. И он был скорее против, чем за. Учись Лиза на программиста, эта покупка было бы оправдана. Но приобрести такую дорогую технику просто для того, чтобы использовать в качестве печатной машинки... Это просто разбазаривание средств. Но всё-таки он согласился осчастливить свою молодую жену. И хоть Николай критиковал, даже высмеивал Лизу за то, что она занимается профанацией высшего образования, но, тем не менее, очень гордился своей продвинутой девочкой, её умом и деловой хваткой. И было ещё кое-что, что он не озвучивал - ему нравилось, что жена занималась интеллектуальным трудом. Ещё при первом их знакомстве, на дне рождения у Зины, когда между Лизой и младшим сыном хозяйки завязался разговор о целесообразности университетского образования, полученный вывод об образовании, для которого достаточно двух лет в техникуме, его огорчил. Он был тогда завидным женихом, вдовцом сорока пяти лет, активно ищущем жену. У него, как человека слишком уж осознанно и во многом прагматично подходившего к этому вопросу, был целый ряд требований к жене. Ему хотелось, чтобы она не просто родила ребенка и занималась хозяйством, но и стала бы ему интересным собеседником, другом и единомышленником, хотелось, чтобы жена была умницей с высшим образованием. Уже тогда глядя на мать и дочь, он понял, что девочка - вариант более предпочтительный. Мать, хоть и очень ухоженная, и следящая за собой, и молодящаяся, была явно не просто так холоста. Здоровье? Нет, скорее характер. А скандалов в браке и выяснения отношений, соперничества за место лидера в семье, за то, кто будет командовать парадом, ему не хотелось. Но именно это он четко видел, представляя Инну рядом с собой. Но вот её девочка... Да, разница в возрасте умопомрачительная, зато никакой борьбы за главенство не будет. Лиза находилась в том возрасте, когда люди легко воспринимают новое. Её несложно будет научить всему, что он так ценил в женщине, стоит лишь позаботиться, чтобы до совершеннолетия ей не приходили в голову глупости. А потом, после свадьбы, она подстроится, где нужно - прогнётся, как молоденькое деревце, пересаженное на новое место. Эти мысли пришли к нему внезапно, как озарение, как вспышка. Он раньше даже не рассматривал таких молоденьких девчонок как невест, но увидев Лизу, понял, что таким вариантом не стоит пренебрегать. Молодая, хорошенькая, как будто неглупая. Здоровье куда как получше, чем у её курящей матушки. И Николая всерьёз увлекла идея воспитать себе жену. Однако желание Лизы поступать после школы в техникум, его огорчало. И то, что оно не реализовалось благодаря Инне, вызывало бы благодарность к ней, если бы не обстоятельства, из-за которых тёща так поступила. Поэтому, когда его молоденькая жена, родившая ему прекрасную дочь, поступила в университет, он был счастлив. И когда просила в подарок компьютер, он в конце концов уступил. А когда Лиза смогла использовать этот ресурс на пользу своему интеллектуальному развитию и кошельку, Николай только порадовался. * * * Однако надежды Вари на благоразумие парня с грустными глазами не оправдались. После одной из встреч в кафе давно успокоившаяся Лиза пришла на занятия с диковатой улыбкой и шальными глазами. Ничего не видя, вытащила из сумки мелко дрожащей рукой блокнот и застыла, даже не присев за парту и смотря куда-то за окно. - Эй, подруга! - глядя снизу вверх, сказала Варя и помахала ладошкой. - Лиз, ты где там? Та, наконец отмерла и ещё раз улыбнулась, обратив наконец внимание на подругу. Присела и рассказала, то и дело растягивая губы в глуповатой улыбке, что на встречу с ловким Денисом пришел и тот кареглазый красавчик. Лиза, захлёбываясь эмоциями, рассказывала, как он на неё смотрел, не отрываясь, как чуть улыбался кривоватой улыбкой и многозначительно молчал. И как (о, как только небо не упало на землю?!) поцеловал ей руку. - Да, представляешь? Поцеловал! Как какой-нибудь аристократ прошлых лет! Варя скептически подняла бровь. Уж кого-кого, а Сашу в не новой куртке и потрёпанных джинсах нельзя было назвать аристократом, Николай под это определение подходил куда больше. - Аристократ? И что, ему нужно какой-то реферат написать? Лиза слегка нахмурилась, вспоминая. - Не помню. Да нет вроде... - протянула неуверенно. - Ты всех прямо в меркантильности подозреваешь! Ладно тебе. И после паузы, когда улыбка мелькала на её лице, делая похожей на романтичную дурочку, а рука снова бездумно теребила блокнот, выдала: - А он всё-таки классный! Теперь Саша приходил на все встречи Лизы с Денисом, сидел, молчал, смотрел на неё и улыбался. Он стал постоянной темой девичьих разговоров. Варя слушала всю эту подружкину болтовню и морщилась - неужели не понятно, что этот Саша просто так кокетничает, по-мужски, конечно, но без сомнений завлекает глупую девчонку к себе? - Лиза, дурит он тебе голову, слышишь? - спрашивала она каждый раз. Но подруга только легкомысленно отмахивалась и продолжала улыбаться с отсутствующим видом. Похоже, ощущение себя в центре внимания симпатичного парня сильно будоражило, и остановиться она не могла, не слыша доводов разума. * * * То, что заочники сдавали сессию, можно было понять по Лизе. На переменах, её постоянно поджидали какие-то девчонки, иногда - ребята. Они дергали её, прося что-то переделать или ответить на какой-нибудь каверзный вопрос, придуманный преподавателем на защите, уточнить что-то или объяснить. - Лиза, ты там что, всему потоку делаешь работы? - не удержалась Варя. Подруга задумчиво потёрла висок. - Ты знаешь, они какие-то сумасшедшие. Вроде и взрослые люди, но то ли не хотят учиться, то ли не успевают. Элементарные задания не хотят сделать сами. Мне порой даже странно делать что-то - почти ксерокопии из учебника под обложку кладу, и они такие счастливые! И пожала плечами, подчеркивая своё непонимание. Зато когда уж сессия была наконец сдана, вышедшие на дипломирование заочники закатили пирушку, утащив с собой и свою 'королеву контрольных' - Лизу. На следующий день она пришла на занятия погруженная в себя, непривычно серьёзная и молчаливая. Варя пыталась её растормошить, потеребила за плечо и, смеясь, спросила: - Ты, что ли, мужу изменила вчера? - Кажется, да, - всё так же задумчиво ответила Лиза, - и кажется, мне это понравилось. У Вари перехватило дыхание, глаза расширились, открывался и закрывался рот, не произнося ни звука. Она попыталась себе представить, и не могла. Как изменила? С кем? Где? - Кажется, я вчера многовато выпила, - все так же медленно проговорила Лиза. - И да, он хорош в постели. Стала понятна причина задумчивости и кто такой 'он'. И тут Варя испугалась. Она не знала, как поведет себя в этой ситуации Лиза, как будет реагировать и что может натворить испытывая чувство вины. Вся сжалась, и смотрела на Лизу как на тяжелобольную. - А Коля? - спросила тихо. - Коля не знает... Лиза посмотрела на неё как-то тоскливо. Варя облегченно выдохнула, закрыла лицо ладонями. - А... ничего не будет? Ну... последствия? - Не будет. От одного раза ничего не бывает. Ты-то чего так распереживалась? Это мои проблемы, не твои, - скепсис, злость, непонятная претензия сменили тоску в словах и в глазах. А вот это было обидно! Очень обидно. Как оплеуха или как плевок в душу. Да, не Варино это дело, но она же помочь хотела, посочувствовать! Отвернувшись в другую сторону, кусая губы, искала, чтобы такое сказать в ответ. Но от досады, от слёз, которые пыталась срыть, не смогла ничего придумать. Ну и пусть, это не её жизнь, свою-то она не станет вот так глупо ломать. А Лиза не маленькая, сама разберётся!