Ну ты и дура, Лиза!

В реанимацию она попала ближе к полуночи. Позвонила в звонок, обычный квартирный звонок и стала под стенку, ожидая, когда откроют дверь. Малыш внутри вёл себя на удивление тихо, зато мысли бились как перепуганные птицы в клетке. Довольно долго было тихо. А затем замок щелкнул так шумно, что в пустом и гулком больничном коридоре прокатилось эхо. Полная пожилая женщина высунула голову в коридор и недовольно забурчала: - Кто здесь? - Мне бы с врачом поговорить, - Лиза отлепилась от стены. - Это про мужчину, которого вечером привезли, что ли? - Да. - Сейчас доктору скажу. Только поздно уже. Двенадцать почти. Лиза спросила, чувствуя, что нервное напряжение начинает перехлёстывать через край: - И что? Может, я разбудила вашего доктора? Женщина немного стушевалась и сбавила тон: - Да нет... Нельзя нам спасть на дежурстве. - Вот и зовите! - Тише тут, больница всё-таки, - отыгрываясь за мгновения неловкости, огрызнулась толстуха. Врач вышел только минут через десять. - Кем вы приходитесь больному? Дочь? - Жена! Дочь вот, - и указала на Лилю. Привычные бестактные вопросы только подогрели злость. Доктор же окинул её фигуру внимательным взглядом, уперся в лицо, явно не веря. - Паспорт показать? - Покажите, - едва заметное облегчение в его тоне вызвало злую усмешку. Лиля осталась в коридоре, а Лизу провели в ординаторскую реанимации, предварительно выдав халат и бахилы. Врач, предложив ей располагаться на диванчике, сам уселся на стул напротив. Задумчиво посмотрел на неё, спросил: - Вы вообще как себя чувствуете? - Нормально! В чем проблема? - Я не знаю, насколько вы впечатлительны. Может и вам придётся помощь оказывать? - Не придется. Говорите, что с Николаем. - Ладно, - доктор взял со стола и историю болезни. - Нам нужны документы, подтверждающие личность пациента. Это раз. Два - что касается его самочувствия. Очень низкое давление. Мы обследовали, всё что могли - УЗИ, рентген, анализы, но причина не ясна. Утром будет больше специалистов, будем дообследовать. Завтра заведующий соберёт консилиум, и тогда уже примут решение. Пока что предварительный диагноз - скрытое внутреннее кровотечение. Скорее всего, будет нужно переливание крови. Но об этом вам сообщат позже. Обычно можно сдать кровь какая есть на станции переливания, там уже выдадут нужную вашему мужу по группе. Но в вашем случае всё сложнее, - врач бросил взгляд на её живот, - потребуется большое количество. Не меньше четырёх-восьми человек, наверное. Поспрашивайте у родных и знакомых, кто смог бы. Пока мы просто пытаемся поддерживать пациента и контролировать его состояние. - Почему его не отправили в госпиталь? Там более квалифицированные специалисты, его там знают... - Девушка, - доктор устало прикрыл глаза, - мы тут тоже не лаптем щи хлебаем, и у нас практика никак не меньше. И потом, его привезли по скорой, состояние тяжелое, нужно было, по вашему отказать? Вот поставят окончательный диагноз, тогда и будут решать, что и как, и где, - выделил он интонацией, - делать. Лиза облизнула пересохшие губы, сглотнула. - Я могу его увидеть? Доктор тяжело вздохнул. - Если он в сознании и не спит. Лида тихо подошла к высокой кровати. Коля лежал на спине, лицо бледное до синевы, глаза закрыты. Тихонько погладила его по руке, в которую была вколота капельница. Глаза открылись. - Лиза! - Привет, Коля. Ты чего это вздумал? - Лиза пыталась говорить бодро, но голос дрогнул. - Ты знаешь, как Лилю испугал? - Да, нехорошо получилось. - Он прикрыл глаза. Так тяжело было видеть его слабость... Коля всегда был очень сильным, и сейчас, когда был таким беспомощным, уязвимым, Лиза очень остро поняла, что дела его плохи. Он снова взглянул на неё. - Хорошо, что ты так быстро примчалась. Если я умру... Лиза просто задохнулась от этих слов. - Ты с ума сошел! Ты будешь жить! Ты нам нужен, слышишь? Если меня простить не можешь, то о дочери подумай! - Лизочка, девочка моя, - он легко улыбнулся, отчего его морщины в свете ламп реанимационной палаты стали глубже, делая его совсем стариком, - я тебя давно простил. Я все документы на развод тебе приготовил... Он опять прикрыл глаза, передыхая. У Лизы потекли слёзы, но она сидела на краю кровати, держала в руках его прохладную, с синюшными ногтями кисть, и молчала. Он продолжил, не открывая глаз. - Но Зина мне сказала, что ты выгнала своего засранца, - Лиза кусала губы, слезы катились все сильнее и сильнее. - Ты сама решай теперь, нужен ли этот развод. А если я умру, тебе назначат за меня пенсию. - Коля-а-а, - простонала Лиза, опускаясь на колени возле кровати. Она рыдала, уткнувшись ему в руку, оставляя мокрые следы на простыне, остро пахнущей больницей. - Коля, о чем ты говоришь? Я же бросила тебя, как ты можешь меня простить? После короткой паузы услышала слабый голос мужа и почувствовала, как его другая рука легла ей на голову, поглаживая. - Ты была не самой лучшей женой, наверное. Но я был счастлив с тобой каждое мгновенье. Ты и Лиля - самое лучшее, что у меня было в этой жизни. И за одно это я готов был тебя простить. Но и засранцу твоему я отомстил, - в Колином голосе, остававшемся таким же слабым, мелькнула довольная интонация. - Все его сыновья - мои дети. Он даже не понял, что сделал меня богатым отцом. И это тоже подарок, Лиза. Хоть ты и дурочка, но я тебя любил и люблю. . Коля убрал руку с её головы, и Лиза подняла на его глаза. Он лежал с закрытыми глазами и улыбался. - Знаешь, если я всё-таки умру, я умру счастливым. Всё, иди уже. Если сможешь уговорить врача, пусть ко мне пустят Лилю. Лиза подхватилась, засуетилась. - Коля, она здесь, мы вместе приехали. Я попрошу... Он кивнул, всё так же улыбаясь и не открывая глаз. - Я так и понял. Да, попроси. Лиза, оборачиваясь на каждом шаге, пошла к дверному проёму. Коля не менял ни позы, ни выражения лица, и она, выйдя из палаты, почти побежала к ординаторской. - Доктор! - она ворвалась в кабинет, и доктор от неожиданности он вскочил со стула. - Что?! - Пустите к нему дочь, пожалуйста! Он очень просит! Пожалуйста! Доктор, облегченно вздохнувший, когда понял, что ничего страшного не происходит, недовольно скривился. - Это реанимация, понимаете? Это не проходной двор! - Пожалуйста! Она - самое дорогое, что у него есть! Дайте им увидеться! Может, завтра к нему не пустят! Лиза смотрела умоляюще и неосознанно терла поясницу, занывшую от резкого рывка по коридору. - Хорошо, ладно, - протянул доктор, заметив это её движение. - А вы подождите в коридоре, и выпейте что-то успокоительное. Лиза с готовностью закивала, шмыгая носом. Сейчас она бы согласилась на что угодно, лишь бы выполнить просьбу мужа.

Когда за Лилей закрылась дверь отделения, Лиза присела на лавку, прокручивая в голове разговор с Колей, вспоминая его запавшие глаза, испарину, поверхностное дыхание, пытаясь оценить насколько доктор прав, говоря, что состояние тяжелое.

- Ну как там Николай Георгиевич? – мужской голос, отражавшийся эхом в гулком коридоре, резко вывел её из задумчивости.

- А? – от неожиданности Лиза дернулась. Оглянулась и с облегчением поняла, что это Вовка-сосед. Было странно не заметить при его-то габаритах. Лиза пробормотала, всё ещё размышляя о своём.

– А, это ты… Состояние тяжелое. Доктор сказал, похоже на внутреннее кровотечение. Завтра соберут консилиум и будут решать, что делать.

Лиза вдруг вспомнила, что забыла позвонить Зине. Попросила на секунду телефону соседа и набрала знакомый номер:

- Зин, перезвони мне.

- Что, денег нет? – Вовкины слова опять оказались неожиданными, но Лиза уже не дергалась, только быстро взглянув на него, кивнула. Когда Зина перезвонила, пересказала всё тоже самое и ей, добавив, что Лилю пустили к отцу. Дома всё было спокойно: дети спали и никаких неожиданностей. «Хоть что-то хорошее», - подумала Лиза. В голове было так же гулко и пусто, как и вокруг.

И только усевшись вновь в микроавтобус, она осознала одну деталь и поспешила уточнить, пока мысль не ускользнула:

- Володя, а откуда ты знаешь имя-отчество моего мужа?

- Бывшего мужа? – с раздражением и злостью спросил Вовка.

- Нет, мы с ним так и не развелись.

Сосед крутил баранку, делая вид, что это самое важное в жизни, автомобиль подпрыгивал по старой брусчатке, Лиля заплаканная, уставшая, качалась на сидении и, казалось, засыпает сидя. И Вовка с какой-то злой радостью, а может это была боль, сказал:

- А мы с ним служили вместе. Только он был командиром, а я обычным мичманом. Он хороший человек. И мы все желали ему счастья, после того, как он потерял жену. – Вовка помолчал. – Ты знала, что она лежачая была несколько лет, а Георгич за ней сам ходил?

- Да, знаю.

Николай в свое время рассказал о болезни и смерти своей первой жены. И о том, что почти следом за ней ушла и его матушка, будучи к тому времени уже в очень преклонных годах и сожалевшая в этой жизни только об одном – о том, что так и не понянчила внуков. Было заметно, что эта потеря давно у него отболела, но воспоминания для мужа были не радостными, и Лиза лишний раз их не трогала. Сосед помолчал.

- И когда он обратился ко мне насчет жилья, я нашел этот домик, где ты жила со своим мудаченком, - это слово он просто выплюнул. - Знал бы для кого, не помогал бы...

Машина остановилась у подъезда. Но все сидели и молчали. И тогда сосед закончил с отвращением:

- И просил приглядывать за тобой, если это возможно, и по-мо-гать.

Лиза решила наконец, что предлагать Вовке денег не стоит, он может обидеться, если предложить. Его гнев был понятен, она в его глазах была предательница, сволочь, ноему приказали помогать, он и помогал. Не понятно зачем, Лиза сказала:

- Все дети записаны на Николая. Он многодетный отец. И спасибо тебе, Володя. За всё спасибо.

И, тяжело вздохнув, сползла с сидения в прохладную, напоённую весенними запахами ночь, чувствуя тяжелую, раздавливающую усталость и неутихающее нытьё в пояснице. Обнявшись с Лилей, они пошли, стараясь поддержать и помочь друг другу.

- Мам, - тихо позвала её дочь.

- А?

- Ты… вы останетесь со мной?

Лиза глянула на девочку. В темноте лицо видно было плохо, только общие черты, но голос был заплаканный - гнусавый и охрипший. И сердце снова сжалось, а малыш стукнул снизу вверх. Мать обняла свою подросшую девочку, прижалась щекой к её теплой макушке, а потом поцеловала в волосы.

- Останемся, нельзя тебя оставлять одну. Ты разрешишь нам пожить у тебя, пока папа в больнице?

- Да, конечно! – горячо и торопливо ответила Лиля, и от радости сильнее сжала маму в объятьях.

На следующий день дочка с большим энтузиазмом стала заниматься с братьями – то играла во что-то, то учила с ними песни, чтобы вместе петь, забывая в этих занятиях свои боль и страх, Зина пообещала побыть часов до двенадцати, и Лиза заторопилась в больницу.

Вчерашний коридор был наполнен людьми, шумом, суетой, и только запах остался тем же больничным запахом – немножко хлорным, немножко лекарственным, а ещё чем-то вроде едва уловимого запаха столовой. Лизу передёрнуло.

На скамье, напротив двери в реанимацию, сидели чем-то похожие люди. Наверное, серьезностью и хмурым выражением лиц. Лиза нажала на кнопку отполированного, немного стертого на сторону тысячами пальцев, звонка. Как и вчера, небыстро ей открыла дверь женщина, только теперь молодая. Лиза назвала фамилию и попросила встретиться с завотделением.