Принцесса на горошине

- Ты хорошо подумал? – задала я ему конкретный вопрос. – Всё взвесил?

Он усмехнулся. Эту усмешку, достаточно жёсткую и строптивую, я не любила.

- Конечно. Ты что, плохо меня знаешь?

- Просто неожиданно, - проговорила я. – Ты же не планировал…

- Не планировал. Я обещал тебе, что останусь с тобой до последнего, пока я тебе нужен. Помогу всем, чем смогу, - это уже звучало, как определенная претензия. И закончил он также: - Но я тебе не нужен. И помощь моя не нужна.

- Ты хочешь, чтобы я попросила тебя остаться? – заподозрила я его в манипуляции.

Абакумов качнул головой.

- Нет. Всё уже решено.

- Кем решено?

- Мной.

Я водила пальцем по скатерти, повторяя узор на ней.

- К кому ты уходишь? – спросила я, а Дмитрий Алексеевич в ответ заявил:

- Поговори с Давыдовым.

Я даже засмеялась. Зло так и раздраженно. Захотелось встать, со скрежетом отодвинув стул, на котором сидела. Я даже попытку предприняла, но заставила себя остаться на месте.

- Ты для этого меня позвал? – упрекнула я его. – Хочешь, чтобы я поговорила с Давыдовым, чтобы он отпустил тебя в обход твоего договора с нашей компанией?

Димка сверлил меня взглядом. А я знала, что я права в своих предположениях. Наверное, поговорить со мной Димка тоже хотел, и увидеть мою реакцию на его предполагаемый поспешный уход, но ему нужна была и моя помощь. Чтобы уйти без последствий для репутации, да и без финансовых потерь после преждевременного расторжения трудового договора, ему нужна была моя помощь. Моё согласие помочь.

- Ты же хочешь, чтобы я перестал маячить у тебя перед глазами.

- Дима, ты сейчас пытаешься мной манипулировать, - обвинила я его.

- Может быть, - не стал он спорить. – Но я ведь говорю правду. Я тебе не нужен. Ни близко, ни подалеку. Появился он, и я стал помехой.

Я вздохнула. Абакумов пытался внушить мне чувство вины, и у него почти получалось, я с первого мгновения нашей сегодняшней встречи, посмотрев ему в глаза, почувствовала неловкость. Уверена, что он это уловил, Дмитрий Алексеевич всегда умело считывал чужие эмоции, и теперь он настойчиво давил на чувствительную точку.

- Начнем с того, что наши с тобой отношения, Дима, разладились совсем не из-за Марата. Смею напомнить, что ты тоже не жертва в этой ситуации.

- А кто я? – поинтересовался он. – Тиран?

- Ты женатый человек, - сказала я. – И, насколько помню, ты не спешил разводиться. Тебя всё устраивало, - напомнила я.

- А потом перестало!

- А потом перестало, - подтвердила я. Неприятно было обо всём этом говорить. Я даже вслух ни разу этих обвинений к нему не произносила, даже наедине с собой. А теперь говорила, глядя ему в глаза.

- То есть, ты обвиняешь меня в меркантильности?

- Я обвиняю тебя в продуманности, - выговорила я.

- А Давыдов не такой?

- Ты сообщаешь мне о своём увольнении или пытаешься выяснить, что меня связывает с Давыдовым?

- Я и так знаю, что тебя с ним связывает, - огрызнулся он. – Вся Москва об этом говорит.

Я легкомысленно качнула головой.

- Пусть говорят. Они обсуждают то, что когда-то происходило. На данный момент, обсуждать нечего.

- Ты правду говоришь?

Я усмехнулась.

- Если я докажу тебе, что это правда, ты останешься в компании?

Он медлил с ответом. Мы смотрели друг другу в глаза, и я понимала, что для меня его ответ, любой ответ, уже не имеет никакого весомого значения. Я просто ждала его слов.

- Ты же знаешь, - начал он, - я всегда хотел быть рядом с тобой. Быть для тебя помощником, быть полезным для компании. Но ты…

«Но ты…» прозвучало с таким обвинением, что я не выдержала и прервала Дмитрия Алексеевича, словами:

- Дима, я не против твоего ухода.

Он неловко замолчал. А вот я продолжила холодным, официальным тоном:

- Я переговорю с Маратом, и выскажу своё пожелание. Чтобы он подписал расторжение твоего договора без лишних претензий и долговых обязательств.

Дмитрий Алексеевич меня выслушал, затем жестко усмехнулся.

- Вот значит как. Избавляешься.

- Нет, - качнула я головой. – Выполняю твою просьбу. Ты же для этого меня пригласил. Или не так?

- Марьяна, я развожусь, - сообщил он.

Я, уже готовая подняться из-за стола, снова опустилась на стул. Взглянула с интересом.

- Я смотрю, ты решил в корне пересмотреть свою жизнь, Дима.

Абакумов решительно кивнул, и столь же категорично подтвердил:

- Да. Я хочу начать всё сначала. А всё, что меня тянет назад, оставить позади.

- «Тянет назад» - ты имеешь в виду жену, которая тебя любит и прощает, и детей, которых она тебе родила?

- Детей я не брошу, - выдал он банальную фразу, но как-то досадно поморщился при этом.

Я наблюдала за Димкой, за эмоциями, которые легко читались на его лице. Печально кивнула в конце.

- Ну да, - вырвалось у меня негромкое, - просто сейчас они тебе мешают.

- Марьяна, я не об этом с тобой поговорить хотел!

- Знаю. И я ответила на твой вопрос: я буду голосовать за расторжение твоего контракта.

Я всё-таки из-за стола поднялась, так и не попробовав какао, которое так любила. Душа была полна сожаления, которое, казалось, вот-вот начнет выплескиваться через край. Но, в то же время, я была возмущена, раздражена, и мне не хотелось на Дмитрия Алексеевича даже смотреть.

- Я тебе не нужен, - укорил он меня напоследок. Я уже уходила, и эти слова принеслись мне вслед.

Я обернулась на ходу, посмотрела на него – такого красивого, такого напыщенного, такого ослепительного в этот день. Посмотрела и подтвердила, даже не для себя, а, скорее, для него, для его спокойствия:

- Ты мне не нужен, Дима. Прощай.