Отчуждение

Приподнимаюсь на локте, руки спереди стянуты в запястьях. На шее знакомая тяжесть, проверяю и так и есть — ошейник с прилаженной к нему цепью, как тогда в Его подвале. Но, несмотря на кромешную тьму, место, где я очутилась теперь, определяю сразу. Очень низкий давящий потолок, и ладони узнают песчаное покрытие подпола под домом Его детства. А вот запах, как в квартире Мел.

Впереди где-то в нескольких метрах от меня кто-то есть. Он неподвижен, смотрит на меня. Сначала я ощущаю только этот морозящий душу взгляд, потом распознаю и участившееся дыхание. На удушающую паническую минуту мне кажется, что это Его взгляд и Его дыхание. Но Он мертв!.. Хотя как я могу быть уверена? В любом случае, я больше не дам себя мучить ни мертвому, ни живому!

Я осторожно шарю вокруг рукой, хочу определить точнее, в какой части подпола я нахожусь и, соответственно, в какой стороне выход. Натыкаюсь на край целлофановой пленки и рядом чьи-то волосы. Кто-то лежит на полу рядом со мной. Только не Джил, только бы это не Джил!

На ощупь какая-то ткань. Требуется время, чтобы понять, что же это такое. Это не первое что приходит в голову, но, в конце концов, я понимаю, что это шапочка. По размеру детская. Я провожу рукой по уже холодному тельцу. Оно все в ранах, живого места нет, просто месиво.

Пудель моей соседки ходил в такой вот маленькой шапочке, предположу, что это ему не повезло жить рядом со мной. Возможно, где-то здесь я найду и Микки. А вот Джил вряд ли, не думаю, что ее можно было бы сюда притащить.

Тот, кто притаился рядом со мной в темноте, меняет положение, и тут вдруг до меня доходит, кто это! И как я могла не понять это раньше, ведь я провела с ней рядом наедине три недели?!

— Ты сердишься на меня? — спрашиваю я, собравшись с силами.

— За что? — спрашивает Мел из темноты как бы удивленно, но я понимаю, что сердится и еще как.

— Я должна была помогать тебе, должна была разделить твою боль, — предполагаю я.

— Теперь разделишь, — соглашается она.

— По-другому никак?

— Я пробовала по-другому, — шипит Мел, — но у тебя всегда кто-то был, всегда кто-то важнее меня.

— Мой кот?

— О да! Это вонючее животное смотрело на меня как на кучу отбросов. Следило за мной, не давало и шагу пройти.

— Гил?

— Как ты могла? После Него? Как ты могла позволить даже дотронуться до себя? — в ее голосе было столько отвращения, что я задумалась, не стояла ли она рядом, когда мы с ним “утешали” друг друга в моей спальне.

— Джилли?

Мел молчит, хотя и слышу обиженное сопение в темноте.

— Как ты сделала, чтобы я не могла до нее дозвониться?

— Это просто. Ты же дала мне пароль от своего компьютера.

— Точно. И этого достаточно?

— В твоем случае, да. Ты так потрясающе беспечна. Прирожденная жертва. Во всем.

— Ты приходила в мой дом, когда никого не было? Следила за нами? Купила такую же одежду как у меня?

— Я хотела быть похожей на тебя, ясно? — Я слышу, как Мел двигается в темноте, может быть, просто сменила позу. Мне и самой неудобно, щиколотки и запястья стянуты слишком туго. — Я думала, ты справляешься. — Она явно подобралась ближе. — Думала, что с тобой все в порядке, лучше, чем мне. Но это не так, все наоборот. Ты запуталась. Тебе нужно было вернуться. — Ее голос раздается совсем рядом со мной. — Здесь ты будешь в безопасности. А я буду заботиться о тебе! Обещаю. Это то, что нужно нам обеим.

Мел поднимается и с некоторым усилием выбирается из подпола наверх. Тот лаз, что ведет в Его комнату, очевидно, совсем близко. Это и понятно, Мел не смогла бы далеко меня оттащить. То, что ей удалось проделать, уже удивительно.

Я дергаюсь на цепи, такой короткой, что мне едва удается недалеко отползти от трупика собаки. Прости Мел, но ты не права. Я больше не жертва.

Изловчившись, достаю из потайного кармана на джинсах маленький складной ножичек. Настолько острый, насколько возможно. Сначала торопливо перерезаю стягивающие запястья путы, затем те, что на ногах. Последним перерезаю ошейник. Идет очень туго, должно быть ножичек затупился о пластиковые стяжки. Черт с ним! Он словно душит меня, и я уже надрезанный разрываю его руками. Ползу к выходу, надеясь, что не потеряла нужное направление. Не потеряла. Впереди открывается светлый, очень яркий прямоугольник, и я вижу чьи-то ноги.

Останавливаюсь в недоумении. В голове проносятся несколько дурацких мыслей. Что если это все-таки Он? Или, может быть, это сообщник Мел?

Человек опускается на корточки, и я вижу его лицо, но не сразу могу разглядеть на фоне яркого света.

Это Кай Леон. Я в ступоре.

— Вылезай, — говорит он. Хорошо, а то я, похоже, сама бы не скоро сообразила.

Преодолевая последние метры, слышу чужие голоса и звуки борьбы.

Мел увезли. Она как кошка выскочила из кустов на одного из приехавших полицейских, пыталась стукнуть его одним из декоративных булыжников из Его сада. Наверное, их вызвала соседка. Но что здесь делает Кай со всей своей группой?

Гил подходит ко мне весь растрепанный и злой. Рукава рубашки подвернуты до локтей, но мокрой землей он заляпан абсолютно весь. Вытирается салфетками и фырчит.

— Почему ты такой грязный?

— Почему грязный? — переспрашивает Гил, как бы не веря, что такое вообще можно спрашивать. — Благодаря твоему домашнему чудовищу! Кто-то, не будем показывать пальцем, закопал его в этой чавкающей липкой грязи в персональном голубом гробу. Этот монстр разорвал зубами дверцу, но застрял в ней, и, когда мы приехали, из-под земли торчали только его лапы и раздавались дикие замогильные завывания, как от перепившего водки упыря. Я спас его от смерти вот этими самыми руками, а эта неблагодарная скотина использовала меня в качестве полотенца и теперь жрет бутеры Ирен вон там.

Он указывает куда-то в сторону, на женщину из группы Кая, и оттуда уже несется со всех лап мое маленькое чудовище. Прижимая к себе его теплое живое тельце, чувствую себя уже намного легче.

— Почему вы здесь? — интересуюсь я, тая в объятиях моего пушистого мужчины.

— Ну, я же слежу за тобой чуть-чуть, если помнишь, — поясняет Гил. — И когда, приехав в это странное место, ты вдруг телепортировалась домой, я жутко заинтересовался. Интересно же посмотреть на это чудо техники — телепорт.

— Должно быть, Мел поколдовала с моей манжетой, — я гляжу на свое непривычно голое запястье. — И как ей только это удается? Я думала, манжета без имплантата не работает. — Провожу пальцем по коже на руке, где едва можно нащупать бугорок от подкожного идентификационного устройства. К счастью, оно осталось при мне.

— Ну, манжета-то твоя здесь, — Гил кивает куда-то в сторону, — только сигнал от нее у тебя дома. Разберемся.

— Гил, — к нам неожиданно подходит сам Кай Леон собственной персоной. — Тебе стоит съездить переодеться. Ты еще понадобишься сегодня в офисе. — Он говорит “тебе стоит”, но звучит это как жесткий приказ.

— Но она…

— Я сам позабочусь о Бетании, — отрезает Кай, и мне приходится идти за ним к машине и дрожать в ожидании неприятного разговора. Точнее бежать за ним, ведь он не делает мне ни малейшей скидки на плачевное состояние и шагает вперед в своей обычной скоростной манере. По его лицу, может, и не скажешь, но я нутром чую, что он взбешен. И понятно из-за кого. Из-за меня, кого же еще.

Кай заезжает в мой двор и дает мне буквально пять минут, чтобы подняться в квартиру и немного привести себя в порядок. Весь этот кошмар дома никуда не делся. Мой слегка свихнувшийся робот так и стоит в чулане, скорбно склонившись над высохшим пятном крови, а я роюсь в куче порубленной на салат одежды в надежде найти хоть что-то, во что можно было бы переодеться.

Микки очень недоволен, он ходит по квартире и ругается на своем кошачьем. Кажется, он с удовольствием включил бы робота и заставил его убираться, но не знает, как это сделать, так что ходит ищет инструкцию.

Мои вещи порваны и скомканы, как наши отношения с Мел, они кричат о моей огромной вине перед ней. Наконец, нахожу избежавшие расправы рубашку и штаны, так что остальное запихиваю под кровать и поспешно стаскиваю с себя грязную одежду. Переодевшись, не смотрю на себя в зеркало, и так ясно, что выгляжу, как будто меня жевали. И физически, и метафорически.

Выйдя на лестничную площадку, я, задумавшись, по привычке вызываю лифт, совсем забыв о том, что я их теперь боюсь. Но двери раскрываются, и Его там нет! Никакая причудливая тень на этот раз не воскрешает мои воспоминания о Нем. Блаженная пустота.

Но почему сейчас? Ведь мои бесконечные возвращения к Его темному образу не были связаны с нашим конфликтом с Мел. По крайней мере, Он являлся ко мне и раньше, до того, как ей пришла в голову идея пугать меня и привязать меня к себе Его мнимым возвращением.

Как же быстро Мел перешла от образа жертвы к образу осознанного манипулятора! Всего лишь несколько дней назад она не знала, как жить дальше, и хотела покончить с собой, чуть позже пришла в мой дом и, найдя там временное спокойствие, захотела получить туда постоянный доступ. Столкнулась с сопротивлением моих домочадцев. Но должно быть еще тогда, в тот единственный день, когда мы оставили ее дома одну, она организовала себе доступ. Не зря ее специализацией в нашем университете была информационная безопасность. И я сама дала ей пароль, который не удосужилась поменять. Так она могла следить за нами, приходить в квартиру, поместить что угодно в мой компьютер и перепрограммировать робота, оставить душ включенным и ту гадкую надпись на двери. Но, черт возьми, как она смогла залезть в мою голову? Сделать так, чтобы Его тень так вовремя появлялась рядом со мной. Уж не сговорились ли они на каком-то своем ментальном уровне? И как она сделала те фотографии Джил? И тысячи фоток других женщин? Зачем?

Я не могу представить себе, чтобы Мел в ее образе испуганного привидения ходила по улицам и фотографировала женщин. Разве что, в это время она представляла себя кем-то другим. Но столько фотографий, стольких разных людей за такой небольшой промежуток времени! Скорее уж она взяла эти фотографии откуда-то, и, судя по ракурсам и местам съемки, да и качеству, это могли бы быть камеры видеонаблюдения. Насколько легко бы ей было их достать? Представители охранной фирмы не смогли сразу попасть к своему серверу. Эта мысль скачет в моем мозгу как восторженный щенок.

Приходится нажать на кнопку вызова лифта еще раз, поскольку он, не дождавшись меня, закрылся. Вхожу в кабину и, нажимая кнопку первого этажа, прямо смотрю в глаз видеокамеры и пытаюсь воспроизвести в памяти те фотографии, но только фото моей сестры врезались в нее яркими образами, остальные тенями мелькают где-то на периферии. Все ли эти фотографии из нашего двора, из нашего дома?

Точно нет. Я помню, что на изображениях было что-то вроде салона красоты, а в нашем доме ничего похожего нет. Значит видео, по меньшей мере, из двух разных домов. Она вскрыла центральный архив или кто-то специально перенес эти фотографии на сервер нашего дома?

Лифт неожиданно останавливается. Смотрю на табло — это технический этаж.

В кабину заходит мужчина. Хмурый взгляд в пол. Он замечает меня — кажется, незаметно для себя самой я вжалась в самый угол — дергается и встает с другой стороны лифта. Он не смотрит на меня, а я не могу отвести взгляда.