Призрак мадам Кроул

Видение Тома Чаффа

На краю унылой пустоши Катстин на севере Англии в окружении десятков огромных древних тополей с грубыми седыми стволами (один из которых тридцать лет назад был сломан посередине ударом молнии) стоит укрытое кронами небольшое каменное жилище с широким дымоходом. В доме лишь кухня да спальня, а наверху – мансарда под гонтовой[27] крышей, разделенная на две комнаты.

Владелец дома имел скверную репутацию. Звали его Том Чафф – угрюмый силач, невысокий, но широкоплечий, с нависшими бровями и вечно всклокоченными волосами. Он был браконьером и даже не скрывал, что зарабатывает себе на хлеб нечестным ремеслом. К тому же он пьянствовал и бил жену и детей, превратив их жизнь в кошмар. Когда же он, случалось, исчезал на неделю или даже больше, для его маленькой запуганной семьи это казалось благословением.

В ночь, о которой я рассказываю, Чафф постучал дубинкой в дверь своего дома около восьми часов вечера. Стояла зима, и все вокруг погрузилось в темноту. Призрак с болот вызвал бы у обитателей этого одинокого дома меньший ужас, явись он вместо отца.

Жена Тома в страхе поспешно отодвинула засов. Ее горбатая сестра стояла у очага, глядя на порог. Дети съежились позади них.

Том Чафф вошел с дубинкой в руке и, не говоря ни слова, рухнул в кресло напротив камина. Он отсутствовал два или три дня и выглядел изможденным, а его глаза были налиты кровью. Все видели, что он пьян.

Том разворошил дубинкой торф в камине и придвинул к нему ноги, после чего указал на маленький кухонный стол и кивнул жене. Та поняла, что он хочет стоящую на столе чайную чашку, и молча подала ее. Том вытащил из кармана пальто бутылку джина и, наполнив чашку почти доверху, осушил ее несколькими глотками.

Обычно он так подкреплялся, прежде чем начать избивать домочадцев. Трое маленьких детей, съежившись в углу, смотрели на отца из-под стола, как Джек на людоеда в детской сказке. Жена Нелл стояла за стулом, готовая схватить его, чтобы встретить удар дубинки, который мог последовать в любой момент. Горбатая Мэри не сводила с Чаффа больших настороженных глаз, стоя у дубового шкафа, и ее смуглое лицо было едва различимо на фоне коричневой панели.

Том Чафф допивал уже третью порцию и все еще не произнес ни слова с момента появления. Ожидание становилось все более напряженным. И тут внезапно он откинулся на спинку своего грубого кресла, дубинка выскользнула из рук, и его изменившееся лицо покрыла смертельная бледность.

Некоторое время все домочадцы молча смотрели на Тома. Их страх был так силен, что они не смели ни говорить, ни двигаться. Ведь, может быть, Чафф всего лишь задремал и вот-вот проснется – и тогда немедленно приступит к вымещению злобы с помощью дубинки.

Нелл и Мэри осмелились обменяться взглядами, полными сомнения и удивления. Том так сильно свесился с края кресла, что, если бы оно не было тяжелым и приземистым, свалился бы на пол. Бледное лицо Чаффа приобрело свинцовый оттенок. Женщины встревожились еще сильнее, и, наконец решившись, Нелл робко позвала мужа:

– Том!

Она повторила его имя более резко, затем стала громко звать мужа, снова и снова испуганно повторяя.

– Да он умирает, умирает! – завопила она в конце концов, обнаружив, что ни зов, ни щипки и потряхивание за плечо не смогли вывести мужа из оцепенения.

Дети, охваченные новым ужасом, добавили свое пронзительное завывание к словам и крикам матери и тетки. Если бы что-то и могло пробудить Чаффа от летаргии, то лишь этот душераздирающий хор, эхом отражавшийся от грубых стен дома. Но Том по-прежнему оставался неподвижным и бесчувственным.

Нелл послала сестру в деревню, расположенную в четверти мили от дома. Мэри было велено умолять доктора, в семье которого та работала прачкой, прийти к ним и посмотреть на Тома, который, казалось, действительно умирал.

Добродушный доктор тотчас поспешил к ним. Не снимая шляпы, он осмотрел Тома. Рвотное средство, которое врач принес с собой по просьбе Мэри, думавшей, что оно пригодится, не подействовало. Ланцет не вызвал кровотечения. Пульс на запястье не прощупывался. Доктор покачал головой и подумал про себя: «О какой беде плачет эта женщина? Можно ли желать большего благословения для своих детей и для себя, чем смерть этого негодяя?»

Том, казалось, окончательно испустил дух. Он не дышал, пульса врач так и не нащупал. Руки и ноги уже окоченели, и холод постепенно охватывал все остальное тело.

Пробыв в доме двадцать минут, доктор снова застегнул пальто, надвинул шляпу и сказал миссис Чафф, что ему больше нет смысла оставаться здесь. Но тут внезапно из оставленного ланцетом пореза на виске Тома Чаффа начала сочиться небольшая струйка крови.

– Это очень странно, – пробормотал медик. – Давайте немного подождем.

А теперь я расскажу вам о том, что в это время испытал сам Том Чафф.

Поставив локти на колени и подперев подбородок руками, он смотрел на тлеющие угли. Рядом стояла бутылка джина. И вдруг в голове у Тома все поплыло, огонь исчез, в мозг ударил звук, похожий на удар громкого церковного колокола.

Затем Том услышал неясное гудение, и его голова налилась свинцовой тяжестью и откинулась назад. После чего он обмяк в кресле, и сознание покинуло его.

Придя в себя, Чафф обнаружил, что сидит на земле, прислонившись к стволу огромного дерева, и очень замерз. Стояла безлунная ночь. Никогда еще Том не видел таких больших и ярких звезд и такого бездонно-черного неба. Казалось, что звезды медленно мерцают, словно даже гаснут на время, а потом яростно вспыхивают вновь, полные неясной угрозы.

У Тома осталось невнятное воспоминание о том, что он пришел туда, или, скорее, его принесли, как будто на мужских плечах, причем очень стремительно. Но в памяти сохранились только неясные ощущения, он ничего не видел и не слышал по пути.

Поднявшись, Том огляделся. Вокруг ни единого живого существа. И с чувством суеверного страха он начал узнавать это место.

Дерево, к которому Чафф прислонился, – одно из столетних буков, которые окружают церковное кладбище Шеклтона на краю пустоши Катстин. Грубая хижина, в которой Чафф только что потерял сознание, стояла на ее противоположной стороне, в шести или семи милях, если идти напрямик через болота. Черная топь перед Томом терялась во тьме, а небо и земля сливались в ужасную неразличимую пустоту.

В воздухе повисла неестественная тишина. Отдаленное журчание знакомого ручья смолкло, в листве – ни шороха. Все вокруг оставалось беззвучным. Сердце Чаффа трепетало в ожидании чего-то ужасного. Он отправился бы через вересковую пустошь обратно домой, но не смел – неясное предчувствие, что его подстерегает нечто невыразимо страшное, останавливало его.

Старая серая церковь и башня Шеклтона позади Чаффа казались тенями. Глаза привыкли к темноте, но он мог различить только смутные очертания строений. Ничто в его сознании не могло дать утешения здесь – он не ощущал ничего, кроме угрозы и дурных предчувствий. Именно в этом месте Том в юности обучился своему преступному ремеслу. Здесь его отец встречался с двумя другими браконьерами и приводил с собой сына, который тогда был еще мальчиком.

Под церковным крыльцом, ближе к утру, сообщники обычно разбирали убитую дичь, подсчитывали выручку, делили деньги и пили джин. Именно здесь Чафф-младший получил первые уроки пьянства, сквернословия и презрения к закону. Могила его отца находилась всего в восьми шагах от того места, где он теперь стоял, и эта мысль только усилила его уныние и страх.

Но кое-что рядом заставило шевелиться волосы на голове Тома. В ярде позади от него, за деревом, чернела открытая могила, возле которой были навалены земля и мусор. В изголовье могилы монументальной колонной возвышался огромный бук. Том знал каждую линию и складку на его почти гладкой поверхности. Начальные буквы его собственного имени, давным-давно вырезанные им самим на коре дерева, расплылись, сморщились и приобрели гротескный вид, словно их написал какой-то чудак-гравер. И теперь эти инициалы со зловещим значением смотрели на выкопанную яму, как бы отвечая на его мысленный вопрос: «Для кого вырыта эта могила?».

Ошеломленный Чафф чувствовал дрожь в коленях, не решаясь сделать ни шагу. Кроме того, его мучило смутное предчувствие: в каком бы направлении он ни двинулся, везде будет еще ужаснее, чем здесь.

Внезапно звезды замигали еще яростнее, слабый серый свет на минуту озарил унылый пейзаж. Том увидел фигуру, приближающуюся со стороны пустоши. Время от времени она прыгала зигзагами, как это делают люди, бегущие по грязи, выбирая, куда ступить. Эта фигура походила на фигуру отца Тома, и, приблизившись, она точно так же, как некогда отец, свистнула сквозь два пальца, подавая сигнал. Но свист прозвучал не пронзительно и резко, как в старые времена, а словно издалека и, казалось, странным эхом отдавался в голове младшего Чаффа. По привычке или от страха, Том тоже свистнул в ответ, как делал двадцать пять и более лет назад, хотя ужас, охвативший его, стал уже запредельным.

Как и его отец, фигура, приблизившись, подняла сумку, которую держала в левой руке. У старшего Чаффа была привычка сразу объявлять, что в ней лежит. Но слова призрака не успокоили, а еще больше испугали Тома – отец взмахнул сумкой и неестественно тихо, но отчетливо вскрикнул: «Душа Тома Чаффа!»

Всего в пятидесяти ярдах от низкой церковной ограды, у которой стоял Том, в торфе имелась широкая расщелина, заросшая тростником и камышом. Там старый браконьер обычно прятался при внезапной тревоге – точно так же скрылась теперь в камышах эта странная фигура.

Однако из этих же зарослей мгновенно появилось то, что Том сначала принял за все того же призрака, ползущего на четвереньках. Но вскоре он понял, что это огромная черная собака с грубой, как у медведя, шерстью. Сначала она принюхивалась, а затем направилась к Тому. Она шла, напружинившись и делая прыжки из стороны в сторону. Добравшись до Чаффа, собака уставилась на него жуткими глазами, светившимися, как горящие угли, и из ее чудовищной пасти вырвалось угрожающее рычание.

Казалось, зверь вот-вот схватит его, и Том, отпрянув в панике, упал в зияющую позади него могилу. Край земли, за который он ухватился, падая, осыпался, и Чафф полетел вниз, ожидая почти в то же мгновение оказаться на дне. Но никакого дна не было, он продолжал падать! Он летел в бездонную пропасть! Вниз, вниз, вниз, с неизмеримой и все возрастающей скоростью несся Том сквозь кромешную тьму, и ветер трепал его всклокоченные волосы. Задыхаясь, он закашлялся от порывов бьющего в лицо воздуха, который с силой подбрасывал его руки вверх. Секунда за секундой, минута за минутой он падал в пропасть, все ниже и ниже. Ледяной пот ужаса покрыл его тело. И внезапно, когда он ожидал, что исчезнет, растворится в пустоте, его полет закончился резким болезненным ударом, который, однако, ни на мгновение не лишил его сознания.

Чафф огляделся. Место, в котором он оказался, напоминало заброшенную пещеру или катакомбы; закопченный потолок, за исключением едва различимых ребристых арок, терялся во тьме. Из центрального зала открывалось нескольких грубо высеченных проходов, похожих на галереи гигантской шахты. Оттуда исходил тусклый свет – словно от тлеющего древесного угля. В полумгле Том с трудом различал, что находится вокруг него.