Сила, с которой нужно считаться

Кофемашина тренькнула, и Драко занял руки извлечением чашки кофе для гостьи. Та втянула запах и застонала. Ясно. В ее планы не входило помогать его голове оставаться холодной.

— Малфой, сама не верю, что говорю это тебе, но ты бог.

Хотелось бы ему услышать это при других обстоятельствах. Стоп!

— Спас народную любимицу от кофеинового голодания? Пойду просить орден Мерлина первой степени, — смог пошутить он, тщетно борясь с реакцией на ее стон. Естественной реакцией. Или нет?

Грейнджер, прикрыв глаза, потягивала кофе. Драко, посмотрев на нее, налил полчашки себе, доставая из холодильника сливки.

— Теперь я знаю твою страшную тайну! — фыркнула Гермиона. — Ты пьешь кофе. Мало того, ты пьешь кофе со сливками!

Он пронзил ее притворно уничтожающим взглядом и протянул:

— Хм… похоже, мне придется тебя убить.

— У тебя никаких шансов. Если это не удалось…

— И правда.

Легкое настроение, повисшее в комнате, разбилось о постучавшуюся в пузырь реальность.

Гермиона поставила чашку на стол и вздрогнула от резкого звука.

На плечи легли руки, но прежде чем она смогла расслабиться в теплых объятиях, руки исчезли.

— Прости, — процедил Драко.

— Не надо, — ее слова можно было трактовать неправильно, но перефразировать во что-то более конкретное не получалось, ведь «не надо сдерживаться» прозвучит слишком самонадеянно, а просьба обнять ее снова — навязчиво.

Гермиона посмотрела через плечо, Малфой замер с открытыми ладонями и выглядел очень растерянным. Поддавшись спонтанному порыву, она развернулась и обняла его с намерением тут же резко отстраниться. Отстраниться не вышло — Грейнджер попала в ответные объятия, сила которых росла и росла, но она чувствовала себя не в тисках, а в коконе спокойствия и надежности. Хотелось остаться в нем навсегда, вот только это было непозволительной роскошью. Гермиона чуть пошевелилась, и малфоевские руки исчезли со спины. Смущенная улыбка на обычно холодном лице Драко едва не заставила ее сделать очередную глупость, она сдержалась и ответила такой же улыбкой.

— Идем?

Он кивнул. Грейнджер сделала решительный шаг вперед и ощутила призрак его ладони на пояснице.

Три флакона внутри сферы были подсвечены: один — черным, два — красным, Малфой убрал их с сухим «потом посмотрю, что там», а остальные поднял левитационным заклинанием и понес к резному шкафчику, в котором угадывались очертания думосбора.

— Перехвати, — попросил почти вежливо.

Гермиона пробормотала Вингардиум Левиоса, он снял обереги, и Омут выплыл наружу.

— Вау, — не сдержалась она. От чаши веяло веками истории.

Малфой на секунду не совладал с лицом, и на нем мелькнуло такое самодовольное выражение, словно он сам этот Омут создал.

— Это еще не «Вау», — хмыкнул он и, снова перехватив у нее флакончики, выстроил их над Омутом, а затем нажал палочкой на одну из высеченных на ободке рун. Струя света, вырвавшаяся из чаши, прошила стекло насквозь, и воспоминания стали тасоваться. Полминуты спустя шоу закончилось.

— Хронология, — снова объяснил Малфой, откупоривая первый. Не переспрашивая, готова ли она, он схватил Гермиону за руку и наклонился над Омутом, нажимая на следующую руну.

Круглая комната, куда они упали, была похожей на стандартный кабинет артефактора. Приборы — редкие и удивительные — жужжали и позвякивали, генерировали свет или что-то проецировали в пространство. Гарри рылся в столе. Даже зная, кому принадлежит воспоминание, увидеть друга оказалось больно — словно под ребро загнали нож. Глаза жадно впитывали знакомые с детства черты. Сколько ему здесь? Кажется, такую бородку Гарри носил на протяжении нескольких месяцев пару лет назад.

Гермиона заставила себя отвести взгляд, подняла голову и осмотрелась, стены были заполнены портретами в вычурных рамах.

— Директора Хогвартса, — прошептал на ухо Драко.

Обитатели портретов гомонили, возмущаясь действиями Гарри, только Дамблдор добродушно посмеивался.

— Директорский кабинет, — догадалась она. — Но… где Макгонагалл?

Малфой повел плечами. Действующей директрисы в поле видимости не было. Когда Гарри нашел что-то похожее на дневник Риддла, Гермиона прижала руку к губам.

— Неужели…

— Там нет ничего примечательного. Стариковские размышления, — сообщил Дамблдор с портрета и тут же уточнил: — Но я не против, если ты заберешь его себе. Пароль — «Феникс».

— Конспирация уровня Мерлина, — хохотнул Драко.

— Где он? — вспылил Гарри.

— Там, где-то там, — бывший директор взмахнул рукой, блаженно улыбнулся и задремал.

Комната наполнилась грохотом. Из стола, подвластные магии, вылетели все выдвижные ящики, свитки и книги взмыли в воздух, Бомбарда Минима вскрыла замок на тайном отделении. Гомон портретов стал громче.

— Никакого уважения к частной собственности!

— И старый чудак его поощряет!

— Ни к добру это, Финеас, вот увидишь, ни к добру!

Субстанция завертелась перед глазами, и они приземлились в следующем воспоминании. Местом нового действия было незнакомое темное помещение, скудный интерьер которого состоял из стола и двух пустых портретных рам. На столе неорганизованной кучей лежали книги и свитки, а чуть в стороне был открыт дневник из прошлого воспоминания. За столом сидел Гарри и что-то читал с длинного свитка пергамента. Гермиона сразу бросилась к записной книжке, не зная, чего ожидать, но не ожидая ничего хорошего. На открытой странице вычурным почерком бывшего директора было выведено: «Не жалей умерших. Жалей живых, и в особенности тех, кто живет без любви». И все. Никакой тебе темной магии, сводящей с ума или высасывающей жизнь. Гермиона была разочарована.

— Ого, — Малфой, который ни капли не заинтересовался дневником, заглядывал через плечо Гарри из воспоминания.

— Согласно легенде, испокон веков маги-атланты (или маги-хранители) удерживали мир в равновесии, — зачитала Гермиона вслух и быстро заскользила по строчкам, стараясь уловить главное раньше, чем хозяин воспоминания скрутит верхнюю часть свитка.

«Изначально в каждой общине была пара, почитаемая почти как небожители; умные и сильные, дополняющие друг друга ("интеллект + магическая мощь" было добавлено почерком… ну да, так Гарри писал в Хогвартсе, почему Гермиона не отследила изменение его манеры письма, почему даже не задумалась об этом?). Обязательным критерием была взаимная любовь, преданность, граничащая с безумием».

Гарри расправил пергамент и сделал пометку: "Сила, с которой нужно считаться". Его неуклюжая привычка поддерживать пергамент раскрытой рукой и придавливать животом у стола, знакомая еще со школы, заставила сердце Грейнджер сжаться. Сцепив зубы, чтобы не зарыдать, она вернулась к чтению.

«Выбирал пару старейшина, наблюдая за подрастающей молодежью. В большинстве случаев будущие хранители, прежде чем осознать, что дополняют друг друга, остро конкурировали, так как были самыми яркими индивидуальностями в поколении. "Антагонисты-симбиоты", — было выведено на поле тошнотворно вычурными буквами.

«Наличие такой пары в общине гарантировало благоденствие и мир, чем бы они ни занимались; чаще всего избранными волшебниками становились знахари, иногда воины. Характерно для раннего магического сообщества на территориях разных стран. Когда общины слились в более крупные образования, традиция себя изжила, позабылась, волшебники стали вое…»

Гарри заслонил рукой часть текста.

«…отголосок в пророчестве Кассандры Пифии». "Отдел тайн, найти", — приписал он, скатывая еще кусок пергамента.

«Чем больше сообщество, тем сильнее должны быть маги-атланты».

«Согласно легенде, разрыв Салазара Слизерина и Ровены Рейвенкло едва не уничтожил популяцию волшебников в Англии».

«Распад…»

«Локальные войны…»

Гарри теперь не читал, скользил взглядом, сразу скатывая свиток, хотелось схватить его за руку, чтобы он притормозил.

В самом низу под текстом была ремарка, сделанная Дамблдором, Гермиона не смогла разобрать ее целиком со своего ракурса, выцепила только имя Гриндевальда, омерзительно знакомое "Ради высшего блага" и два подчеркнутых слова "найти" и "назначить".