Сила, с которой нужно считаться

— И не пытаюсь! — еще сильнее завелся Драко. — Я рад, что нам удалось избежать обряда. Я понятия не имею, что чувствую, и, черт побери, не готов вешать ярлыки! Но, поверь мне, в комнате Смерти я искал способ спасти тебя. Тебя, а потом уже себя и Панси. Это… совсем мне несвойственно.

— Драко…

— Я не знаю, как это назвать, не знаю, что между нами сейчас. Когда-то я чертовски сильно тебя обидел, хоть и не помню этого, и не знаю, как ты можешь меня… как ты можешь быть рядом. Но ты здесь, — в последнем утверждении прятался вопрос.

— Я здесь, — подтвердила она, не имея сил объяснять то, чего сама не понимала.

— Предлагаю двигаться медленно.

— Это называется медленно? Ты приволок меня в свою постель!

— Но, заметь, еще и пальцем не прикоснулся, — было приятно просто поддразнивать Грейнджер.

Заметила. И не то чтобы ей это нравилось.

— Когда будешь готова, обсудим.

— Что именно?

— Всё!

До чего же невыносимая женщина! Мучает его специально, будто не понимает, что он не любитель таких разговоров.

— К черту! — Драко дернул ее на себя и впился губами в упрямые губы.

— К черту! — согласилась она, отстраняясь, чтобы перекинуть через него ногу. Остальное будет потом, а сейчас на них было слишком много одежды, и Гермиону это категорически не устраивало.

Щелчком пальцев она избавила их обоих от всего до последней нитки. Драко признал, что это было самое сексуальное переживание в его жизни, включая дико неприличные подростковые фантазии и виденное недавно в Омутах пьяное безобразие. Кровь с ревом ринулась в пах, возбуждение стегануло по пояснице, заставив выгнуться дугой. От резкого прилива крови заныли яйца. Грейнджер не медлила: опираясь одной рукой о его грудь, второй решительно потянулась к члену. Придерживая его, скользнула влажной промежностью по мошонке и по стволу, а затем резко насадилась и стала раскачиваться. Драко зажмурился, чтобы не кончить как мальчишка просто от ощущения тугого жара вокруг своей плоти, от смеси боли и удовольствия, и тут же открыл глаза. Он не желал упускать ни мгновения зрелища, уж коль ему позволено быть исключительно пассивным участником. Малфой дал себе обещание, что потом будет медленно изучать губами и руками каждый дюйм тела, которое сейчас ему позволялось пожирать только взглядом.

Гермиона плавилась от огня в глазах мужчины под ней. Она знала, что им нужно именно так — стремительно и жестко, что они оба нуждаются в освобождении. Завтра будет новый день, завтра им придется снова столкнуться с зыбучими песками реальности, вернуться к решению оставленной другом и начальником загадки, но здесь и сейчас все просто — он, она и сила, удерживающая их вместе, желание обладать и отдавать, древнее как сам мир, как камень возле занавеса, разделяющего живых и мертвых, камень, в который именно в этот миг вопреки законам физики с шипением впитались две засохшие капли крови.