Пионеры всегда помнят свои обычаи и законы

Горнист играет два

– Да, тут у нас не «Артек», – Ренат вяло ковырял ложкой в манке, а другой рукой отколупывал кожу на облезшем носу.

Марина, которая сидела рядом, посмотрела на него с интересом:

– Тут у нас объективная реальность. А тебе что, не нравится?

– Ну, нет вроде, нормально, – мальчишка все-таки отправил в рот кашу, но без лишнего энтузиазма.

– Ну тогда и нечего сравнивать.

Ренат ниже Марины на полголовы. Глядя на него, не удивляешься, что он не слишком-то жалует еду. Кажется, что за столом ему всегда скучно. А Марина высокая, с мальчишеской стрижкой и непробиваемой логикой. Они знакомы по прошлогодней смене в «Артеке», где попали в одну дружину и были обречены пересекаться. Воспоминания о том лете уже померкли, уступая место новым, но старое товарищество остались – и всегда бывает приятно встретить знакомых в новом коллективе. И даже если тогда не общались между собой больше, чем другие, то после встречи на новом месте как-то само собой получается держаться друг друга.

Окс – вот она, рядом, засыпает за столом – лучшая Маринкина подружка. Она знает Тарасова Сашу по «Орленку», куда их занесло совсем малышами по тем меркам, пятиклашками. Потом был этот лагерь, сдобренный шутками про ««Чайка» после «Орленка», мельчают птицы», и в этом году они были уже старыми знакомыми.

А с Юрой Оксана в одном классе, так что все, получается, «свои». И от этого им спокойнее и легче.

В небольшие лагеря отправляют не вразброс, а так, как они и живут дома – если родители с одного маленького предприятия или вы учитесь в одной школе, то можете встретиться и летом. И на следующее, например. А потом комсомол, инструктивно-методический сбор – и привет, вожатство, шефство над такой же малышней. Потому что если ты был в лагере, а потом вернулся, и еще, и знаешь, что еще вернешься, несмотря на то, что нужно ходить строем, придумывать кричалку для отряда, вставать по звуку трубы и еще море всяких пионерских вещей – то ты, однозначно, от всего этого уже не скроешься, сколько бы лет ни прошло.

Интересно, есть ли и у нынешних вожатых свои истории? Может быть, общий побег с открытия или встреченный на костровой рассвет?

Саша шумно прихлебнул из стакана и поставил оба локтя на стол:

– Доедайте быстрее, а то не успеете!

И они едят быстрее, чтобы не мучиться потом до самого обеда.

Окс сдалась на пляже. Когда все вылезли из воды по свистку вожатой, упали на полотенца или прямо в горячий песок, хохоча и оставляя мокрые следы от тел, и тут же принялись галдеть в двадцать голосов.

Она сдвинула с лица косынку, приоткрыла один глаз и, оценив обстановку, снова закрыла.

– А знаете, знаете, что я вчера у боксеров взяла?! – тщательно спрятанный восторг так и рвался наружу, выдавая все. Вряд ли бы Оксану взяли в разведку – ну, она и не стремилась.

Тарасов живо перекатился на грудь и поднялся на локтях.

– И что же? Давай, не тяни!

Окс – не разведчик, скорее берсерк. Не очень-то по-пионерски, зато слышится дух чужих легенд.

Маринка, Ренат и Юра валялись тут же, в рядок, и если Ренат сделал вид, что ничего не слышал, оставишь неподвижным и только напрягая слух, то Юра с Маринкой не скрывали свой интерес. На полотенце снова притихшей Окс тут же полетел песок, она взвизгнула, подорвалась с места и подняла целую песчаную бурю – и точно была бы отчитана вожатой на месте, если бы Марина не ухватила ее за плечи и не дернула обратно на полотенце твердой рукой.

– Тьфу! Вот кто такой умный?! – ей не ответили, и девочка, окончательно отплевавшись, вернула заговорщическое выражение лица. – Можете тысячу лет гадать и все равно не угадаете. Я книгу взяла, книгу, которую всю четверть искала по библиотекам и в очереди на нее с нового года стояла. Знаете, что за книга? Попробуйте догадайтесь!

Ребята переглянулись, дружно пожали плечами. Оксана могла загореться чем угодно, от кораблестроения до баллистики, тут не угадаешь.

Так что они не знали, что за книгу их подруга так старалась достать. Потом узнали – и зачитали ее, книгу, не подругу, до дыр, передавая друг другу. Клали ее под подушки, крошили на нее бутербродами, печеньем и чипсами с солью. А потом, многие годы спустя – ставили бокалы с вином, клали в пустой рюкзак по соседству с одними только сигаретами и парой мятых купюр (чаще без), засовывали на самое дно чемоданов и доплачивали на таможне за перевес, но не вынимали толстенный том.

Строго говоря, то жаркое первое июля на черноморском побережье, после купания и в предвкушении булок из столовки, что-то такое с ними сделало, что они совсем другие стали. Но тогда они, конечно, и не подозревали, что так получится.

– Ну, что за книга-то? – не выдержал Саша, пытливо вглядываясь в девчачье лицо.

Та не выдержала даже драматичную паузу: вскочила, принялась рыться в сумке и, найдя то, что искала, продемонстрировала ее всем.

– «Властелин колец. Хранители». Слышали про такое?

Юра пошарил по полотенцу и нацепил очки. Остальные и так уже смотрели во все глаза, но радостно узнавать не спешили.

– Это что, та, которое продолжение «Хоббита», что ли? – мальчик протянул руку и тут же получил по ней со звонким шлепком. Он совершенно не обиделся – но зарубку в памяти сделал. Просто так. – Мне «Хоббита» дядя подарил, он у меня дома лежит.

– Читал? – нетерпеливое.

– А то. Хорошая история, хотя и странная.

Тарасов хмыкнул, оценивающе глянул на друга:

– Тогда и мне дашь почитать. А я тебе джинсы одолжу, вроде, влезешь… Идет?

Юра молча пожал ему руку и снова улегся, удовлетворенный сделкой. Одолжил бы в любом случае, но раз это так важно, и раз Сашка хочет назначить этому цену – да будет так.

А девочки наклонились над книгой, Окс увлеченно зашептала что-то на ухо Маринке, та кивала, заражаясь непонятным пока, но вроде веселым энтузиазмом. Парню захотелось тоже.

– О чем тогда «Властелин» ваш? Вроде бы все в «Хоббите» закончилось, нечего продолжать.

– О! Это первая книга из летописи, не знаю, сколько дальше будет. Там действие разворачивается лет через шестьдесят после похода к Одинокой горе. Бильбо старый уже, а Гэндальф точно такой же, и в норе теперь живет племянник Бильбо, Фродо, но я пока точно не знаю, потому что за ночь дочитала только до момента, когда кольцо…

– Так, стоп! – Тарасов перебил ее, тряхнув головой и рассыпав целый веер брызг по сторонам. – Я ничего не понимаю, да и Юрка с Ренатом тоже. Объясняй нормально, сделай одолжение. А еще лучше – дай почитать!

– Что, любовь к зарубежной литературе проснулась? – хихикнул Ренат.

– Ой, отвянь. Интересная тема же, а тут все равно заняться нечем. Окс? – Саша был полон решимости разобраться, и распространял эту решимость вокруг.

Девочка кивнула, заправляя за ухо прядь и деловито продолжая свое:

– Так вот, хоббиты…

– Что такое вообще твои хоббиты?!

– Это , ну, такие…

И тогда их прервали самым наглым и прекрасным образом одновременно. Вожатая засвистела в свисток, козырьком приложив ладонь к глазам, а потом закричала:

– Пятый отряд! Марш купаться! Помните, что буйки…

Пятый отряд подорвался с места и с воплями уже бежал к воде. Это буйкам нужно было беречься их, а не наоборот. Кого-то тут же уронили в полосу прибоя с фонтаном брызг, и этот кто-то утянул товарища за собой. Остальные брызгались в них, смеялись, окунались тоже. Возникла куча-мала.

С хохотом над рухнувшими товарищами на мгновение возникла худая фигура – не иначе как Тарасов, кто ж еще. Волосы прилипли ко лбу и смешно подчеркнули скулы, все правое плечо было в водорослях и песке, а прямо над ним стояло, выжигая все злое и темное, беспечное слепящее солнце.

Триумф Сашки длился секунду. Мгновением позже его утащили под воду, навалившись разом и оглушая всех разумных существ в радиусе пары километров визгом и криками, но он остался в памяти вожатой таким: с неправильным нимбом золотого солнца, широченной ухмылкой и худыми плечами среди брызг и волн.

– Я победил! Морской царь! – заорал он, жадно вдохнув, едва ему дали поднять голову над водой.

Подводная подсечка от Рената словно срезала его, и пшеничная макушка снова скрылась в мешанине из песка, рук, ног и, немного – моря.

А потом они вышли на берег и завернулись в полотенца с дурацкими рисунками, со следами от прилипшего песка по форме их тел. Впрочем, никто не смотрел ни на рисунки на полотенцах, ни на то, сколько и куда налипает песка.

Оксане наконец дали дорассказать про ее любимых хоббитов. Слушала сначала только горстка «просвещенных». Это потом, через несколько дней и остальные начнут подтягиваться, подсаживаясь к кружку – услышав про героев и королей, про путников и оборону крепостей, делали вид, что им почти все равно, но приходили каждый раз и садились поодаль, чтобы не упустить ни одной истории и ни единого слова.

Окс видела их глаза. Кажется, Света, уставшая от отцовского строгого «будешь врачом, будешь спасать людей, когда начнется война с буржуями», задерживала дыхание, когда слышала про круглые хоббичьи норы и тихие вторые завтраки в мирной стране, веками не знавшей войны. Ренат вспомнил лошадь, оставшуюся в деревне у бабушки где-то далеко за Уралом. Тарасов уже примеривал меч к своей руке, кое-кто – лук или копье. Были девочки, которые фыркали, когда в рассказе появлялись эльфы, а потом у них краснели самые кончики ушей. По-разному было.

Но каждый, кто слушал эти истории, закрывал глаза вечером и видел другую вселенную. И ни в одной – хотя у каждого вселенная была своя – ни в одной вселенной не было красных галстуков, пионерской гордости и коммунистического привета.

Так забылся брезжащий на горизонте комсомол и партийная работа. Но в обед Марина кашлянула и сдержано поделилась, что решила продолжить учить иностранный. Мальчики покивали, почесали репу, и уже к полднику, как раз после обсуждения концерта, стали называть себя членами исторического кружка.

И было открытие смены в амфитеатре, где мурашки бежали по коже от звука труб и общего хора, и снова от красных галстуков спину получалось держать ровнее. Были торжественные речи и гимны, были выступления, хорошие и плохие и были жидкие аплодисменты и бурные овации, переходящие в крик. Задышала новая смена в «Чайке», которая не «Артек» и не «Орленок», конечно, но от этого только шире раскрывала душу для отдыхающих.

– Эй, Юр, Юр, – мальчишку кто-то легонько пихнул в плечо, перегнувшись с задних рядом. На сцене шло представление, самый разгар концерта – как раз когда ты уже успел заскучать, но еще не набрался наглости встать и пробраться к выходу. Юра обернулся.

– Чего?

– Мы хотим сегодня ночью пойти исследовать территорию. Не спрашиваю, с нами ли ты, – Марина поджала губы, то ли подчеркнув, что ее тоже не спрашивали, то ли по привычке, – просто держу в курсе, что встречаемся за корпусом где-то в половине одиннадцатого.

Юра приподнял бровь.

– Хочешь сказать, что вожатая у нас – дура?

– Тшшш! Хочу сказать, что если не пойти с Тарасовым, то к утру можно найти на месте лагеря руины. А если еще и Окс выпустить, то будут не руины, а воронки от обстрела.

Словно услышав ее, с верхнего ряда Саша нарочно мило и по-пионерски помахал другу. Оксана уткнулась лицом в ладони и захихикала, Ренат ткнул ее под ребра.