Сверхчеловек

11. Комплекс Самсона

Прошло без проблем. И забрал, и долетели, и вошли.

Она воспринимает, как нечто само-собой разумеющееся. А ещё бы: я ещё на тарелке пояснил ей, что тарелку — арендовал у одной «научной» экспедиции, из «Новой Швабии», помещение для нашего «временного» проживания — у другой. И уже побывал там и здесь, прикинувшись человеком. И обо всём с местным начальником договорился: что мы с «коллегой» арендуем пустующую каюту. Ну, понятное дело, внушив с моей помощью ему и всем этим людям, что мы — типа, тоже люди! Туристы-экстремалы.

Она верит. (Не без моей помощи, понятно!) Я ведь у греев числюсь как в том числе и психолог. А проще говоря — гипнотизёр. Помогающий «разобраться» с людьми. Когда, например, кто-нибудь обнаруживает одну из наших, ну, греевских, скрытых камер. И надо срочно заставить его забыть об этом…

Но если честно — страшновато было отпускать сознание девушки в «свободное плавание». А так-то она у меня постоянно находилась под внушением. Того, что всё происходящее с нею в моём присутствии — само собой разумеется. И ничего удивительного или странного в этом нет. Но вот как она отреагирует на всё то, что происходило с ней в последние дни, когда я отпущу «вожжи»… Значит, постараюсь всё же полностью не отпускать! Мне истерики и паника ни к чему!

И если у неё и возникли какие сомнения, почему всё у нас здесь, на «Эндрюсе», прошло так гладко и просто, то она вынуждена пока помалкивать — она английским, да и вообще, любым земным языком — не владеет. Не та специфика «работы».

Ну а ей я объяснил, на греевском, слова которого просто выуживаю из её разума, что мы решили отсидеться от греха подальше — на нейтральной, ничейной, территории. Где нас ни чужие, ни даже свои, искать не будут. Не додумаются!

Благо, воздух тут пригоден для её дыхания, температура тоже вполне комфортная. Словом — мило, уютно, и уж точно в ближайшее время беспокоиться не о чем. Объясняю ей, что с «нашими» я свяжусь телепатически — позже. Когда они прилетят!

И всех мерзких рептилоидов поубивают!

Она, вроде, и это проглотила.

Вот мы и в каюте. Ундред оглядывается. Насторожено, и явно ещё не веря, что всё это — не кошмар. И взаправду происходит с ней. Впрочем, за последние двое-трое суток ей много чего привелось увидеть такого, что голова пойдёт кругом и у крепкого и самодостаточного мужика. Вроде меня. Хорошо хоть, блокирую я пока у неё центры адекватной оценки ситуации, и происходящее она всё же воспринимает, как, вот именно, сон.

Вот он и настаёт, момент истины. И если раньше мы общались в-основном междометиями да короткими фразами, вроде: «Одень скафандр!», «Сними скафандр!», «Ложись!», то теперь придётся… Общаться. Говорю:

— Здесь тепло. И дышать можно нормально. Снимай скафандр. Я помогу. — действительно помогаю. Но вот она и в одной обычной одежде. Показываю ей на постель:

— Располагайся, любимая!

Её чёртов космический скафандр мы, вернее — я, затолкали под мою кровать — пусть себе хранится! Вот только запасов кислорода там осталось всего на полсуток.

Постель у меня, конечно, не такая удобная, как двуспальная роскошная кровать там, у неё в комнате, но моя-то — не предназначена для «работы».

Ундред ложится. Ворочается. Ей явно не так удобно, как там, в её комнате, и на её постели. Но дело оказывается в другом. Вижу и сам. В её мозгу. Реагирую:

— Солнце моё. Ты не хотела бы помыться?

— Хотела бы, конечно! — наконец-то внятный и конкретный ответ! Ну а насчёт мытья… Всё правильно. Там, на базе, она мылась каждый день: благо, ванная и душ при её каюте имелись. И делала она это после каждого «клиента». При воспоминании об этом меня невольно передёргивает! Тьфу ты: вот я уже и «собственник»!

— Идём. Я покажу тебе тут всё.

Мысленно выгоняю из коллективного душа мывшегося там Валдиса Экконена, и провожу свою даму по коридору. Никто нам навстречу, ясное дело, не попался.

Но мыться всё равно пришлось вдвоём: разумеется, она, как совершенно незнакомая с земными механизмами и традициями, всё делает, или пытается, не так.

Ладно, справились и с этим. Вымыл я её всю, и даже мочалкой растёр как следует — у греев-то этих «приборов» нет: у них навороченный душ, который сам моет везде и всё! Распыляя мыло и воду — в туман, и затем упругими струями со всех сторон смывая набухшую взвесь из грязи, пота, и активного моющего вещества, содержащегося в аэрозоли.

Ундред, понятное дело, непривычно и неудобно. Но за то, что она теперь — чиста, от крохотных миленьких пальчиков на изящных узеньких ступнях, до длинной тонкой шеи, ручаюсь! Поэтому сразу после мытья идём в своё «гнёздышко», и уж там скидываем махровые халаты, которые я позаимствовал на местном складе, дистанционно, даже не дав себе труда сходить за ними лично. А заодно и воздух в нашей каюте нагрел чуть сильнее обычного. Плюс двадцать три — можно ходить хоть в нижнем белье. А оно, кстати, у Ундред — вполне на уровне! Одни кружевные трусики чего стоят! А возбуждает.

Ундред говорит:

— Непривычно. Необычно. Примитивно. Но, думаю, привыкнуть можно. Как думаешь, Краппен (Меня, кстати, Краппен зовут!), мы здесь — надолго?

— Думаю, минимум на неделю, дорогая. Раньше наши сверков (Это так друды-греи называют рептилоидов!) не отбросят прочь из этой системы.

— А они — точно их отбросят?

— Разумеется! — чёрта с два, конечно, я так думаю, но должен же я как-то успокоить свою любимую малышку! Которую вожделею с каждой минутой всё сильней.

— Поскорее бы. И хорошо бы, чтоб они их вообще всех уничтожили! Как вспомню, как они взорвали наш линкор, причём без всякого повода, и враждебных действий с нашей стороны — прямо душа кровью обливается! — ф-фу-у-у. Прямо гора с плеч. Наконец-то она более-менее вышла из ступора, и «отмякла». Ну, не без моей и мочалки помощи, конечно.

— У меня тоже, милая. Я тоже не понимаю, как и что произошло. И почему они напали! Но мы пока тут ничего сделать не можем. Мы же — не Армия! Нам остаётся только ждать. Справедливого возмездия.

Ну и заодно — хорошо бы успокоиться. И снять напряжение и стресс.

— Ну, тут ты, пожалуй, прав. — вижу, как она хмурит то, что заменяет ей брови, и кусает губы, — Столько смертей! Там, в коридорах, везде кровь, куски тел, как на бойне! Жутко! И сколько хлопот, и переживаний! Я думала, вообще — спячу! Одной быть среди всех этих трупов — б-р-р-р! — её личико морщится в гримассе, — Но ты, к счастью, выжил. Хорошо, что был в очередной исследовательской командировке. — теперь она передёргивает серенькими узенькими плечиками. И выглядит это абсолютно по-человечески, — Ладно, наших уже не вернёшь. А нам нужно выживать. Пусть даже и здесь. И дождаться своих. Вот, кстати: о стрессе. А как мы его будем снимать?

Вот паршивка! Я же вижу, что она уже всё поняла. И — вовсе не против!

А реалистка. Да, она понимает, что это — универсальное средство. И для повышения иммунитета, и для снятия, вот именно, стресса. Я всё это, и многое другое ещё в детстве вычитал в каком-то из материнских «Космополитенов». Кстати, могу порекомендовать: мужчинам. Узнаете много нового и интересного о приоритетах, об устройстве психики, и способах мышления «слабого пола». Потому что не греи инопланетяне, а как раз наши, земные, женщины — инопланетяне. И вот уж чего нам сроду не понять — как раз устройства их мозга и побудительных мотивов!

— Мне неловко, маленькая моя, но может, мы —? — гляжу на неё многозначительно.

Она криво улыбается, но затем кивает. Встаёт с постели, на которую снова прилегла. Изящным движением стаскивает трусики. Хм… А отработано у неё это движение!

Соплю. Матрац — с кровати на пол я скидываю вовсе не столь изящно. Да и плевать! Зато он, я знаю, вполне тёплый и мягкий!

Пока в ванной пару минут назад намыливал её тощенькую, но вполне сексапильную спинку, и сейчас, пока лицезрел её стройную фигурку с крутыми бёдрами, и маленькими пикантными грудями, возбудился, конечно.

Так что плюнул на прелюдию. Обхватил девушку, как спасительный круг в шторм. Покрыл поцелуями всё, до чего дотянулся. Уложил. И жару задал ей с ходу.

Пришлось, конечно, хоть и не хотелось, снова незаметно для неё убрать печаль и тоску смертную, которые всё равно, несмотря на браваду и попытки взять себя в руки, довлеют над её сознанием из-за страшных картин гибели собратьев по разуму…

Иначе девушка и сексом-то заниматься не могла бы!

И вот, зарычав, и застонав, и закончив наконец свои дела, ловлю себя на мысли, что теперь я и сам ничуть не отличаюсь, получается, от моего усыплённого «бога».

Это он, сволочь такая, трахает женщин и девушек, приводя их заранее в почти бессознательное состояние, и они не могут ему сопротивляться. Хотя не думаю, что он делает это из «лучших побуждений» — вон, как я. Чтоб отвлечь девушку от её тоски, и панических и грустных мыслей…

И вот она лежит сейчас на боку возле меня, доверчиво прижавшись мягкой грудью к моей мужественной грудной клетке, и сопит мне своими дырочками куда-то подмышку.

Заснула. А я…

Лёжа на спине, и пялясь в унылый белый потолок, терзаюсь. Мыслей снова — море. Вот, первая и основная — может, плюнуть на всё, да открыться ей?

Тогда и моя «ноша» станет полегче — не нужно будет одному тащить на себе груз огромной ответственности за всех своих сопланетников, и можно будет хотя бы советоваться. Иногда. В особо сложных и спорных случаях. При этических проблемах и дилеммах. Которые, предвижу, скоро косяком пойдут!

Ведь, например, в случае со спрутом, сомнений-то никаких и не было: либо я — его, либо он — всё человечество.

Но с греями-друдами было уже потруднее: они-то — почти гуманоиды. И — не вмешивались. Хотя… Собирались ведь выпустить к нам в моря-океаны жуткую напасть в виде всепожирающих акул-переростков. А, может, у них где-нибудь за Юпитером припрятаны на межзвёздной базе и ещё какие монстры?! Для проверки землян на прочность.

Впрочем, о чём это я. Не видел я никаких баз за Юпитером, и уж тем более — монстров — в мозгах их руководства. Да и у Ундред в мозгах ничего такого нет. Довольствуются они сейчас здесь, в своём «заповеднике» — минимумом средств и персонала. Собирая материал для какого-то обширного, вот именно — этического и поведенческого, научного труда. Любят они, оказывается, всё систематизировать и каталогизировать. Гады.

А вообще — типа, добрые. Не вмешиваются. А только, вот именно, следят.

Но в том-то и дело — я не люблю, когда за мной следят. Вроде как подглядывают через замочную скважину. И подло, и мерзко, и стесняет. Особенно, когда точно знаешь.

Другое дело, что рептилоиды — нам точно не товарищи. Они — куда хуже.

Это как раз они и похищали отдельных людей: и мужчин и женщин, и проводили над ними запрещённые у греев опыты. Сексуальные. В частности — может ли «самка» человека выносить яйцо чёртова рептилоида. А то они сами — вынашивают свои же яйца — с трудом. Эволюция! Или, выражаясь проще — лень. И эгоизм. Ведь в период «беременности» рептилоид не может работать минимум год, и становится нервный и «некоммуникабельный». Вот и хотели бы они сразу пересаживать только-только сформировавшийся зародыш в матку суррогатной матери-человека, и возвращать таким образом своему Обществу и Социуму полноправного члена — ящера. А кто выносит его плод — неважно.