История повторяется

— Решила бы, что на свете все-таки есть справедливость.

На лице дяди проступила усталость.

— Роза, я понимаю, что тебе сейчас нелегко…

Ничего он не понимал.

— …но в жизни, к сожалению, не всегда бывает так, как нам хочется.

Роза машинально погладила край шарфа, чувствуя пальцами тонкие волоски, вплетенные бабушкой. То ли они перестали действовать, то ли этот мир и впрямь окончательно испортился, раз в нем случаются такие ужасные вещи, как существование Пьюси и развод родителей.

Тяжело смириться с этим, особенно когда тебе всего одиннадцать лет.

* * *

Роза не любила избитых истин. А фраза «Время лечит» была именно такой. Но, как бы то ни было, жизнь все-таки постепенно начала налаживаться.

До Пьюси наконец дошло, что связываться с Розой себе дороже. И дело было не в том, что последнее слово все равно оставалось за ней. Просто Пьюси наконец понял, что следует выбирать менее стойких жертв. Правда, у Розы было подозрение, что немалую роль в этих переменах сыграла книга Виндиктуса Виридиана «Как наслать проклятие и защититься, если проклятие наслали на вас». Только дурак станет обливать гноем бубонтюбера школьную сумку того, кто может применить к тебе заклинание Фурункулюс. А Роза творила его мастерски — Пьюси даже не смог никому пожаловаться, поскольку болезненные нарывы выскочили на том месте, про которое никому не расскажешь.

Джеймс же окончательно уверился в том, что его кузина — отличная девчонка. И хотя сама Роза не слишком пылала желанием водить дружбу с его приятелями, которые только и умели, что летать на метлах и сочинять несмешные шутки, такое внимание ей все же льстило. Тем более что в подобной компании никто не мог бросить ей вслед обидное: «Смотрите, рыжая зубрила идет!».

Она даже почти смирилась с мыслью о том, что мама и папа все-таки разошлись. Как Гермиона ни старалась скрыть эту новость, в «Ежедневном пророке» все-таки написали об их разводе. Правда, всего несколько строк, да и то на последней странице, но Роза все равно ощутила горечь, когда наткнулась на них. Она уже давно поняла, что ее родители — слишком разные люди. Мама обладала довольно авторитарным характером, а папа в противовес имел целую кучу комплексов, что в сумме давало бурную смесь и приводило к постоянным ссорам.

Роза до сих пор помнит, как несколько лет назад папа чуть с ума не сошел, перерыв весь дом в поисках своей синей рубашки. Как оказалось, мама благополучно ее выкинула, поскольку сочла «слишком старой и потрепанной». Папа тогда очень разозлился. Он топал по комнате, вращая глазами, словно дромарог в брачный период, и кричал, что это была его любимая рубашка. И что, драккл его дери, он же не выкидывает ее книги только потому, что некоторые из них, судя по внешнему виду, видели еще рождение Мерлина. Кажется, мама в ответ заметила, что даже у брошюры «Как защитить свой дом от вампиров» ценности больше, чем у того куска тряпки, который он гордо именует рубашкой.

Размышляя на тему того, как ее родители вообще ухитрились столько лет прожить вместе, Роза тяжело вздохнула и подбросила в котел толченых жуков. Вязкий дым, поднимающийся вверх мутными завитками, окрасился в светло-желтый. Вообще-то в учебнике значился цвет охры, но уроки зельеварения были единственными, на которых Роза уже давно не старалась сделать все идеально. Она просто не видела в этом смысл. Потому что Драко Малфой оставался в той группе проблем, которые никогда не заканчивались.

Правда, надо отдать ему должное, профессор перестал придираться к каждой букве в ее домашних работах. Но это вовсе не значило, что он хоть раз поставил ей оценку Превосходно. Просто его придирки перешли в более пассивную форму, что, если так подумать, в итоге почти ничего не меняло. Один раз Роза случайно столкнулась взглядом с Малфоем и тут же об этом пожалела. В его глазах была такая агрессия, словно она перед всей школой сломала его волшебную палочку и скормила глиноклокам. На самом деле Роза всего лишь поспешно доедала пирог, одновременно помешивая кипящий котел. Она не успела пообедать, поскольку на большой перемене была занята более важными вещами, а ее растущий организм требовал еду, невзирая ни на какие обстоятельства.

— Минус пять очков Гриффиндору, — беззвучно прошептала она одновременно с Малфоем.

Кажется, он умел читать по губам. А потому отнял еще пять очков и выгнал за дверь, запретив ей появляться в классе с едой.

Папа не раз вспоминал, каким редкостным ублюдком Малфой был в школе. И тут же добавлял, что с тех пор ничего не изменилось. Конечно, такие разговоры не предназначались для детских ушей, но Роза частенько оказывалась там, где ей быть не следовало. Обычно ее коробили подобные выражения, но когда профессор Малфой «случайно» разбил образец ее зелья и равнодушно сообщил, что работа не зачтена, Роза не могла не согласиться с папиной характеристикой. Она просто кипела от злости, стоя возле стола и глядя в собственный котел, который уже успела очистить.

Конечно, Роза никогда не сдавалась — это было не в ее характере, — но в то же время не считала нужным стараться перед тем, к кому не питала ни малейшего уважения. Правда, старание в учебе и старание в подкидывании навозной бомбы в кабинет Малфоя — вещи абсолютно разные. А потому Роза не прекращала своих диверсий, каждый раз изобретая все новые способы испортить профессору жизнь. Хотя делать это становилось все сложнее.

В последнее время Малфой почти каждый выходной уезжал из Хогвартса, что сводило на нет некоторые сюрпризы, имевшие весьма кратковременный эффект. Так, например, кусачая кружка, оставленная на его столе, через пару дней только и могла, что слегка морщиться от прикосновения. А разлитое перед классом зельеварения портативное болото, которое любезно прислал дядя Джордж, успело попасться на глаза профессору Макгонагалл. Так что к понедельнику от него остался лишь легкий запах, да и то Роза была уверена, что в подземельях всегда так воняло.

Вот и сейчас, лениво помешивая зелье, она явственно ощущала запах сырости и гниющих водорослей. Интересно, слизеринцев специально поселили именно здесь, чтобы хоть как-то усмирить их гордыню? Или наоборот, подземелья стали такими противными, потому что здесь столько лет скапливалась негативная энергетика? Роза не знала. Но склонялась ко второму варианту.

Стейси и Кэрол, две противные девчонки со Слизерина, сидевшие неподалеку, листали под столом какой-то журнал и периодически хихикали вот уже пол-урока. Роза прикрыла глаза, мысленно успокаивая себя тем, что подобные личности не пройдут естественный отбор, а, значит, теоретически можно надеяться, что когда-нибудь мир все же станет лучше.

— Эй, Уизли, — Кэрол так широко улыбалась, словно выиграла годовой запас шоколадных лягушек, — тут про твою маму написано.

Последние слова она растянула, точно хотела продлить удовольствие от этой новости. Роза задалась справедливым вопросом, почему им можно листать журналы на уроке, в то время как Найджел Блетчли, не слишком удачливый мальчик с ее факультета, только что получил пять штрафных очков за оранжевые мыльные пузыри в зелье. Очевидно, у Малфоя была своя система распределения наказаний.

— Думаю, тебе будет интересно, — хихикнула Стейси, кидая ей смятый журнал, открытый на странице со статьей.

Роза машинально поймала его. Она вовсе не собиралась читать всякие сплетни, к тому же это оказался номер «Скандального еженедельника» — издания, которое стыдно на самолетики пустить, не то что держать в руках. Но поскольку Малфой как раз в этот момент направился в ее сторону, Роза быстрым движением спрятала его под себя.

— Вы неправильно нарезали лирный корень.

Кто бы сомневался.

— Возьмите в шкафчике еще один и нарежьте, как написано в учебнике.

Роза шумно втянула воздух. Журнал, на котором она сидела, казалось, прожигал мантию. Она не собиралась вставать со своего места, пусть Малфой ей хоть Тролля влепит!

— Мисс Уизли, вы оглохли?

Стейси и Кэрол дружно захихикали.

— Профессор Малфой, я могу дать ей корень, у меня их несколько.

Роза едва не закатила глаза. Это был Альбус, который внезапно решил проявить акт милосердия. Вот только он не учел того факта, что Драко Малфой и к нему питал неприязнь. Конечно, не такую сильную, как к Розе, но ненавистная фамилия Поттер явно перевешивала принадлежность к Слизерину и дружбу с его сыном.

— У мисс Уизли есть ноги, — медленно произнес Малфой, продолжая гипнотизировать Розу. — И если она не хочет поставить рекорд по штрафным очкам за этот месяц, ей лучше встать и сделать то, что я говорю.

Профессор прекрасно умел бить по больному.

Буквально вчера Доминик сообщила, что из-за Розы Гриффиндор в этом году может лишиться первенства.

— Нет-нет, я понимаю, как тяжело тебе сейчас приходится, — она несколько раз кивнула, точно соглашаясь с самой собой. — Знаешь, если бы мои родители развелись, я бы этого просто не пережила.

С этим сложно было не согласиться. Доминик могла впасть в апатию, если ее забывали пригласить на чей-то день рождения, что уж говорить о более глобальных вещах. Но Роза не собиралась сидеть и слушать весь этот фальшиво-заботливый монолог. Она уже хотела встать и молча покинуть гостиную, наплевав на то, что Доминик такое поведение глубоко оскорбит, когда та внезапно сказала:

— Но я думаю, ты бы их очень поддержала своим примерным поведением и хорошей учебой.

От таких приторных слов могло стошнить и радужного единорога. Но Роза как-то сдержалась. Несмотря на весь пафос, в словах Доминик все-таки было зерно истины. Как ни тяжело это было признавать.

Роза почти одинаково любила родителей. Почти — потому что маму все-таки больше, хоть об этом не догадывалась ни одна живая душа. И, судя редким письмам, которые приходили, мама действительно переживала не самый легкий период в своей жизни. Папа, конечно, тоже страдал, но он никогда об этом не говорил, тем более не писал. А потому Роза даже не знала, как его утешить. И стоит ли вообще это делать. Однако сложно было поспорить с тем, что ее взрывные эксперименты и постоянные стычки с однокурсниками могли кому хочешь испортить настроение. Значит, надо было срочно исправляться.

И вот теперь этот дурацкий журнал под попой и Малфой, склонившийся над ней, точно коршун. Может, умение влипать в неприятности перешло к ней от родителей? Мало ли какие чудеса случаются в генетике. Особенно если это касается волшебников.

Стараясь не обращать внимания на хихиканье за спиной, Роза медленно поднялась и с каменным лицом прошла к шкафчикам с запасными ингредиентами. Ее пальцы уже сомкнулись на темно-зеленом шаре, когда за спиной раздался голос Малфоя:

— А это еще что такое?

Можно было даже не оборачиваться, чтобы понять: журнал обнаружен и уже находится в руках профессора.

Она ожидала какой угодно реакции. И даже очередного выдворения в коридор. Но Малфой, и без того не отличавшийся бурным проявлением эмоций, внезапно застыл. Только его глаза жадно бегали по страницам, а на лице вдруг проступили розовые пятна.

В классе воцарилась полная тишина. Роза так и стояла возле шкафа, сжимая в руках круглый корень и гадая, как долго они простоят в таких позах, прежде чем все снова придет в движение. Но больше всего ее волновало, что же такого написано в той статье.