Попаданцы? Их есть у меня

«Чёт тебя занесло, подруга. Ты поосторожнее как-нибудь с адаптацией историй из личной жизни под реалии этого мира…» — посоветовал Полине внутренний голос.

И она не стала с ним спорить, лишь сделала пометку, при первой же возможности провериться у психиатра, голоса в голове до добра не доводят. Но всё-таки в этот раз голос был совершенно прав, помяни она Драко Малфоя в разговоре с гриффиндорцами — уютная комната, обшитая изнутри мягкими, белыми подушками, была бы ей обеспечена.

Полина и сама не понимала, чего это она вдруг так разоткровенничалась. Вероятно, Дадли чем-то напоминал ей её старшего брата. Нет, внешне они были совсем разными, но что-то общее в манере поведения у них имелось. Нельзя сказать, что Лёшка, брат Полины, был избалованным маменькиным сыночком… скорее просто раздолбаем и тунеядцем, совершенно не приспособленным к самостоятельной жизни.

Несмотря ни на что брата Полина любила. Особенно когда он не скакал бешеным быком по квартире, отрабатывая приемы карате, не канючил: «Поли-ин, ну поджарь яичницу!», и не волок с демонстративным грохотом свои носки в ванную — отмачивать.

— Приём, как слышно…

— А? — встрепенулся Гарри, отвлекаясь от своих мыслей.

— Я говорю, забавный у тебя будильник, — ухмыльнулся Дадли, прекращая щёлкать пальцами перед носом у кузена. — Пошли вниз, что ли, жрать охота.

* * *

— Вкусно, спасибо, — Гарри расслабленно откинулся на спинку стула и задумчиво рассматривал удивлённую Петунию. — Я вот чего подумал, а может вам зелья какие подливали, а? Ну там — ненависти, вражды… чтоб вы меня ненавидели.

— Я тебя никогда не ненавидел, — признался Дадли, отодвигая от себя пустую тарелку, — завидовал только.

Петуния бросила рассеянный взгляд на сына и принялась собирать со стола грязную посуду. Ещё вчера ей показалось, что Дадли как-то… повзрослел. Сегодня она поняла, что не показалось. Что бы ни произошло этой ночью с мальчишками — в нападение «бандитов» Петуния верила слабо — это здорово повлияло на её сына. Он изменился, и нельзя сказать, что в худшую сторону.

— Поверь мне, и помимо этих ваших магических штучек у людей достаточно причин относиться друг к другу неприязненно, — тихо заговорила Петуния. В отличие от сына, она не могла открыто признаться племяннику в том, что люто завидует его дару.

Подростки переглянулись и понимающе усмехнулись.

— А жаль, такая хорошая теория была… — Гарри не стал настаивать на своей версии.

— Какая теория? — не поняла Петуния.

— Ну… что Дамбигад скармливает вам разные зелья, чтобы вы меня ненавидели. И чтобы мне тут паршиво жилось.

Лошадиное лицо Петунии вытянулось так, что Полине невыносимо захотелось предложить ей морковку. Но она не стала портить только зарождающееся взаимопонимание неуместными шутками.

Наконец Петуния отошла от шока и громко, неприлично громко, рассмеялась.

— Дамбигад — это ты сам придумал? — поинтересовалась она, всё ещё всхлипывая от рвущегося наружу смеха.

— Да не… это уже, можно сказать, устоявшаяся терминология, — Гарри фыркнул. — Но я склонен согласиться с этим.

— Уж не знаю, что такого сделал Дамблдор, но я рада тому, что это открыло тебе глаза. Нельзя доверять, — Петуния хотела сказать «магам», но одёрнула себя, — людям, не имея на это веских оснований. Мне показалось, что поступив в эту треклятую школу, ты растерял все мозги, предоставив возможность думать за тебя не тем людям. Совсем не тем…

Теперь уже Полина не смогла сдержать удивления, и брови Гарри Поттера эпично поползли вверх.

«Дамбигад, вменяемые Дурсли… интересненько, хотя и заезжено», — подумала она.

Петунию, как женщина женщину, Полина понимала хорошо. Если бы она сама вдруг узнала, что её братец какой-то там супер-пупер колдун и поедет в крутую колдовскую школу, а её — Полинку — старый хрыч господин директор в эту школу не возьмёт…

Самое малое, что этому самому директору грозило бы в этом случае — полное облысение, потеря всех данных на личном компьютере, изрядно подмоченная репутация и серьёзный нервный срыв. Уж Полина бы об этом позаботилась. А Петуния всего лишь затаила злобу на всех магов, мелочи какие.

— А кому надо было предоставить? — неожиданно поинтересовался Гарри, прерывая затянувшееся молчание.

— В твоём случае лучше думать собственной головой. Ну или искать родню по отцовской линии, теперь-то ты знаешь, кто ты такой, — наставительно ответила Петуния.

— Да у меня вроде и нет никого, — Гарри задумчиво почесал затылок, обнаружив, что от раны на голове не осталось и следа. Как и от бинтов, которыми Петуния вчера замотала его словно мумию.

— Значит, учись работать своей головой, — невозмутимо ответила ему тётка, расставляя на столе чашки с чаем и вазочки с вареньем, — не я же за тебя думать буду.

— А что, я не против, — бросила пробный шар Полина.

Некоторое время Петуния и Гарри сверлили друг друга взглядами, но вскоре Петуния печально покачала головой и прикрыла глаза, обрывая зрительный контакт.

«В этом направлении тухляк», — не без сожаления признала Полина. У неё хватило мозгов понять, что тётка Гарри вряд ли когда-нибудь сможет преодолеть свою неприязнь к нему и зависть к магам в целом. Но у Петунии, по крайней мере, хватило совести признать это и не давать племяннику ложной надежды. Это было достойно уважения.

— Чёта я нифига не понял, — Дадли заметил эту игру в гляделки и отчетливо чувствовал, что что-то такое важное сейчас прошло мимо него.

— Не парься, — Гарри доброжелательно улыбнулся Петунии и повернулся к кузену: — Пойдем лучше в комп порубимся. Я надеюсь, у тебя есть во что поиграть?

Оставшись на кухне в одиночестве, Петуния присела за стол и задумчиво уставилась в свою чашку. У неё вдруг появилось навязчивое желание написать письмо Дамблдору… ему бы, вероятно, было интересно узнать, что с Гарри Поттером творится что-то странное. Но Петуния усилием воли отогнала эту недостойную мысль, плясать под дудку Дамблдора она не собиралась.

Да и чего уж скрывать, эти перемены в поведении племянника хоть и настораживали её, но давали надежду на то, что он вырастет достойным человеком... ну или хотя бы выживет в этом своём мире, где вот-вот должна была начаться новая война.