Штрафбат для Ангела-Хранителя. Часть третья

Глава 8. Их восемь, нас двое.

«Я этот небесный квадрат не покину,
Мне цифры сейчас не важны.
Сегодня мой друг прикрывает мне спину,
а значит, и шансы равны».

В. Высоцкий.

Низкая зимняя облачность закрыла аэродром. Снежные заряды накатывались на взлётку один за другим. Гнулись от сильного ветра верхушки сосен, окаймлявших поле аэродрома. Температура упала до минус пятнадцати градусов. Дождавшись лёгкого просветления, с заснеженной взлётки стартовала пара штурмовиков.

Высоту набирать не стали, пошли, прижимаясь к верхушкам деревьев, и держась под нижней кромкой облачности. Мотор тянул уверенно, привычно низко рокоча на крейсерском режиме. Сильно болтало. Андрей привычно удерживал самолёт на курсе, держась правее и чуть сзади ведущего. Чтобы удержаться за ведущим, приходилось постоянно работать ручкой газа, то сбрасывая, то немного поддавая оборотов двигателю. Глаза время от времени быстро пробегались по приборам, привычно контролируя температуру масла и воды в радиаторе. Мерный рокот мотора убаюкивал, но проносящаяся прямо под крылом земля не давала расслабиться. Самолёт слегка потряхивало воздушными потоками. Тихонько побрякивали, распластавшись к отсеках крыла, длинные, клыкастые, 150-снарядные ленты к пушкам. Угрюмо насупившись, слегка колыхались в крыльевых бомбоотсеках 16 штук 25-килограммовых осколочных бомб АО-25.

Агния сидела на ремне, нахохлившись, как маленький воробей. Сбоку от неё, на левом борту, висел, притороченный парой быстро сбрасываемых хомутов (спасибо, тебе, Шурка!) пистолет-пулемёт ППШ, привезённый после того памятного рейда на танке. Её лётные очки были надеты, воротник поднят, но это не спасало от пронизывающего ветра, который задувался сбоку в кабину стрелка. Мерзло лицо, дубели руки в лётных перчатках. Она время от времени снимала руки с пулемёта, разминала пальцы, сжимая и разжимая ладони, быстро растирала себе побелевшие щёки. Что-то ей подсказывало, что сегодняшний вылет будет очень и очень непрост.

А для кого-то может оказаться и последним…

Сразу после взлёта она уже привычно перевела свою сферу восприятия информации на предбоевой сверх-режим. Сразу увеличилось потребление энергии организмом – полез вверх пульс, подскочило давление, расширился диапазон зрения, обострился слух, мышцы налились силой. Нащупав ауру Андрея, сидевшего спиной к ней в полутора метрах, и отделённого от неё бензобаком и 12-мм бронеплитой, она легко подключилась к его зрительному нерву, и вывела картинку с его глаз себе на внутреннее зрение. Теперь она визуально контролировала обе полусферы – переднюю и заднюю…

Медленно текли минуты…

Пара штурмовиков вынырнула из сплошного снежного марева, облачность стала выше, появились разрывы в облаках, кое-где даже стало проглядывать голубое небо.

«Привет, горбатые!» «Здорово, маленькие!» – услышала она короткий радиообмен.

Ещё раньше она протянула тоненькую незримую ниточку мыслесвязи к голове Андрея, и теперь, помимо снимаемой с его зрительного нерва видео-картинки, она также прекрасно слышала и всё, что приходило из эфира в его наушники.27

И точно, в нескольких сотнях метров от них нарисовались две пары советских широколобых истребителей Ла-5ФН. Одна пара присоседилась сбоку, вторая забралась повыше, и оттянулась назад, прикрывая их с задней полусферы.

Сохраняя радиомолчание, шесть самолётов, наматывая километры пространства на свои винты, упорно двигались по намеченному маршруту. Перед линией фронта ведущий плавно поддал газу и увеличил скорость до 360 километров в час. Линию фронта пара штурмовиков пересекла над обширным лесным массивом и держа скорость, близкую к максимальной. После пересечения линии фронта та пара Лавочкиных, что пасла их в непосредственной близости, ушла в набор высоты. Впрочем, не теряя пару Илов из виду…

Пара Илов опять сбросила обороты и пошла на крейсерских 300 км/ч, начав поиск. Истребители шли выше, на пятистах метрах, двумя парами, держа дистанцию между парами около 200 метров. Задняя пара шла чуть выше. Обе пары Ла-пятых шли, поддерживая скорость около 400 км/ч, и как борзые гончие, петляли зигзагами. Это давало им возможность не только уравнивать свою скорость с более тихоходными Ил-2, но и постоянно контролировать заднюю полусферу.

Медленно текли минуты… Уже десять минут самолёты шли над территорией противника.

Разворот. Пять минут полёта. Ещё разворот… Поиск…

Быстро проплывают под крылом поля, реки, и лес, лес, лес, лес…

Очередной разворот, и…

Смешиваясь с шумами эфира в голове Ангела прогудел голос командира звена Лавочкиных:

«Истребители противника! Слева, девяносто! Взлетают! Два, нет, четыре штуки! Атакуем!» И две пары Лавочкиных, как голодные хищники, почуявшие кровь, резко развернулись, и поддав газу, ревя 1850-сильными моторами, разгоняясь в пологом пикировании, решительно пошли в лобовую атаку навстречу взлетающим немецким истребителям.

За пару секунд до этого Ангел мгновенно, не теряя ни секунды, перешёл из предбоевого в максимальный гипер-режим. Скачком расширилась сфера восприятия, в голове появилась объёмная картина боя, с красными отметками своих самолётов, и с фиолетовыми – взлетавших немецких. Их было много, очень много… Маленьких, злых, вёртких, ощутимо опасных, по самую пробку заряженных смертью! И – одна толстая, жирная, медлительная фиолетовая муха, которая, поднатужась всеми шестью моторами, только-только оторвалась от земли, и сейчас медленно-медленно набирала высоту, готовая вот-вот показаться над верхушками высоких, вековых елей…

– Андрюша! Вот он, аэродром! – услышал Андрей в голове напряжённый голос Агнии. Но он уже всё понял и сам – слева, где-то в километре от них, из-за кромки леса, как пробки из шампанского, один за другим стали выскакивать вверх, резко набирая высоту, толстомордые, с худыми хвостиками, силуэты Фокке-Вульфов!

Один, второй, третий! Сколько же их там?! Четвёртый! Пятый!

Одновременно с этим через помехи эфира в наушниках раздался злой и весёлый голос комэска:

– Вот он, аэродром подскока, Андрюха! Мы его нашли! Они клюнули! Атакуем с ходу!

И самолёт комэска, поддав скорости, вошёл в лихой левый вираж. Андрей двинул вперёд ручку газа, облегчил винт28 – двигатель взвыв от радости, и с рёвом, наращивая скорость, потащил вперёд шеститонную машину. Ускорение вдавило в спинку сидения, в груди гулко забилось сердце, адреналин хлынул в кровь, мышцы налились силой.

Четвёрка Лавочкиных свалилась с высоты на взлетавших Фоккеров, сходу сбила двоих, но остальные, избежав первого удара, быстро и нахраписто набирали высоту с явным намерением завязать потасовку. Лавочкины, в первой атаке сбив пару Фоккеров, не ввязались в бой на виражах, а сразу свечкой ушли вверх, разменяв скорость на высоту. А пара штурмовиков, продолжая идти на бреющем, и держа направление на то место, откуда один за другим взлетали Фокке-Вульфы, уже почти вышла на свою цель. И тут… из-за кромки леса показалось ЭТО…

– Мамонт!! Славка, Мамонт!! Тот самый! Вали его! – услышал командир эскадрильи по СПУ голос своего стрелка, Коли Никишина.

Но он уже и сам всё видел: медленно-медленно, с натугой набирая высоту над верхушками вековых елей показалась аляповатая туша гигантского шестимоторного самолёта.

– Некогда! – отрезал он, – главная цель – аэродром!

Увидел этого огромного монстра и Андрей. Вид его был фантасмагоричен: толстый, ребристый, носатый фюзеляж с массивными обтекателями шасси, из-под которых торчала целая батарея колёс. Пузатая, уродливо раздутая, носовая часть плавно переходила в длинный, и относительно тонкий хвост, увенчанный размашистым стабилизатором и высоченным килем. Шесть кургузых звездообразных моторов, казавшихся крошечными на гигантском, распластавшемся крыле, хлопотливо вращали винты, с натугой тянувших за собой всю эту неповоротливую махину.

«Вот он, тот самый «Гигант»!» – пульнула в голове быстрая мысль.

– Андрей, не отвлекайся! – как выстрел, прозвучал в голове, отдавшись резонансом в черепной коробке, ультимативный голос Ангела, – через пять секунд выход на цель!

И точно! Ровно через пять секунд перед парой штурмовиков, идущих на бреющем, и едва не сшибающих верхушки с елей, пространство раздвинулось, и открылась большая и свободная от деревьев поляна. Самолёт комэска сделал короткую и резкую горку, набирая необходимую высоту и гася скорость. Андрей вслед за ним с усилием выжал ручку на себя, задирая нос самолёта.

Опять требовательный голос в голове, опять подсказка:

– Ты забыл включить фотоаппарат! Быстрее!

Левая рука тянется к тумблеру включения панорамного фотоаппарата, спешно поставленного техниками перед вылетом.

Под крылом проскочила опушка леса. Краем глаза Андрей заметил, как от центра поля, в сторону опушки бегом движутся несколько десятков фигурок немцев, таща за собой на каких-то то ли санках, то ли волокушах, вертикально стоящие на них деревья.

«Так вот оно что! – осенило Андрея, – вот почему этот аэродром никак не могли обнаружить! Немцы расставляют по полю эти волокуши с торчащими деревьями, и аэродром сверху кажется поросшей редкими деревьями площадкой, совершенно непригодной для взлёта и посадки! А когда надо, они оттаскивают их в стороны, освобождая взлётку! Хорошая маскировка!»

В голове, выметая из неё весь мусор ненужных сейчас мыслей, снова загрохотал голос ангела:

– Андрей, не отвлекайся! Атака!!!

Андрей энергично отдал «баранку» от себя – нос самолёта полез вниз, нацеливаясь на поляну, тело привычно оторвалось от чашки сиденья и на пару секунд зависло на привязных ремнях.

– Ох, ёлы-палы! Сколько же их тут! – ошарашенно воскликнул Андрей, увидев аэродром. На площадке стояли в два ряда несколько десятков Фокке-Фульфов-190. Многие из них стояли уже с работающими моторами, рядом с ними копошились крохотные фигурки техников. Несколько штук разбегались по полосе.

А прямо на них, метрах в восьмистах, взлетала четвёрка Фоккеров. Они уже несколько секунд, как оторвались от взлётки, успели убрать шасси, и сейчас, усиленно дымя моторами на взлётном режиме, энергично набирали скорость и высоту… Самолёт комэска, шедший впереди в сотне метров, уже сошелся с ними в одну линию, лоб в лоб.

– Фоккеры, идут прямо на нас! Атакуем! – услышал Андрей в наушниках выкрик командира.

И сразу за этим нос ведущего Ила окутался дымными вспышками – комэск бил в лоб ближайшего к нему взлетающего Фокке-Вульфа. Рванувшиеся вперёд трассы опутали толстолобый силуэт немецкого истребителя, мгновение, и он, разбрасывая крылья, объятый пламенем, кувырнулся вниз.

Второго срезал Андрей. Пилот Фоккера хоть и успел ответить, но пучок его трасс, рассыпавшись веером снизу вверх (стрелял-то, задирая нос!), так и не дотянулся до самолёта Андрея. Проскакивая мимо него, Андрей увидел, как переворачиваясь через крыло, тот стремительно падал на высокие, вековые ели. Третий и четвёртый благополучно ушли, свечой ввинтившись в небо…

Тут же проснулись несколько батарей зениток, обозначивших себя трепещущими огоньками вспышек. К самолётам потянулись веники трассеров…