Штрафбат для Ангела-Хранителя. Часть третья

– Так. Слава, разворот вправо. Ручку чуть-чуть вправо. Так, так. Теперь ровно.

Самолёт комэска переваливаясь с крыла на крыло, рваными, дёрганными движениями всё-таки ложится на нужный курс, и слегка покачиваясь по всем осям, медленно, но верно идёт к аэродрому.

– Агнюша! Он что, ничего не видит? Тяжело ранен? – вопрошает, обращаясь к Ангелу, Андрей.

– Да, он ничего не видит! Да! Тяжело! Очень! – слышит он напряжённый ответ, – рули давай, не отвлекайся! Держи его в курсе, постоянно! Он тебя слышит, но ответить не может!

Андрей бросает взгляд на тумблер «приём-передача» и холодеет – один из проводов вырван, и болтается снизу!

– Агнюша! Беда! Радио не работает! Провод оборван! – в отчаянии кричит он.

– Да всё работает! Говори! Я! Ему! Транслирую! Твои команды!

Уже ничему не удивляясь, Андрей, следя за самолётом комэска, время от времени подаёт ему команды, и подбадривая и успокаивая, корректирует его рваный, неустойчивый полёт.

Медленно и мучительно текут минуты…

Вот уже и аэродром!

– Так, спокойно, Слава! Будем садиться. На брюхо. Шасси не выпускаем. Щитки тоже. Так, подсбрось газ… держи… чуть-чуть на себя. Крен влево… стоп. Идём ровно… высота 20 метров… 15… так… держи… немного на себя… так… выравнивание… выдерживай… выдерживай… касание!

Тяжело раненый командир эскадрильи, ничего не видя перед собой, под чутким руководством Андрея притёр-таки израненный штурмовик к земле. Проехавшись по инерции около сотни метров, он остановился, паря перегретым мотором. Андрей сделал круг, и удостоверившись, что комэск благополучно сел, тоже пошёл на посадку…

А к самолёту комэска уже бежали люди.

Сев и зарулив, Андрей бессильно сидел в кабине, не имея ни малейшей возможности пошевелиться. Силы окончательно покинули его.

– Командир! Командир! – забарабанила по стеклу взобравшаяся на крыло Шурка, – ты не ранен? Чего сидишь?

И она сама стала отодвигать сдвижную часть фонаря. Помогла вылезти Андрею. Ему самому казалось, что силы покинули его. Было такое ощущение, что как будто бы по нему проехал трактор. И не один.

– Агнюшу вытащи… – сипло попросил он. Но Агния и сама уже выбралась из кабины. На неё было больно смотреть – лицо осунулось, под глазами круги, а сами глаза мокрые…

У самолёта комэска суетились люди. Понесли носилки… Ещё одни…

Собрав последние силы, вдвоём с Агнией побрели на КП. Агния упорно молчала, и шмыгала носом. А когда уже почти подошли к КП, расплакалась…

***

– Товарищ командир полка! – Андрей устало бросил правую руку к шлемофону, – задание выполнено. Аэродром подскока обнаружен. И атакован. Фотосъёмку произвели. При отходе от аэродрома были атакованы истребителями, успевшими взлететь с аэродрома. Также уничтожен транспортник, снабжавший аэродром горючим и боеприпасами.

Андрей помолчал, и упавшим голосом добавил:

– Слава Миронов ранен… И Коля Никишин, похоже тоже ранен…

Комполка кивнул, походил, заложив руки за спину, посопел, и подняв глаза ответил:

– Старший сержант Никишин тяжело ранен. Оторвало ногу.

У Андрея упало сердце.

– А капитан Миронов – погиб.

– Как… п…погиб? – у Андрея отнялись ноги, он едва не упал.

– Так. Смертельное ранение в голову. Врач говорит, умер мгновенно.

– Товарищ командир! – вскинулся Андрей, – я же его… я же… я его вёл! Команды давал по радио! Мы ещё минут пятнадцать после боя до дому шли! Он же был жив! Он же сел!!

Комполка вздохнул:

– Не знаю, как он самолёт вел. Но его уже остывшим из кабины вынимали…

Агния без сил упала на скамейку и бурно, по-женски, разрыдалась. Андрей бросился к ней, подхватил за плечи.

– Ладно, идите! – махнул рукой командир полка, – зайдите в столовую, пусть вам там боевые**** дадут. Сколько попросите, пусть столько и нальют. Скажите, я распорядился. Хоть нервы успокоите. Хотя, какое тут к чёрту, успокоение…

Андрей вытащил рыдающую Агнию на улицу. Он впервые видел её такой. Принялся успокаивать. Она, уже перестав рыдать, всё всхлипывала, и всхлипывала, не в силах успокоиться.

– Ну всё… всё… – он гладил её по волосам, – всё, всё, хватит.

Она подняла на него заплаканные глаза:

– Я не смогла, Андрюша, прости меня!

– Да что ты не смогла?

– Я не смогла спасти вас всех!

Андрей потемнел лицом, сжал кулаки, сумрачно замолчал. К горлу подкатил комок.

– Я, понимаешь… у Славы перед боем… Понимаешь… у него вот здесь… на лбу… метка появилась. Чёрная.

– Что за чёрная метка?

– Вестник скорой смерти. И у Коли тоже такое было.

– Как так? Что за вестник?

– Понимаешь, – она горько всхлипнула, – это только я вижу, люди не видят, – как появится, то всё – пиши пропало. 100% почти. Карма. Судьба, понимаешь?

– По-ни-маю… – медленно, по слогам произнёс Андрей, и задал мучивший его вопрос: – и у меня тоже такое на лбу появилось?

– У тебя я не вижу. Для меня это – закрытая информация. Пока я здесь, я этого знать не должна. Иначе я могу опустить руки. А я должна биться за твою жизнь до последнего.

– Но ты и за их жизни сегодня тоже билась до последнего!

– Да, билась, но как видишь, у меня ничего не получилось, – она опять пригорюнилась.

Андрей долго сидел молча, размышляя, потом встал:

– Хоть и не до конца, но всё-таки получилось. Колька-то жив! Пойдём в медчасть.

Она помотала головой:

– Не…не… он сейчас под морфием, спит. Его уже пять минут, как в машину погрузили. Уже везут в госпиталь.

Помолчали.

– Выживет? – с надеждой спросил Андрей.

Агния молча кивнула.

Опять помолчали.

– Слушай, Агнюша, скажи, я вот не пойму, ведь не может быть, чтобы Славка… Он же самолёт вёл! Я же помогал ему! И он сел! Ну мёртвый же ТАК не может! Верно?!

И он пытливо посмотрел Агнии в глаза.

Она ответила ему прямым взглядом, и поколебавшись, ответила:

– Может. Он был мёртв.

– К…к…ка…как? – у Андрея отпала челюсть.

– Так. Ты давал команды не ему, а мне. Он действительно умер мгновенно, в момент попадания в него крупнокалиберной пули. Я дистанционно возбуждала электрические импульсы в его мышцах. И я через него управляла самолётом. А ты МНЕ давал команды.

Андрей надолго замолчал, переваривая только что услышанное. Потом вскочил, и закричал:

– ЗАЧЕМ?! Зачем ты это делала?

Она устало посмотрела на него, и тихо ответила:

– А Коля? Он должен был погибнуть? Я это делала ради него, чтобы он жил.

Андрей представил себе лежащего на дне кабины окровавленного Кольку-егозу, неунывающего балагура, и любимца эскадрильи, с оторванной ногой, без сознания.

Бессильно бухнулся обратно на ящик, на котором сидел. Уронил руки меж колен, закрыл голову руками. И глухо проговорил:

– Прости. Ты всё сделала правильно. Надо было спасти хотя бы его. Ты сделала это.

Она помолчала и тихонько продекламировала:

– «Он кричал напоследок, в самолёте сгорая:

"Ты живи! Ты дотянешь!" – доносилось сквозь гул.

Мы летали под Богом возле самого рая,

Он поднялся чуть выше и сел там,

ну а я – до земли дотянул."

– Высоцкий? – поднял на неё глаза Андрей.

– Да, – последовал лаконичный ответ.

– Как точно. Прямо про Славку. И про меня, – вздохнул Андрей.

Она кивнула, поднялась. Встал и Андрей.

– Знаешь, мы ему памятник поставим. А на нём табличку, полированную. А на ней вот эти самые слова напишем!

Агния, всхлипнув, молча кивнула.