Штрафбат для Ангела-Хранителя. Часть третья

– Просто ты сам себя укусил за нос. Случайно.

Незадачливый борец потрогал свой нос – было действительно больно.

– Как я мог? Сам себя?! За нос?! – он осоловело оглядывался по сторонам, ища поддержки и объяснения.

Новый взрыв хохота вокруг.

– Уж не знаю, как… Себя спроси… – Агния пожала плечами.

Толик поднялся, отряхнулся от снега, с недоверием посмотрел на вполголоса матерящегося Андрея, опять потрогал свой нос, и пробурчав что-то невнятное, подошёл с группке хохочущих стрелков:

– Дай закурить! – и повторил раздражённо: – Дай закурить, говорю!

Скрипнула дверь землянки, в которой размещался КП, и все обернулись в ту сторону – из двери вышел Илья Кутеев и торопливо пошёл к группке лётчиков и стрелков, уже как полчаса дожидавшихся его на улице.

– Ну что? Теперь ты – комэск?

Илья кивнул:

– Да, назначили. И вот боевая задача, – он раскрыл свой планшет с картой.

– Вот здесь сегодня рано утром наши войска форсировали реку Тетерев, закрепились на плацдарме. И уже четыре часа его держат. Немцы подтягивают сюда всё новые и новые силы, пытаясь сбросить нашу пехоту обратно в реку. Уже было три контратаки. Наши тоже переправляют туда подкрепления, в попытке удержать и расширить плацдарм. Но переправочных средств не хватает – немцы наращивают силы быстрее.

– Так там же на реке вроде лёд? Какие такие переправочные средства? – послышалось сбоку.

Илья поднял глаза на сказавшего это младшего лейтенанта Сизова:

– Юрчик, какой, на хрен, лёд?! Там по этой реке четыре часа долбят фрицы! Миномётами! Нет там льда, там одни обломки! Короче! Наша задача – отработать эскадрильей по фрицам, и дать нашим расширить плацдарм. Работа точечная, расстояние между нашими и немцами метров 50, не больше. Когда подойдём, наши обозначат линию соприкосновения красными ракетами в сторону фрицев. Понятно? В первом заходе сыпем бомбы и бьём ЭРЭСами во всё, что движется, но не вплотную к линии окопов, а метрах в пятистах от линии соприкосновения, чтоб разрывами бомб и ЭРЭСов своих не зацепить. А потом пушечно-пулемётным огнём прицельно причёсываем всё остальное! – Илья обвёл глазами пилотов: – прицельно! Понятно? Своих ни в коем случае не зацепить! Особое внимание – пулемётным точкам и миномётным батареям! Снести всё к чёртовой матери! Делаем 6-7 заходов – не даём фашистам поднять головы как можно дольше. Задача ясна?

Он обвёл глазами окружающих его пилотов второй эскадрильи, командиром которой его только что назначили. Взамен погибшего вчера капитана Миронова.

– И ещё! – спохватился он, – метеослужба передаёт: над целью видимость хорошая, облачность с разрывами, но на пути к цели сплошная низкая облачность. Нижняя граница – 150…200 метров, верхняя – около двух тысяч. Пойдём над облаками, высота – 2500. В районе цели снижаемся до 1000. Всё понятно?

– А почему не обойти облачность? – подал голос Мишка Никитенко, ведомый Андрей Чудилина.

– А потому и не обойти! Цель – на пределе радиуса, обходить – горючки не хватит. Так, всё, наносим линию ЛБС на карты! Вылет через 15 минут.

***

Шли на двух с половиной тысячах. Внизу, под крылом, плавно и величественно проплывали взбитые, как подушки, громады кучевых облаков. Иногда в разрывах облаков просматривалась далёкая земля. Яркое голубое небо резко контрастировало с белым, кучерявым покрывалом из облаков. Ослепительное солнце било в левый глаз. Мерно, как довольный сытый кот, урчал мотор.

– Я и не думала, что может быть так красиво! – подала голос Агния.

– Да-а… красиво, – согласился Андрей, – мы, штурмовики, нечасто такое видим. Всё по низам, да по низам ходим, не выше тысячи метров. Или вообще на бреющем. А вся эта красота наверху… Вот бомбёрам проще – они постоянно на таких высотах ходят.

Андрей замолчал. Молчал долго, как будто что-то обдумывая, потом разлепил губы, чтобы задать Ангелу мучавший его вопрос:

– Слушай, а…

– Ты про Толика хочешь спросить? – хмыкнул за спиной Ангел, – как я его угомонила?

– Ну… да.

– Да очень просто. На шее человека, да и по всему телу, разбросаны особые точки. Так вот, надавив на такую точку, можно обездвижить человека. Надо просто знать, куда нажимать.

– Э… а почему у него нос болел? Ну не мог же он сам себя за нос укусить?!

Агния звонко рассмеялась:

– Это я ему просто внушила, чтобы его запутать, чтобы у него окончательно мозги набекрень съехали!

– М-да… – задумчиво подытожил Андрей, – болевые точки… внушила… о, сколько нам открытий чудных… – продекламировал Андрей и опять надолго и задумчиво замолчал.

Агния хмыкнула, дёрнула плечом, добавила:

– Да и Поддубный уже всё. Спёкся…

– В смысле? – не понял Андрей, – он же не помер ещё, что значит спёкся?

– Да то и значит, – пояснил Ангел-хранитель за спиной, – эвакуироваться не захотел, добра стало жалко, живёт сейчас под немцами, паёк от них получает, прислуживает им.

– Как прислуживает?

– Да так и прислуживает! Бильярдным залом заведует. Они его уважают, да и он к ним не в претензии. Ну, как же, он – чемпион, они – культурная нация! Да вот только эта культурная нация… Ты детей, прикрученных колючей проволокой к столбу, помнишь?

– Вовек не забуду! – скрипнул зубами Андрей.

– Во-во! Короче, после войны ему этот бильярдный зал-то Советская власть припомнит.

– И что?

– А ничего. Совсем ничего. С довольствия снимут – ни пайка, ни карточек, ни зарплаты. Будет ходить по соседям, побираться, голодать… И в сорок девятом помрёт. Вот так-то, Андрюша. Не простили ему предательства. Прислуживать врагам – это значит предавать свой народ, свою Родину.

Андрей молча кивнул, полностью соглашаясь с Ангелом-хранителем. Внизу проплывали белоснежные облака. Тонко почувствовав настроение своего подопечного, Агния спросила:

– А хочешь, я тебе спою?

– Спой! А про что? – оживился Андрей.

– А про самолёт, который летит ночью над облаками, хочешь?

– Давай! Про ночной бомбардировщик, что ли?

– Да нет, самолёт пассажирский! – она прокашлялась, и запела своим мягким и мелодичным голосом. Её голос звучал у Андрея прямо в голове:

"– Поздний час, половина первого

Семь тысяч над землей

Гул моторов, обрывки сна

За окном облаками белыми

Бежит пейзаж ночной

А над ним летит луна"

Песня расслабляла, настраивала на мирный лад. К голосу Агнии стал приплетаться какой-то мерный ритм, видимо она в такт словам стала чем-то пристукивать по лафету пулемёта.

"– Тайное движенье в небе без конца

Вижу отраженье твоего лица

Ты далеко от меня за пеленой другого дня

Но даже время мне не сможет помешать

Перелететь океан и разогнав крылом туман

Упав с ночных небес скорей тебя обнять…"

Тут она резко оборвала пение, и замолчала, как будто к чему-то прислушиваясь.

– Так, Андрюша, к бою!

Андрей встрепенулся:

– Что случилось? До цели ещё несколько минут лёту!

– Я чувствую… Сейчас что-то будет… От тебя потребуется всё твоё умение и выдержка. Пока не могу сказать. Нет ясности. Но что-то будет…

Внизу показались разрывы облаков. Эскадрилья шла, держа прежний курс. Командир эскадрильи, Илья Кутеев, кося глазом на планшет с картой, лежащий на левом колене, и бросая быстрые взгляды на проплывающую под крылом открывшуюся в просветах местность, пытался быстро сориентироваться. Наконец, полминуты спустя, все пилоты услышали в наушниках его голос:

– До цели одна минута. Цель слева, тридцать. Начинам снижение.

И тут на горизонте, прямо по курсу, на пределе видимости, появились малюсенькие точки. Они росли, их уже можно было сосчитать. Они шли с небольшим превышением, чуть меньше, чем на трёх тысячах. Где-то 2700…2800 метров.

– Э! Горбатые! Впереди самолёты противника! – подал в эфир голос командир истребительного прикрытия, – восемнадцать штук, похоже на пикировщики, идут двумя девятками. Что будете делать?

Трёхсекундная пауза и ответ комэска Кутеева командиру прикрытия:

– У меня приказ: атаковать цель. А ты и твои орлы – атакуйте пикировщики!

– Не могу, у меня тоже приказ: от вас ни на шаг! – прогудел в эфире голос командира истребительного прикрытия.

Трёхсекундная пауза…

– Чудилин!

Андрей, весь на адреналине, мгновенно щёлкнул тумблером, переключаясь на передачу:

– Я!

– Слушай мою команду: третьему звену атаковать пикировщики! Как понял?

Щелчок тумблера на передачу:

– Приказ понял: моё звено атакует пикировщики.

Обратный переброс тумблера на приём. В наушниках опять голос комэска, дрожащий от возбуждения, но с хорошо заметным металлом в голосе:

– Первое и второе звено – атакует основную цель. За мной!

И его самолёт, наклонив нос, начал свой стремительный разгон в сторону цели. Первое и второе звено в точности повторили его маневр.

Андрей же, опять щёлкнув тумблером, крикнул в эфир:

– Третье звено! Атакуем пикировщики! За мной!

И двинув рычаг газа вперёд на максимум, полез в набор высоты29. Все три пилота его звена повторили его действия и поддав газу, тоже стали набирать высоту. Истребители сопровождения, видимо, повинуясь приказу своего командира, разделились: две пары остались сопровождать основную группу, пикирующую вниз, а одна пара, как привязанная, пошла в набор высоты, прикрывая набирающее высоту звено Андрея.

Пикировщики росли в размерах, уже были видны их изогнутые «обратной чайкой» крылья, и тоненькие лапки неубирающихся шасси.

«Две девятки… неужели они без прикрытия идут? Должна же у них быть группа расчистки воздуха?30» – толкнулась в голове мысль.

– Вот они! Вот они!!! – крикнула Агния у него в голове, – слева, девяноста!

Быстрый бросок взгляда в левую форточку – точно!!! Сверху, восемь точек! Валятся вниз со стороны солнца!!!

Бросок тумблера рации на передачу:

– Маленькие!! Слева сверху фрицы!!! Прикройте!

– Видим!

Два Лавочкина синхронно заложили резкий левый разворот в сторону истребителей противника.

– Горбатые! Бейте лаптёжников! С мессерами мы разберёмся!

Силуэты лаптёжников растут в размерах – до них уже не более трёх километров. Один из пикировщиков отделяется от группы, и набирая в пологом пикировании скорость, уходит вниз.

«Куда он? Почему один?» – в голове пулей пролетает мысль.

– Цель сейчас обозначит, – скороговоркой тараторит за спиной Агния, отвечая на его мысленный вопрос, – цель – наши войска на отвоёванном плацдарме. Андрюша, не промахнись! Сбей ведущего группы – он идёт в центре первой тройки. Вали его, Андрюша!!!

Андрей бросает быстрый взгляд направо, на самолёты своего звена – они растянулись в стороны, обеспечивая себе свободу манёвра при атаке, и напористо, на полном газу, набирают высоту.

Андрей видя, что его звено уже, наконец-то, набрало ту самую высоту, на которой идут немецкие пикировщики, отдал ручку от себя, и мелкими, несуетливыми движениями выровнял нос самолёта, направив его точно на центр строя Юнкерсов.

Пилоты пикировщиков, почуяв неладное, занервничали, стали перестраиваться.

Андрей выбрал себе цель – идущего впереди всех Юнкерса, вогнал его в перекрестие прицела, выдохнул, и нажал обе гашетки. И тут же увидел, как затрепетали на крыльях летящего навстречу пикировщика две огненные точки! Ведущий немец оказался тоже неробкого десятка, и принял навязанную ему лобовую атаку! Вспышки от выстрелов осветили кабину, дымные линии, перечёркнутые зелёными и красными огоньками трассеров, потянулись в сторону ведущего Ю-87.