Штрафбат для Ангела-Хранителя. Часть третья

Глава 16. По самому по краю.

Разрывы глушили биенье сердец,
Моё же – мне громко стучало,
Что всё же конец мой – ещё не конец:
Конец – это чьё-то начало.

В.Высоцкий

Андрей очнулся от стрёкота мотора. С трудом разлепив глаза, он в рассветных сумерках отчётливо увидел самолёт, идущий на небольшой высоте. Наш? Немец? Прямое крыло и высокое неубирающееся шасси однозначно указывало, что это немецкий «Шторх». Чёрт, сейчас заметит! Андрей потянулся к автомату и одновременно оглянулся по сторонам, ища глазами Агнию. Острая боль пронзила его тело, Андрей, перевалившись на спину, сипло захрипел:

– Ааа… чёрт! Агнюша! Фриц… сейчас увидит… Хана нам!

Наконец он нашарил её глазами – она лежала ничком, уткнувшись лицом в снег. Рука её была протянута в его сторону, и в ней был зажат какой-то яркий предмет. Он дотянулся свободной рукой до её головы, и в отчаянии стал трясти её за голову:

– Очнись же, очнись! Фрицы!

От его толчков её лицо повернулось к нему, немного приоткрылись глаза, и она что-то еле слышно прошептала.

– Что? Я ничего не слышу! – пытаясь услышать её сквозь стрёкот самолётного мотора, выкрикнул Андрей, и потом, сообразив, постучал пальцем себе по голове, и крикнул ей: – сюда говори! Тут я услышу!

«Это же тот самый наш «Шторх», на котором мы прилетели! Это за нами! – гулко, как в огромном колодце, с многочисленными отражениями эха, негромко пророкотало в голове, – возьми фальшфейер, там крышка, отвинти и дёрни за шнурок – вспыхнет факел огня, нас увидят…».

Самолёт уже приблизился, и пролетая чуть в стороне, через 10…15 секунд должен был миновать их поляну.

Андрей, не раздумывая, выхватил из её окоченевшей руки небольшой оранжево-чёрный цилиндр, трясущимися, задубевшими от мороза пальцами отвинтил чёрный рифлёный колпачок, вытряхнул светлый шнур… зажав круглый корпус одной рукой, второй из всех сил дёрнул шнур.

Внутри что-то негромко хлопнуло, и с шипящим гудением, выбрасывая мощный дымовой выхлоп, из цилиндра рванул огненно-рыжий факел. От неожиданности Андрей выронил его на снег. Быстро вытаивая вокруг себя снег, факел с гудением горел тугим ярко-оранжевым пламенем и распространял вокруг себя облако густого дыма.

Лёжа на спине, и стиснув зубы от жгучей боли в спине, Андрей увидел, как самолёт заложил вираж, развернулся и пошёл на посадку. Попытался чуть подвинуться к Агнии, и опять отключился от сильнейшего всплеска боли…

Очнулся он от близких криков. С трудом открыл глаза – метрах в тридцати стоял «Шторх» с работающим на холостых оборотах мотором, а от него в их сторону с криками бежали двое: Илья Кутеев с перевязанной рукой и… Шурка! Как оглашенная, плача на бегу, она орала, срывая голос:

– Командир! Командир! Агнюша!

Андрей без сил уронил голову назад, по щекам побежали слёзы радости…

– Андрюха, родной! – Илья подхватил рукой его под плечи, и обернувшись к Шурке, крикнул: – я ж говорил, что утром обязательно найдём!

– Ты как здесь? – слабым голосом выдавил из себя Андрей, – ты же ранен, от полётов отстранён…

– Так то ж от боевых вылетов отстранён! А на этой тарахтелке-то чего? Как на велосипеде! Можно и с одной рукой! Да я и у начальства-то не спрашивал! Шурка «Шторха» заправила, утра дождались, ну и полетели!

И продолжил возбуждённо:

– А Шурка ваша за мной увязалась! Я ей говорю, мол, зачем, я и сам справлюсь! А она мне – я глазастая, далеко вижу! И упёрлась, – полечу и всё! И представляешь, мы уже эту поляну пролетели, так именно она этот ваш дым и увидела! Кстати, что это за хреновина? Трофейная? Слушай, вы оба ранены, что ли?

Андрей кивнул.

– Ну, тогда мы сейчас вас аккуратненько… прямо до госпиталя. Я знаю куда лететь!

– Слышь, это… Ильюха, тебе по шапке-то надают за самовольство, – Андрей поднял глаза наверх, на тащившего его за плечи Илью.

– Да ерунда… победителей не судят. Мы же вас всё-таки нашли! Да и что мне сделают? Мы и так в самое пекло каждый день летаем, – он хохотнул: – дальше фронта не пошлют, меньше роты не дадут!

Андрей закрыл глаза – всё вокруг него плыло, кувыркалось, кривилось очертаниями… с боков натянуло серый тёмный мрак, притухли все звуки, и он провалился в небытие…

***

Агния на краткое мгновение очнулась в тесной кабине «Шторха», его болтало турбулентностью воздушных потоков – Илья Кутеев вёл самолёт у самой земли, чтобы не нарваться на немцев. Всеохватывающая немощь сковала тело, она не чувствовала ног, голова как будто налилась свинцом. Но не это её испугало: она не почувствовала связи с Андреем. Её не было! Это могло означать только одно – он умирал! Она раз за разом пыталась достучаться до его мозга, а в ответ – тишина. Мёртвая, холодная тишина, никаких признаков мозговой активности. Никаких следов работы мозга, никаких обрывков мыслей. Ничего. Она с огромным трудом повернула лицо в его сторону, в надежде увидеть, как всегда, его ауру. Но нет! И её нету! Хотя нет… Теплится язычок тёплого пламени, совсем незаметный… Трепещет, готовый в любую секунду исчезнуть. Навсегда.

Агния бессильно откинула голову. Всё пропало. Она не смогла, всё зря. Она провалила миссию, не спасла своего подопечного… Жизнь уходит из него, как последняя струйка дыма из готовой вот-вот погаснуть свечки.

И для неё тоже всё кончено. Почти. Осталось совсем чуть-чуть, самая капелька. Холод страха и отчаяния овладел ею…

В голове вихрем пронеслись события последних часов – как они вырвались из плена, как она, хрипя и изнемогая от непосильной тяжести, тащила его по лесу, уходя от погони, как она речитативом читала ему стихи Высоцкого, чтобы хоть как-то встряхнуть его, оживить, как потом она, проваливаясь по колено в стылую воду, и уже не чувствуя от холода ног, волокла его по болоту.

Так, стоп! Тогда помогло, может, сработает и сейчас?!

Хотя, нет… А, может, да?!

Она с одержимостью утопающего ухватилась за эту ниточку, единственную, способную связать её сознание и угасающий мозг Андрея. Лихорадочно копаясь в своей памяти, она мучительно пыталась припомнить хоть что-то из песен Высоцкого, которые она слышала, шарясь в необъятных пространствах энерго-информационной матрицы. Но сознание путалось, обрывки мыслей ускользали, как скользкие хвосты змей. Погас и тот последний огонёк на ауре Андрея, что только что теплился, как язычок лампадки. Слёзы неудержимым потоком хлынули из глаз Агнии, смертельный ужас ледяной дланью сковал сердце.

И тут она вспомнила! И тихонько, еле слышно, одними губами зашептала:

– Вдоль обрыва… по-над пропастью… по самому по краю… я коней своих нагайкою… стегаю… погоняю… Что-то воздуху мне мало… ветер пью… туман глотаю… чую с гибельным восторгом… пропадаю… пропадаю…39

***

Александра, сидя скрючившись на заднем тесном сидении в кабине Шторха, и держа на коленях Агнию, тревожно всматривалась в её лицо. Вдруг ей показалось, что Агния что-то шепчет – глаза её были закрыты, из них струйками стекали две светлые дорожки слёз, а обветрившиеся, сухие губы еле заметно шевелились. Она наклонилась, чтобы расслышать получше, но в кабине, наполненной гулом 240-сильного двигателя, до её слуха донеслось только два слова:

– Пропадаю… пропадаю…

Шурка в отчаянии бросила взгляд на Андрея, который неподвижно лежал в среднем кресле, за спиной пилота. Голова Андрея безжизненно болталась туда-сюда. Шурка перегнулась через него, и постучала ладонью по плечу пилота:

– Ильюшенька, миленький, давай быстрее, жми на всю железку! Боюсь, как бы не помер… И Агнюша тоже… Уж поди совсем не дышит… кончается… Жми, Ильюша, не жалей движок!!

– Да не жалею я его, и так на пределе прём, Шур, – не оборачиваясь, сосредоточенно буркнул Илья, – 170 идём, по прибору. Скоро уже.

***

Голос Агнии всё слабел и слабел, она сама себя уже почти не слышала. И через силу, превозмогая себя, еле слышно продолжала читать с большими паузами:

– Чуть по-мед-лен-нее кони… …чуть по-мед-лен-нее… …вы тугую не слу-шайте… …плеть… …но что-то кони… …мне попались… …при-ве-ред-ливые… …и дожить… …не успел… …мне допеть… …не успеть…

Но чу!

Вспыхнул на ауре Андрея первый крохотный огонёчек! Вспыхнул ещё один! Вот завернулся петлёй ещё один маленький, светлый, едва видимый протуберанец!

Андрей оживал! Он реагировал! Агния, воспряв, нежно коснулась его мыслесферы и почувствовала лёгкий ток мыслей – какие-то обрывки видеообразов, неразборчивое эхо звуков, тактильные ощущения от прикосновения к уху её мягких губ…

Собрав остатки своей жизненной энергии, они сформировала из него маленький, но сейчас так нужный Андрею, комочек силы, и со словами:

– Я коней напою… я куплет допою… хоть немного ещё… постою на краю…

толкнула его в сторону его головы.

Маленький, невидимый, но несущий жизненную силу комочек живительной энергии втянулся в его темечко, аура над его головой вспыхнула, и раскинув свои светлые лучики в стороны, снова засветила. Сердце стукнуло раз, другой, вошло в ритм, погнало кровь по артериям и капиллярам.

Агния же, отдав Андрею последние крохи своей жизненной силы, омертвела окончательно, и как бы Шурка не пыталась её растормошить, она уже ни на что не реагировала.