Штрафбат для Ангела-Хранителя. Часть третья

Глава 19. Госпиталь.

Прошло две недели. Андрею наконец-то разрешили вставать с постели. Но сидеть было нельзя – чтобы не создавать неправильную нагрузку на позвоночник. Вставать приходилось, исполняя чуть ли не цирковой номер – перевернувшись на живот, спустить на пол сначала одну ногу, потом вторую, отжаться на руках… и так, потихоньку-полегоньку, не совершая резких движений, медленно встать на ноги. Учиться ходить пришлось заново – сначала по палате, перебирая руками по спинкам кроватей, потом – и в коридор, держась за стенку.

Госпиталь располагался в бывшем барском особняке, стоявшем на берегу озера. Большое двухэтажное здание, с высокими потолками и широкими окнами имело в центре большую залу, из которой был выход на большую и широкую застеклённую галерею, выходившую окнами на озеро. Галерея имела выход через большие, парадные двери на широкую лестницу, ступени которой спускались прямо к воде. По краям лестницы, почти прямо у воды стояли на высоких постаментах каменные львы, смотрящие вдаль. По случаю зимы двери на лестницу были наглухо закрыты, и больные частенько прохаживались по галерее, имея возможность лицезреть через широкие заиндевелые окна замёрзшую поверхность большого озера, все берега которого плотно заросли берёзами. Между стёкол оконных рам с облупившейся краской валялись сотни дохлых засохших мух…

Андрей стоял у покрытого зимними узорами окна и с тоской смотрел вдаль. На нем был больничный халат, на лице двухнедельная щетина, уже явно переходящая в стадию ещё короткой, но мягкой бороды. Лёжа бриться было неудобно, и для себя он решил так – вот встану на ноги, тогда и побреюсь… «Да, точно, сегодня вечером и скошу эту…»

Додумать он не успел – сзади его хлопнули по плечу и знакомый голос вскрикнул:

– Андрюха?!!

Андрей резко повернулся: в шаге от него стоял ни кто иной, как Колька Никишин! В таком же больничном халате, как и у Андрея, и с костылём под мышкой. Он смотрел на Андрея расширенными от удивления и радости глазами, как будто не узнавая его.

– Колька! – впервые за две недели Андрей увидел знакомое лицо. Товарищи бросились в объятия друг друга и крепко обнялись.

– Ну, ты даешь, борода! – восторженно воскликнул Николай, и тут же продекламировал строчку из каких-то стихов: – парень я молодой, но хожу я с бородой. Я не беспокоюся, пусть растёт до пояса! Давно ты здесь?

– Да уж две недели…

– О, и я две недели и два дня! А как ты сюда-то? Подранили, или… что… сел аварийно?

– Да не… подранили. Через два дня после того, как… вы… со Славкой…

Помолчали. Колька молча и горестно вздохнул:

– Вечная память…

Андрей кивнул:

– Мы ему памятник поставили. Со звездой. Сам делал. Шурка покрасила.

Колька молча и одобряюще покивал. Потом разлепил губы:

– Да…. Мы здесь… а он там. Один. Под звездой.

Комок подкатил к горлу, секунда, другая, Андрей сглотнул и глухо добавил:

– Не один. Антонину рядом положили.

– Как?! – Колька аж отшатнулся, приложившись спиной к жалобно задрожавшему стеклу.

– Да так… на следующий день, – мрачно пояснил Андрей, – мы с задания возвращаемся – а над аэродромом мессеры хозяйничают, двухмоторники, стодесятые. А на поле, почти посерёдке – бензовоз прёт…

У Андрея схватило горло – рассказывая события двухнедельной давности, он погрузился в крайне тяжёлые воспоминания. Совладав с собой, он продолжил:

– Ну, они его… – он судорожно сглотнул, – с пушек причесали, он и жахнул – фонтан огненный до неба! А эти… аккурат на нас разворачиваться стали. Агния…. Агния мне орёт: «вали их, у тебя всего две очереди», говорит… Боезапас-то мы по цели расстреляли! Ну, как-то сманеврировал… вмазал обеим… в общем, завалил я обоих, Колька.

Андрей опять стал судорожно сглатывать, пытаясь побороть подкатывающий ком в горле. Колька терпеливо и мрачно слушал.

– Ну и вот… сели… а тут Шурка бежит… и орёт: «Антонина! Антонина!» Что, да как… рассказала…

Андрей горестно и судорожно вздохнул, и повесил голову.

– Короче, за пару минут до нашего подхода эти сволочи стали наш аэродром обрабатывать. А тут – машины с бомбами, заправщик этот… мать его! Все, как тараканы, по щелям… а Тонька… – Андрей отчаянно махнул рукой, и не удержавшись, всхлипнул, – вскочила в заправщик… и ну его отгонять от самолётов, да от машин с бомбами. Вот и всё… Там и хоронить-то нечего было… Собрали, что смогли…

Долго молчали. По раме окна медленно ползла невесть откуда взявшаяся сонная муха. Андрей продолжил:

– Это утром было, ну а нас – во втором вылете. Фоккеры подшибли. Очнулся в плену, лежу связанный, в каком-то сарае. Рядом Агния. Повели на допрос. В люфтваффе звали…

– Это как? – поднял брови Николай.

– Да так. За фрицев воевать. Иначе, говорит, обоих порешим прямо здесь.

– Ну, и что ты им ответил?

Андрей ухмыльнулся уголком рта:

– Уклончиво ответил. На х…… послал.

– А-а… правильно! – понятливо кивнул Коля. – А они что? Порешить же обещали?

Андрей хмыкнул, дёрнув уголком рта:

– Гладко было на бумаге… порешили… ага! Только не они нас, а Агния их.

– Огонёк?! А сколько их было?

– Пятеро.

Густые брови Николая полезли на лоб:

– Фига себе! При оружии?

– Офицер с пистолетом, и четверо с автоматами.

– Хххрррена себе! А ты что же?

– А я по рукам и ногам связанный сидел. Да и по почкам сапогами почесали…

И видя, что Колька жаждет продолжения истории, добавил:

– Ну, пока она с теми разбиралась, я тоже… офицера маленько придушил… но не до конца. Агния, как этих… кончила, и его добила. Помогла, одним словом.

– Ебббическая сила!!! – Колька схватился за голову, до глубины души потрясённый рассказом Андрея.

– Чем же она их так?

Андрей секунду поразмышлял, стоит ли Кольке рассказывать про её жидкометаллические фокусы, но всё-таки решил придержать язык, чтобы его рассказ не был уж настолько фантастическим…

– Да почитай, голыми руками и справилась.

Колька растопырил свои волосатые ручищи, поднёс их поближе к глазам, повертел некоторое время перед носом, потом сомнительно покачал головой:

– Вот если б мне сказали: «Колян, завали фрицев, сколько сможешь, но только голыми руками», ну, не знаю… одного, может, двух… Трёх – вряд ли. Да ещё с автоматами… – он покрутил головой: – не знаю… не смог бы. Это точно.

– А вот она смогла. Отвечаю. Сам видел.

Колька в сомнении посопел, но услышать продолжение очень хотелось…

– А дальше? Где ты пулю-то словил?

– Хм… дальше…там и словил… Побежали. Неслись, как ветер. И уже почти ушли, уже в лес ввалились, ну и тут… шальная, что ли…

– А потом?

– А потом она меня несколько километров тащила по лесу да по болоту.

– А фрицы? Не погнались?

– Ну что фрицы? Погнались, конечно. У болота нас догнали, да Агнюша как-то исхитрилась, полынью пробила, ну вроде, мы как бы провалились и утонули… а сами сховались за бугорком.

– А фрицы что?

– Да не полезли они в ту топь. Постреляли-постреляли, да гранат несколько штук бросили. И свинтили обратно, шнапс свой глушить.

– Вот это да-а-а… а дальше? Здесь-то ты как оказался?

– Вытащила она меня на поляну, переночевали, а утром Илья с Шуркой на «Шторхе» прилетели.

Колька недоверчиво помотал головой из стороны в сторону:

– Да-а-а… кому расскажешь – не поверят. Не врёшь?

Андрей молча помотал головой, весь погруженный в воспоминания.

Опять долго молчали. Взгляд Андрея упал на тапочек, который был надет на единственную Колькину ногу. Николай поймал его взгляд, невесело усмехнулся и махнул рукой:

– Видишь, как получилось… теперь у меня шасси такого фасону: одна стойка выпустилась, а вторая – вроде как навечно заклинена, из ниши никак не выходит…

Андрей молча и горестно покивал головой.

– Да шут с ней, с ногою-то! Что я, с одной не проживу?! – с напускной весёлостью хохотнул Николай, – ты мне лучше расскажи, что с Огоньком-то? Ну, Агнюшка-то твоя? Она-то как, воюет? Она ж, наверное, ни с кем, кроме тебя и летать-то не захочет?

– Агнюшка… – Андрей ткнулся лбом в холодное, покрытое разводами морозных узоров стекло и замолчал, дрожа губами.

Коля участливо заглянул сбоку, пытаясь поймать его взгляд. По щеке Андрея предательски побежала крупная слеза… Потом вторая.

– Слу… слушай… Андрюх… ты чего? Ты это… слышь… – Коля попытался повернуть Андрея к себе за плечо, – ты это, давай не пугай меня… рассказывай давай.

И тут Андрея прорвало. Две недели он копил в себе, копил, копил… и поговорить-то было не с кем. Он кивнул.

– Хорошо, Колян, расскажу. Только… только… слушай! А спиртиком здесь разжиться нельзя? А то как-то… – он сглотнул и постарался незаметно смахнуть слезу со щеки.

Колька-друг понял его состояние, и деловито засуетился:

– Щас, щас, щас! Я мигом! Я тут у медсестричек… в процедурной! Ага! Они даже как-то сами пообещали! Я щас! Слышь, Андрюха, я мигом! Никуда не уходи!

И стуча костылём, вприпрыжку помчался вглубь коридора…

***

– Так вот… я и говорю, – с тяжким вздохом продолжил свой необыкновенный рассказ Андрей, – она такие вещи порой вытворяла… вы-то все, понятное дело, об этом не знали. Вот, положим, пропала у меня зубная щётка… глядь-поглядь нету! Твою ж мать! А она, солнышко моё, раз! Так мне на ладошке-то щётку мою мне и протягивает!

– Нашла, что ль? – Колька поднял осоловелые глаза на Андрея.

– Не нашла! А со-тво-ри-ла! – по слогам произнёс Андрей, – сотворила! Представляешь!

Колька помотал головой:

– Не представляю. Это как?

– А вот так, смотри! – Андрей выставил перед Колькиным носом свой кулак и театрально раскрыл его, – и вот здесь… – он ткнул пальцем другой руки в середину ладони, – и лежит.

– Что?

– Что захочешь! То, что сотворила!

– Это как фокусник в цирке, что ли? Фокус-покус? – икнул Николай.

– Ага… фокус-покус… то в цирке! Фокусники – обманщики, а у неё – по-настоящему!

Андрей и Колян сидели в укромном уголке, в крохотной комнатушке, где хранился всякий инвентарь – швабры, метёлки, лопаты и прочие хоз.принадлежности. Колька принёс аж поллитра спирту и графин воды. Сидели они уже пятнадцать минут…

– А ещё… а ещё она мысли угадывала.

– Это как?

– А так. Вот, скажем, ты что-то подумал в башке своей, а она всё слышит. Ну, вот на вроде того, как по радиосвязи, – Андрей покрутил около своего уха растопыренными пальцами.

Колька изумлённо глядя на Андрея, поднял вверх указательный палец, и горячо зашептал:

– А я ведь догадывался! Помнишь, к нам этот… стрекозёл прилетал… Ще-2! Помнишь? Я ещё загадку загадал всем, ну там… хвост как у Пе-2, мотор как у У-2, летит едва… помнишь?! – он порывисто схватил Андрея за рукав пижамы.

– Ну… помню.

– Так вот, отгадку-то кроме меня никто не знал! А у меня в котелке-то вертится-вертится – Ще-2, а никому не говорю, держу кураж, а она такая… хитро так на меня посмотрела, и так, с ехидцей: «Ще-2!». Меня аж кондратий чуть не хватил тогда – ну не может такого быть, чтобы вот так мозги человеку вывернуть, чтобы всё, что у него там есть, узнать… А стало быть, так оно и было?!

Андрей утвердительно кивнул.

– Знаешь, сколько она меня раз спасала? Сколько пуль и осколков в себя приняла?– Андрей стал загибать пальцы: – первую пулю она приняла себе в спину, в тот день, как мы познакомились. Её насквозь пробило. Это раз… – он загнул первый палец.