Штрафбат для Ангела-Хранителя. Часть третья

Глава 20. Передовой авианаводчик.

Мерно стрекотал рядный Аргус под капотом «Шторха». Свежий майский воздух проникал в щели в остеклении и щекотал лицо. Проплывали под крылом светло-зелёные и пшенично-жёлтые поля. С полями перемежались тёмные леса. Под крылом блеснула неширокая прихотливо-извилистая река, блестевшая на солнце. Андрей посмотрел на часы – до расположения передового НП 566-го полка осталось пять минут лёту. До запланированного удара штурмовиков перед наступлением оставалось 15 минут. Должен успеть…

С того памятного декабрьского дня, 43-го года, как он попал в госпиталь, минуло уже пять месяцев. Сначала долгое лечение в госпитале, потом ещё более долгое нахождение в санатории для выздоравливающих, и вот теперь, после долгих мытарств, он снова попал в свой родной полк. Но с категорическим запретом летать. По состоянию здоровья. Подходящую должность ему всё-таки нашли – теперь он был офицер наведения штурмовой авиации, а попросту говоря, передовым авианаводчиком.

Для улучшения взаимодействия с наземными частями в 44-м году стали повсеместно использовать офицеров наведения штурмовой авиации. Находясь на командном пункте вместе с командованием части, которая осуществляла наступление на данном участке, офицер наведения обеспечивал необходимое взаимодействие, то есть служил неким промежуточным звеном между танками и пехотой на земле с одной стороны, и штурмовиками в небе – с другой. Как правило, офицер этот был из командного состава полка, прекрасно знал тактику штурмовой авиации, знал лётчиков своего полка, и они, в свою очередь, знали его, и узнавали его по голосу.

Полк работал хоть и на одном участке фронта, но целей было много, поэтому передовому авианаводчику приходилось постоянно мотаться из части в часть, и для этого специально был выделен «виллис» с водителем-ухарем Серёгой Левченко. Но ездить с ним Андрей не любил – во-первых потому, что тот был чрезмерно болтлив, а во-вторых, потому, что он был известный ссыкун. В любой потенциально опасной ситуации он так и норовил свалить куда-нибудь подальше, и докричаться до него было порой совершенно невозможно.

Но другого не давали. И поэтому Андрей, помучавшись неделю с Левченко, с разрешения начальства, стал летать на том самом «Шторхе» до сих пор сохранившемся в полку, на котором в декабре они с Агнией и Антониной прилетели в полк. Шторх, как весьма удобный и полезный самолётик, в полку берегли, и использовали от случая к случаю. Техником к нему была приписана Шурка Ерофеева – за прошедшие месяцы она довольно основательно освоила трофейный самолёт, и он работал у неё, как часы. По распоряжению начальства она давно уже перекрасила его в зелёный цвет, и нарисовала на плоскостях и хвосте красные звёзды.

Начальство, сначала слегка поупиравшись, в конце концов согласилось с доводами Андрея. Что на Шторхе будет и быстрее, и безопаснее (в районе всё активнее действовали оставшиеся в тылу бандеровцы, нередко устраивавшие на дорогах засады), а самое главное, и на это Андрей сильнее всего упирал, что запрет на полёты – это должно действовать лишь в отношении числящихся в полку машин. А Шторх ни по каким документам не проходит, и поэтому он, Андрей, может летать на нём, формально не нарушая никаких запретов. Все эти аргументы более всего смахивали на какую-то житрожопистую демагогию, но деваться начальству было некуда, и оно сочло за лучшее сделать вид, что так и надо.

И Шторх был в полном распоряжении Андрея. Летал он аккуратно, не лихачил, и последствия ранения в позвоночник никак себя не проявляли…

Вот вроде, и прилетели: село, рядом с ним небольшое поле, даже скорее, большая поляна, метров 100 х 50. Андрей прошёлся над домиками, убедился, что это то самое место, куда он и должен был прилететь, построил образцовый заход на посадку, выпустил посадочную механизацию, и прострекотав мотором над головами красноармейцев, красиво плюхнулся в высокую траву. Мягко тормознул, пробежал два десятка метров, и остановился. К самолёту уже бежал боец.

– Старшина Мягков!

– Старший лейтенант Чудилин, – козырнул Андрей в ответ.

– Товарищ старший лейтенант, вы от штурмовиков?

– Так точно.

– Прошу следовать за мной, машина вас уже ждёт!

Ещё пять минут езды на виллисе, сотня метров пешком по ходам сообщения, и вот он, наблюдательный пункт полка.

– Товарищ майор, офицер наведения от штурмового авиаполка прибыл! – оттарабанил сопровождающий.

Смотрящий в стереотрубу молодой офицер обернулся с недовольным видом:

– Четыре минуты до атаки, а вас где-то черти но… – он на секунду замер, потом раскрыл свои руки и бросился на Андрея: – Андрюха!!!

– Стёпка!!! – Андрей так же облапил своего старого товарища.

– Так значит, вот кто у нас от авиации! А я только вчера о тебе вспоминал! Долго жить будешь!

Степан Дунько, а это был он, весело смотрел в глаза Андрею, похлопывал его по плечу:

– А ты что ж, не летаешь? Ты ж лётчик?

– Да кончился лётчик… списали, – вздохнул Андрей.

– Чего так?

– Ранение… вот, теперь только на трофейном Шторхе и можно летать, а на других – ни-ни! Начальство боится, что если что… а на Шторхе, говорят, лети. Хоть убейся, говорят, главное, что мы не при делах!

– А шторх это что?

– А это немецкая такая стрекоталка, связной самолётик, да видел, небось!

– А, это с колесами неубирающимися, кабина такая вся стеклянная? Видел, как же!

– Во-во! Вот на таком я к вам и прилетел. Налаживать, так сказать, взаимодействие.

– Ну, брат… это здорово, что ты к нам прилетел! Сейчас мы тут с тобой так навзаимодействуем!

Он посмотрел на часы:

– Так, всё, потом поговорим. Твои должны быть уже на подходе. Значит так, смотри сюда.

Он подтолкнул Андрея к стереотрубе.

– Вот там… левее, левее… два самохода в капонирах стоят. Увидел?

– Да-а-а…

– А вот теперь сюда, правее смотри. Видишь, во-о-о-н там… четыре дома. Один с высоким мезонином. Так вот за ними – миномётная батарея.

Андрей довернул стереотрубу немного вправо:

– Ага… вижу дом с мезонином. Понял, за ним…

– Так. А вот теперь смотри сюда…

Кратко и сжато, в течении двух-трёх минут Степан Дунько обозначил Андрею все выявленные разведкой и наблюдением за позициями врага цели.

Майор Дунько сунул Андрею наушники в руки:

– Давай, Андрюха, давай, родной! Работаем!

Андрей одел наушники, поднёс ко рту микрофон, нажал тангенту.

– Орёл-2, орёл-2, я пуля -1. Ответьте.

Сквозь шумы эфира долетел густой бас Жорика Горидзе, ведущего эскадрилью:

– Арёль-два, слюшаю! Мы на подходе!

Со стороны спины уже нарастал басовитый гул шестёрки штурмовиков.

– Орёл два! Слева два самохода в капонирах. Увидел?

Секунда, вторая…третья… четвёртая…

– Да, вижю! Два самохода!

– Справа – четыре дома. Один высокий, с мезонином – это ориентир. Так вот, за ними, миномётная батарея. Мне её не видно, но она там! Видишь её?

Пауза… секунда, другая…

– Да, вижю, есть миномётная бартарэя!

– Вот их – в первую очередь! Как понял?

– Самоходы и батарэю – в пэрвую очерэдь. Сейчас мы из них кебаб будем делать!

И шесть Илов растянувшись в длинную цепь, стали по очереди выполнять входить в левый вираж и пикировать на цель. Менее, чем через минуту круг замкнулся, и над позициями немцем быстро закрутилось смертоносное колесо, бросающее бомбы, плюющееся ЭРЭСами и строчащее из пушек и пулемётов.

Первый, второй, третий заходы. На месте капониров с самоходами и четырёх домов, за которыми пряталась миномётная батарея, стояло сплошное облако дыма и пыли, куда штурмующие самолёты заход за заходом вбивали очередную порцию ЭРЭСов и пушечно-пулемётных очередей.

– Орёл-два! Молодцы! Цели накрыты! Ближе к лесу, вдоль дороги – немецкие траншеи. Они до самой речушки. Видишь?

– Да! Вижю!

– Причешите их!

Круг плавно смещается, и теперь его огонь беспощадно обрушивается на немецкие траншеи, полные пехоты.

Четыре, пять, шесть заходов…

– Пуля-адын, пуля-адын! Боекомплект на исходе! Ещё на пару заходов хватит, и всё.

Степан Дунько толкает Андрея под локоть:

– Слышь, Андрюха, сейчас танковый десант пойдёт в атаку, попроси, чтобы ещё минут пять поштурмовали, чтоб фрицам головы поприжать!

В воздух взвилась зелёная ракета. Взрыкнули дизеля, и ломая кустарник, на открытое место, с ходу набирая скорость, рванулись танки. На броне каждого, вцепившись в поручни, сидела пехота…

– Орёл-два! Орёл-два! Ещё три холостых захода! Наши пошли в атаку! Не давайте фрицам поднять голову!

Эфир напополам с помехами принёс голос Георгия:

– Есть три холостых захода! Виполняем!